— Ага. Отвезу тебя куда угодно, только завтра.
Ночью мне не спится. С десяток раз проверяю, точно ли собрала все свои вещи, хотя и достать-то почти ничего не успела, готовясь переезжать в любой момент. Постоянно хочется пить, и я всё же решаюсь открыть хлипкий замок и тихонько крадусь на кухню, а по пути наступаю на тот самый кусок картошки и сдавленно, вполголоса матерюсь, наощупь соскребая его с пола.
Так и знала, что нельзя было уходить спать первой и рассчитывать на его чистоплотность. Мужчины!
Сон накрывает меня только когда за окном уже начинает светать. А пробуждение настаёт от звуков мужского голоса и звякающей на кухне посуды, когда как часы опять издевательски указывают на полдень.
Нет, это просто закон подлости какой-то!
Через пять минут экстренных сборов я уже выплываю в коридор с гордо поднятой головой, оставляя за собой в кабинете идеальный порядок, собранный диван и сложенное аккуратной стопкой постельное бельё.
Мои перемещения по квартире то ли остаются незамеченными, то ли просто мало его интересуют. Появляется он только в тот момент, когда я по глупости пытаюсь перетащить в коридор все свои вещи разом, пыхтя и нервничая.
— Спешишь в метро? — его издевательский вопрос звучит как раз в тот момент, когда колёсики моего чемодана цепляются за выступающий порожек и раздаётся угрожающий скрип и треск. Мы оба синхронно смотрим туда, пытаясь определить источник звука: я — с диким страхом, Валера — со скепсисом. — Поехали, отвезу тебя, как и обещал.
— Да я сама… — начинаю спорить по привычке, но, наткнувшись на его насмешливо-укоризненный взгляд с негласным «ты что, совсем дурная?», нехотя исправляюсь: — Хорошо, спасибо.
— И куда едем? — весело интересуется он, на зависть ловко и быстро управляясь со всеми вещами и даже умудряясь впихнуть их вместе с нами в пассажирский лифт.
— У меня адрес в телефоне, сейчас достану, — поспешно извиняюсь, и делаю отчаянную попытку вывернуться в тесной кабине так, чтобы достать телефон из сумки. Но заканчивается всё только неудачно задетым пакетом, из которого вываливается чёрная дамская шляпка с сеткой-вуалью, случайным ударом локтем Валере в живот и ощущением красных от стыда щёк.
Такое чувство, будто судьба однозначно играет на его стороне, специально подбрасывая мне ситуации, соревнующиеся друг с другом в нелепости.
— На этот раз адрес будет настоящим?
— Да.
— Уже неплохо, — он поднимает с пола шляпку и протягивает мне с самым непроницаемым выражением лица, и только взгляд искрящихся весельем серых глаз даёт понять, что он снова смеётся надо мной. — И что находится по этому адресу?
— Гостиница.
— Гостиница, — протягивает задумчиво и странно косится в мою сторону, отчего мне хочется совсем уж грубо тявкнуть «ну чего уставился?!».
Однако больше никаких комментариев с его стороны не следует, и после импровизированной партии в тетрис, — попытки уложить мои вещи так, чтобы сценические костюмы не разлетелись из пакетов по всему багажнику, — мы в очень приятном молчании трогаемся с места.
Ладно, на самом деле молчание это приятным не назовёшь. Хоть Валера и делает вид, что полностью сосредоточен на дороге, но я всё равно так и жду от него какой-то подлянки. Уж слишком он спокойный, сговорчивый и не приставучий сегодня.
Интуиция меня не подводит: стоит нам подъехать к маленькой парковке с табличкой «только для гостей и сотрудников гостиницы», как он громко крякает мигалкой, заставляя испуганно вздрогнуть парочку неформалов, уже оседлавших свои мотоциклы и не имеющих ничего, хоть смутно напоминавшее бы защитные шлемы.
— Нарушают, — с досадой замечает Валера, громко цокая языком.
— Ну так иди и оштрафуй их, — огрызаюсь я, надеясь как можно скорее переключить его назойливое внимание с себя на кого-нибудь другого.
— Не могу я. Не при исполнении сегодня. Был бы хоть в форме… а так только и остаётся, что припугнуть чуток.
— Можно подумать, с этих много бы получилось взять.
— Эх, Рязань! — неподдельное разочарование в его голосе сопровождается грустным вздохом. — Ты бы так не рассуждала, если бы хоть раз увидела, какие от них потом лепёшки остаются.
Мне становится так стыдно перед ним, что я не решаюсь высказать даже собственное недоумение тем, как долго он катается назад-вперёд по парковке, выбирая место для своей машины с такой привередливостью, с какой многие и жену себе не выбирали бы.
Когда мы наконец останавливаемся, я выдыхаю с облегчением, но ненадолго. Потому что Валера не просто выгружает мои вещи из багажника, а подхватывает их и уверенно тащит ко входу с яркой вывеской «Гостиница Милый Дом».
Девушка-администратор встречает нас крайне недружелюбно: окидывает недовольным взглядом прищуренных глаз и сходу заявляет, что у них нет свободных мест.
— Но у меня забронировано! — не собираюсь сдаваться я, борясь между желанием с одной стороны как следует, со злости стукнуть Валеру за его демонстративные разъезды на патрульной машине мимо входа, а с другой — высказать девушке своё негодование по поводу предвзятого отношения к сотрудникам правоохранительных органов.
И вообще, не все они такие уж мерзавцы. Вот наш участковый, Григорий Дмитриевич, вообще добрейший и милейший человек, готовый другим отдать свою последнюю рубашку.
Может быть, и Валера этот не так уж плох. Просто… просто… мы с ним сарказмом не сошлись!
— Наверное ошибка в системе брони, — с каменным лицом заявляет девушка, искоса поглядывая на Валеру, с интересом разглядывающего откровенно дешёвую и убогую обстановку.
— А вы проверьте! — настаиваю я.
— А я проверю! — раздражённо парирует она, начиная громко клацать длинными ногтями по клавиатуре.
— А мы пока осмотримся. Никогда ещё не был в настолько популярных столичных гостиницах, — откровенно насмехается Валера и тащится прямо со всеми моими вещами вдоль по коридору, не дожидаясь возмущённых воплей не успевшей опомниться девушки.
Ну, он хотя бы со всеми такой наглый, а не только со мной — уже неплохо.
— Туда нельзя! — неожиданно очень громкий визг раздаётся за нашими спинами. За нашими, потому что я рефлекторно семеню то ли вслед за Валерой, то ли за своими пакетами с драгоценными костюмами в его руках.
— Да я на минуточку! — бросает он администратору через плечо и уверенно толкает первую же приоткрытую дверь.
А за ней комната, по размерам сопоставимая с кухней в его квартире. Я теперь вообще всю свою жизнь, наверное, буду сравнивать помещения именно с той чудесной, огромной, просторной кухней, разбившей моё сердце.
У дизайнеров этой гостиницы настоящий талант, потому что я бы поспорила, что нельзя будет разместить на пятнадцати квадратах больше четырёх кроватей, но у них получилось впихнуть целых шесть. Двухъярусных. Оставив расстояния между ними такими мизерными, что туда вряд ли поместится даже самый маленький из моих чемоданов.
— У молодого поколения рязанцев очень своеобразные представления о «милом доме», — своё скептическое замечание он дополняет, подцепляя пальцем кусок вспухшей и полопавшейся на входной двери плёнки.
— Мне подходит! — из принципа встаю в позу я, упрямо скрещивая руки на груди и глядя на него с вызовом.
И это отчасти правда - с моими финансовыми возможностями на люкс в Мариотте рассчитывать не приходится, тем более из-за объявленного в стране траура все договорённости о выступлениях откладывались ещё минимум на неделю.
— Вы не имеете права здесь находиться! У нас нет мест! — начинает голосить и размахивать руками прибежавшая к нам администратор.
— Тссс! — шипит на неё Валера и кивает на совершенно пустые, даже не заправленные бельём кровати. — Вы сейчас разбудите своих воображаемых постояльцев!
— Мы закрыты! — идёт она ва-банк, почему-то с неприкрытой ненавистью глядя именно на меня. Жаль, у меня не столько наглости, чтобы сказать, что я не виновата и он сам за мной притащился.
— Какая жалость! Пойдём, Рязань, нам здесь не рады.
