— Честно говоря, иногда я задаюсь вопросом, любят ли они меня вообще. Большую часть времени я — реквизит или фигура на доске в их большой стратегической игре. Я для них материал.
— Я мог бы утомить тебя до чертиков дерьмовыми семейными историями, — говорю я ей. — Так что я это понимаю. Это не одно и то же, но поверь мне, я чувствую себя одиноким и нелюбимым. Всегда пытаюсь заполнить эту пустоту чем-то, чем угодно еще. Я почти могу простить своего отца за то, что он был подлым ублюдком, понимаешь? У него была зависимость. Это превращало все, к чему он прикасался, в дерьмо. В конце концов убило его. Мне даже не было так уж грустно из-за этого, за исключением того, что тогда у нас осталась только наша мама. Во всяком случае, на какое-то время, но потом она тоже ушла. Эти двое не смогли убежать от нас достаточно быстро. — У меня перехватывает горло. — Я столько времени боялся, что превращусь в одного из них. Боялся что, что бы я ни делал, я борюсь против течения и в конечном итоге умру или стану бездельником.
Черт.
Я никогда раньше не произносил этого вслух.
Это ужасно, как много Мак вытягивает из меня. Как сильно я хочу, чтобы она узнала меня. Это ужасно, что я не чувствую контроля над своим сердцем, которое бешено колотится, чтобы поймать ее. Чтобы удержать ее. Беспокоился, что в любой момент она может одуматься и бросить меня.
— Хей. — Потом она берет меня за руку, и все, о чем я могу думать, это то, что я бы встал под поезд ради этой девушки. — Давай заключим договор: мы не позволим друг другу стать нашими родителями. Система приятелей никогда не подводит.
— Договорились. — Это так банально, что я едва сдерживаю смех. — Хотя, серьезно. Не теряй этот момент. Если твое сердце говорит следовать чему-то — дерзай. Не позволяй никому удерживать тебя, потому что жизнь чертовски коротка. Построй свою империю. Убивай драконов.
— Тебе следует напечатать это на футболке.
Дейзи возвращается, обвиваясь вокруг ног Мак. Думаю, она наконец-то довела себя до изнеможения. Я беру ее на поводок, пока мы с Маком сидим на песке. Между нами воцарилась уютная тишина. Я не понимаю, как ей удается вселять в меня в равной степени хаос и покой. Когда мы ссоримся, иногда мне хочется придушить ее. Она сводит меня с ума. Она делает всякую чушь, например, лазает по металлическим лестницам во время грозы. И вдруг у нас бывают такие моменты, как этот, когда мы сидим бок о бок, тихие, погруженные в свои мысли, но полностью на одной волне. Связанные. Я не знаю, что это значит. Почему мы можем кричать друг на друга в одну секунду, а в следующую быть совершенно спокойными. Может быть, это просто означает, что мы оба чокнутые.
Или, может быть, это означает, что я влюбляюсь в нее.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Маккензи
Через несколько дней после осмотра отеля я встречаюсь со Стеф и Аланой в закусочной в городе. Кажется странным, что пару недель назад мы почти не разговаривали, а теперь общаемся почти каждый день. Это началось, когда Стеф добавила меня на групповом сообщении с Аланой, чтобы поделиться несколькими фотографиями Эвана на их крыше, заделывающего дыру от шторма. Его джинсы съехали вниз, обнажив половину задницы, и она подписала фотографии словами: "Кто-то делает работу наполовину". Затем Алана поделилась забавным скриншотом из BoyfriendFails, и — хотя я беспокоилась, что это может прозвучать как хвастовство или послужить еще одним вопиющим намеком на тему денег — я призналась девушкам, что я та, кто создал эти сайты. К счастью, это только заставило их полюбить меня еще больше.
— Скажи кое-что для нас, — говорит Алана, указывая через стол ножом для маринования. — Правда это или ложь, что у Купера татуировка на члене.
Я чуть не выкашливаю картофель фри.
— Что?
— Несколько лет назад была история о какой-то цыпочке, которую трахнули на крыше полицейского участка в выходные четвертого июля, — говорит Стеф рядом со мной. — И там была фотография чувака с татуировкой на члене, но мы так и не выяснили, кто это был.
— Ты не задавала Хайди этот вопрос?
Девочки смотрят на меня с опаской.
— Что, я не должна была об этом знать? — Мой тон бойкий. Я думала, что было очевидно, что эти двое встречались в какой-то момент в недавнем прошлом.
Стеф и Алана обмениваются взглядами, молча обсуждая, как ответить. Я пожимаю плечами.
— Все в порядке. Я понимаю, она твоя лучшая подруга.
— Они не встречались или что-то в этом роде, — говорит Стеф в утешение. — Они были, знаешь ли, друзья с привилегиями.
Для Купера, может быть. Но когда дело доходит до такого рода договоренностей, я знаю, что один человек в обязательном порядке всегда вкладывает больше, чем другой.
— У Хайди все еще есть что-то, — категорично добавляет Алана, никогда не стесняющаяся в выражениях.
Я уже подозревала, что неразделенные чувства или, возможно, разрыв отношений были источником иррациональной ненависти Хайди ко мне. Мои инстинкты редко ошибаются в таких вещах, так что подтверждение Аланы почти подтверждает это.
— Я так и думала, — говорю я им. — Но, может быть, в один прекрасный день она будет готова двигаться дальше. Купер сказал, что ею интересуется какой-то парень? Джей как-то там?
Это приносит мне два стона.
— Не заставляй меня начинать об этом, — ворчит Алана. — Да, я хочу, чтобы она покончила с этим Купом, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло, но брат Женевьевы, из всех людей?
— Кто такая Женевьева?
— Бывшая Эвана, — отвечает Стеф. — Джен сейчас живет в Чарльстоне.
— Я скучаю по ней, — говорит Алана, заметно мрачнея.
Стеф фыркает.
— Эван тоже. Иначе он не пытался бы выбросить ее из головы. Или, скорее, трахнуть всех остальных. — Она перекидывает свой конский хвост через плечо и поворачивается, чтобы улыбнуться мне. — Здесь, в Заливе, все очень кровосмесительно. Эван и Женевьева. Хайди и Купер — хотя, слава Богу, с этим покончено. Друзья не должны встречаться, это просто напрашивается на неприятности. — Ее взгляд многозначительно перемещается на Алану. — А потом у нас здесь есть эта сучка, которая все время возвращается на несколько секунд к Тейту? Или мы сейчас на третьем раунде? Четвертом?
— Тейт? — повторяю я с усмешкой. — О, он горяч.
Алана машет рукой.
— Нет, с этим уже покончено. Мне тоже не нравится эта история с друзьями с привилегиями.
— Я никогда этого не делала. — Я самоуничижительно пожимаю плечами. — Моя история знакомств состоит из Купера и четырехлетних отношений с парнем, который, по-видимому, спал со всем, что движется.
Стеф морщится.
— Честно говоря, я даже не могу поверить, что ты встречалась с этим придурком.
Я чувствую, как у меня на лбу появляется борозда.
— Ты знаешь Престона? — В ее заявлении было тревожное чувство фамильярности.
— Что? О, нет, я не знаю. Я имею в виду, я знаю о нем. Купер сказал нам, что он изменял тебе — я просто предполагаю, что все изменщики — подонки. — Стеф тянется за своим кофе, отпивает его, на секунду отворачиваясь от меня, прежде чем взглянуть на меня с ободряющей улыбкой. — И послушай, не беспокойся о Хайди. Купер без ума от тебя.
— И Хайди достаточно угрожали, чтобы она вела себя прилично, — заканчивает Алана, а затем реагирует нахмуренными бровями, когда Стеф дает ей по лицу эквивалент пинка под столом. Они такие же тонкие, как отбойный молоток.
Это не первый раз, когда я улавливаю подобный обмен между ними двумя, как будто они ведут целый невысказанный разговор, в котором я не участвую. Мои отношения со Стеф и Аланой значительно потеплели — и я не сомневаюсь в искренности Купера в том, что касается нас двоих, — но у меня складывается отчетливое впечатление, что я еще многого не знаю об этой сплоченной группе. Очевидно, я не могу ожидать, что так быстро полностью войду в круг доверия.
Но почему мне кажется, что их секреты обо мне?
