После расставания с родителями у меня накопилась вся эта энергия, и мне некуда было ее высвободить, поэтому я некоторое время гуляла по набережной, а затем прогулялась по пляжу, пока не оказалась у него дома. Некоторое время спустя я все еще сижу на крыльце, когда грузовик Купера паркуется на их подъездной дорожке, и оба брата выходят.
— Как дела, принцесса? — неторопливо подходя к входной двери, Эван подмигивает мне, заходя внутрь. Мы теперь старые приятели, я и Плохой Близнец.
— Как давно ты здесь? — Купер выглядит удивленным, увидев меня, когда поднимается по ступенькам.
Я на мгновение забываю, о чем он спрашивает, потому что слишком занята, тараща глаза. Он ставит меня в тупик каждый раз, когда я его вижу. Его темные глаза и развевающиеся на ветру волосы. Намек на его тело под футболкой и потертыми джинсами заигрывает с моей памятью. В нем есть что-то дико мужественное. Он провел весь день на стройплощадке, остатки пыли все еще покрывают его кожу, одежду. Запах опилок. Это делает меня совершенно безрассудной. Сводит все мое существо к тому, чтобы хотеть, хотеть, хотеть.
— Мак? — подсказывает он. Понимающая улыбка изгибает его губы.
— О, прости. Может быть, час?
— Что-то не так?
— Вовсе нет. — Я беру протянутую им руку и позволяю ему помочь мне подняться на ноги.
Мы заходим внутрь. Как только мы снимаем обувь, я веду его прямо в спальню.
— У меня есть новости, — объявляю я.
— Да?
Я закрываю дверь и запираю ее. Потому что в последнее время Эван не раз получал удовольствие, дергая за ручку, когда знал, что мы что-то затеваем, просто чтобы напугать меня до чертиков. Парню нужно хобби.
— Я бросила колледж. — Я едва могу сдержать свое волнение. И, может быть, есть еще какой-то страх. Все это кажется одинаковым, бурлящим внутри.
— Черт возьми, это здорово. Как это случилось?
— Мои родители устроили мне засаду в кампусе и вроде как вынудили меня. Купер снимает рубашку и бросает ее в корзину. Когда он начинает расстегивать ремень, я пересекаю комнату и убираю его руки, отводя их вверх. Когда я расстегиваю его молнию, я чувствую, что он смотрит на мою макушку, и его живот сжимается.
— Как все прошло? — теперь его голос звучит немного рассеянно.
Не снимая с него джинсов, я залезаю в его боксеры и начинаю поглаживать его. Он уже наполовину возбужден, когда я это делаю. Быстро он полностью выпрямляется, и его дыхание становится поверхностным.
— Я сказала им отвалить. — Я провожу большим пальцем по капле влаги на его кончике. Он шипит на резком вдохе. — Не так многословно.
— Чувствуешь себя чертовски довольной собой, да? — Его руки расчесывают мои волосы и сжимают кожу головы.
Я наклоняюсь ближе и целую его в уголок подбородка.
— Совсем немного.
Затем я толкаю его, пока ноги не упираются в кровать, и он не садится на край.
Похоть омрачает его взгляд.
— Что привело к этому?
— В основном я. — С его тумбочки я беру презерватив и бросаю ему. Затем я стягиваю платье через голову. — Немного тебя.
Мой лифчик и нижнее белье падают на пол.
— Независимость тебе идет, — грубо говорит он, проводя кулаком вверх и вниз по своему члену, наблюдая за каждым моим движением.
Я медленно забираюсь к нему на колени. Он ругается мне на ухо, хватая меня за задницу обеими руками. Прижав ладони к его груди, я оседлала его. Сначала мягко, когда по мне пробегает шквал дрожи. Быть с Купером, всегда шок для моего организма. Все в нем кажется правильным, и все же я все еще не привыкла к этому. Я не думаю, что хочу привыкать. Я все еще нахожу сюрпризы. Все еще дрожу каждый раз, когда его губы путешествуют по моей коже.
Я раскачиваюсь взад-вперед. Бесстыдно. Я не могу проникнуть в него достаточно глубоко, достаточно близко. Моя голова падает ему на плечо, и я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука, когда трусь о него.
— О черт, я долго не протяну, — бормочет он.
— Хорошо, — выдыхаю я.
Он стонет и делает толчок вверх, его руки сжимаются вокруг меня.
Я улыбаюсь, наблюдая, как дымка блаженства наполняет его лицо, когда я слушаю хриплые звуки, которые он издает, когда кончает. После того, как он бросает презерватив, он кладет меня на кровать и прокладывает поцелуями путь от моей груди к животу, а затем ниже, пока не устраивается у меня между ног и не открывает меня для своего языка. Купер лижет меня, пока я не начинаю дергать его за волосы и стонать от удовольствия. Он слишком хорошо владеет языком. Это вызывает привыкание.
Позже, после душа и очередной порции оргазмов, мы с Дейзи сидим на крыльце, пока в духовке печется замороженная пицца.
— Я не знаю, прошла бы я через это, если бы не встретила тебя, — говорю я Куперу, пока наш щенок спит у него на коленях. — Я имею в виду, бросила бы учебу.
— Да, ты бы так и сделала. В конце концов. Я — оправдание, которое подтолкнуло тебя к этому.
— Может быть, — признаю я. — Но ты вдохновил меня.
Он закатывает глаза.
— Заткнись. Я серьезно. — Кое-что я узнала о Купере: он ужасно умеет принимать комплименты. Это одно из его самых привлекательных качеств. — Ты ничего и никого не боишься. Ты сам устанавливаешь свои правила. Будь прокляты все остальные.
— Это дается легко, когда у тебя нет дерьма для начала.
— Ты поверил в меня, — говорю я. — Ты единственный, кто когда-либо это делал. Это очень много значит. Я этого не забуду.
Но даже сейчас, когда я наслаждаюсь своей новообретенной независимостью, я не настолько наивна, чтобы верить, что мои родители примут мое решение спокойно. Они найдут способ сделать больно. Никто не перечит моему отцу и не выходит сухим из воды. Так что последствия этой внезапной вспышки неповиновения определенно будут. Вопрос только в том, насколько все будет плохо.
Не требуется много времени, чтобы последствия моих действий дали о себе знать. Ровно через шесть дней после отчисления я получаю электронное письмо от декана факультета. Оно короткое и лаконичное. Вежливое, Тащи сюда свою задницу.
Я на несколько минут опаздываю на встречу, и секретарша проводит меня в отделанный вишневым деревом кабинет.
— Декан занят другими делами и будет здесь через минуту. Не хотите ли мне немного воды?
Я предполагаю, что мои родители сделали несколько звонков, надеясь, что нейтральная третья сторона сможет убедить меня от их имени не бросать колледж. Хотя, насколько я понимаю, все, что осталось — это формальности с оформлением документов. По общему признанию, я мало продвинулась в завершении ухода из Гарнет. Между отелем и моими веб-сайтами, занимающими большую часть моего внимания, я наслаждалась тем, что для меня считается отдыхом.
— Очень сожалею об этом. — Дин Фрейтаг, миниатюрная женщина, чья кожа хрупкими волнами прилипает к костям, входит в комнату. Она выходит из-за своего стола, запыхавшись, смахивая влагу со своих светлых волос длиной до плеч. Она поправляет жакет своего костюма цвета клюквы и стягивает с шеи шелковый шарф. — Снаружи жарче, чем в дьявольском котле.
Декан включает маленький настольный вентилятор и направляет его на себя, на мгновение наслаждаясь легким ветерком, прежде чем снова обратить свое внимание на меня.
— Итак, мисс Кэбот. — Ее поведение меняется. — Я так понимаю, вы не посетили ни одного занятия за последнюю неделю.
— Нет, мэм. Я пришла к решению отказаться от участия в семестре.
— О? Насколько я помню, вы уже отложили свой первый год обучения на двенадцать месяцев. — Одна тонкая, как карандаш, бровь приподнимается. — Что такого срочного, что образование должно подождать?
Что-то в ее дружелюбном невежестве нервирует меня. Как будто я иду в ловушку.
— На самом деле, я полностью отказываюсь от Гарнет. Я не вернусь в следующем семестре.
Несколько секунд она бесстрастно смотрит на меня. Так долго, что я почти готова вдаваться в подробности, чтобы снова завести ее. Когда она, наконец, заговаривает, я не могу не уловить в ее голосе некоторую мстительность.
