— Нет! Не с этими парнями конкретно.
И не просто с каким-нибудь парнем. А с джентльменом — кем-то умного, кто может заставить меня смеяться и хорошо проводить время. Кем-то с планами на дальнейшую карьеру, так, что бы мне — нам — никогда не пришлось выживать с финансовой точки зрения — как это всегда делала моя мама после того, как мой отец ушел от нее. От нас.
Кем-то…
— Эй... алло?
Он говорит это таким тоном, который вы приберегаете для своих идиотских друзей, которые не могут понять намек или вообще ничего не понимают.
Отлично.
Когда я поднимаю голову, наши взгляды встречаются. Он такой высокий, что мне приходится вытягивать шею и запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
Этот парень. Как мне его описать?
Неотесанный. Он уже дважды сказал «киска», и его губы сжаты с сарказмом, даже если в данный момент из них не вылетает ни слова.
Он гигант, выше всех остальных в этой комнате — или вообще всех, кого я когда-либо встречала. Шесть и три фута? Шесть и пять футов?
Определенно слишком волосатый.
Мой взгляд скользит вниз по его груди — его рубашка на самом деле хороша, выглядит дорогой, несмотря на капельки пива, впитывающиеся под логотипом на его правой груди. У него грязно-светлые длинные волосы, собранные в пучок на макушке — почти такие же, как у меня, когда я спешу и не успеваю сделать прическу, только у него они еще неряшливые.
Ещё у него усы и борода — не одна из тех аккуратно подстриженных, которые сейчас в моде.
Нет.
Она... неухоженная, нестриженая, густая. Вид горца соединенного с бомжом и с серийным убийцей. Я никогда не видела такой бороды у студента колледжа. Когда-то, в старших классах в школе, был один борец, такой большой, крепкий фермерский парень, которому было абсолютно наплевать на то, что кто-то думает. Он делал все, что хотел, в том числе щеголял бородой, что, по-моему, было запрещено. Он выглядел старше большинства преподавателей.
Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Черт, как же его звали... Митч? Даррен?
— Эй. — Его глубокий голос вырывает меня из задумчивости. — Мои глаза здесь, наверху.
Где-то там, в зарослях, есть рот, который я едва различаю. Где-то там, в тени одних из самых нелепых усов, которые я когда-либо видела у взрослого мужчины. Я едва могу сказать, сложились ли его губы в улыбку или в прямую, серьезную линию. Невозможно понять, шутит он или нет.
Я поднимаю подбородок и изучаю его. Непоколебимый, целеустремленный взгляд. Прямые брови.
Ой.
Черт, кажется, он не шутит. Думаю, его серьезно беспокоит то, что я изучаю его тело.
— Мне очень жаль. Я не пялилась. — Конечно же пялилась, но не хотела показаться грубой. Мне просто любопытно.
О чем мы говорили? Киска — боже, это слово — и что-то о правилах, свиданиях и парнях?
Растительность на лице.
Господи, мой взгляд снова блуждает, и я клянусь, что делаю это не нарочно — просто слишком много нужно увидеть. Его большие карие глаза, густые брови. Пучок на голове, борода.
Этот парень просто сумасшедший…
Волосатый.
Впечатляющий.
Я трясу головой.
— Прости, что ты сказал?
Он испускает громкий вздох.
— Мы говорили о том, что если ты собираешься встречаться с одним из здешних парней, то ты не можешь быть такой чертовой киской.
— Я никогда не говорила, что собираюсь встречаться со здешними парнями.
Он фыркает и делает очередной глоток пива.
— Да, ладно. Здесь все хотят встречаться с парнями.
— Игроками в регби? — усмехаюсь я, маскируя свое фырканье кашлем. — Я так не думаю.
— Я не имел в виду регбистов, а спортсменов вообще. — Он поднимает ногу, опершись массивной ступней в сапоге на металлический бочонок. — И что плохого в регбистах?
— Да ничего. — Я не хочу его обижать, просто... — С ними все в порядке, но не думаю, что они являются первым выбором в иерархии любой девушки.
Это прозвучало так грубо, что я сама себе удивилась, и зажала рот рукой, чтобы заткнуться.
Мне не стоит больше пить.
— Ну, даже если так, то ты, без сомнения, самая худшая охотница за джерси, которую я когда-либо видел, а я видел тонны этого дерьма, приходящих на эти вечеринки. Ты просто ужасна.
— Ты только что назвал меня... эм ... — Я даже не могу выдавить из себя ни слова.
— Охотница за джерси? Да. Я разве заикаюсь?
— И что же заставило тебя так сказать? — Я уже в секунде от того, что бы прижать руку к груди от возмущения всем этим.
— Ну, ты здесь уже два уик-энда подряд болтаешь со всеми подряд и стоишь рядом с бочонком — это лучшее место. Именно здесь собираются все парни.
Серьезно? Наверное, я этого не заметила.
— Я не с-специально! — И брызгаю слюной. Прямо-таки брызгаю слюной.
Великан делает еще один большой глоток из своего стаканчика. Сглатывает, его адамово яблоко где-то в горле скрыто всеми этими волосами. Он отчаянно нуждается в бритье, но ему явно на это наплевать.
— Как скажешь, охотница за джерси. — Его протяжный голос звучит небрежно, и совершенно очевидно, что он мне не верит.
— Я не охотница! — Погодите-ка, это же бессмысленно. — Вовсе нет!
Эти широкие плечи лесоруба пожимают плечами.
— Как скажешь.
— Прекрати это делать.
— Что делать?
— Соглашаться со мной покровительственным тоном. — Боже мой, я говорю как моралист.
Парень приподнимает одну из темных бровей.
— Покровительственным тоном? А это еще что за хрень? Звучит в точности, как сказала бы моя мама.
Может ли этот разговор стать еще хуже?
— Послушай, приятель. — Это слово слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить, что еще больше усугубляет мое надутое поведение, но, честно говоря, я понятия не имею, что сказать. — Спасибо за совет, но не думаю, что он мне нужен.
Особенно от человека, который выглядит так, будто месяцы прожил в дикой природе.
— Просто пытаюсь помочь.
— Мне не нужна помощь.
Он смеется, сгорбив плечи и слегка дрожа.
— Уверен, что нет.
Почти уверена, что разинула рот, широко распахнув глаза.
— Не нужна! И я не пыталась ни с кем флиртовать, так что — неважно!
— Тогда ты определенно постаралась на славу, — его усы подергиваются, — пока не появились твои подружки.
Ладно. Теперь он полностью завладел моим вниманием, и я выпячиваю бедро.
— А при чем тут мои подружки?
— Они же членоблокаторы.
Что?
— Нет, это не так.
— Значит, ты не флиртовала со Смитом Джексоном и с Беном Томпсоном, а твоя темноволосая подружка не заграбастала их обоих?
Подождите... что? Откуда он все это знает?
— Какой еще Смит Джексон?
Я понятия не имею, о каком парне он говорит, но все они были очень милы. И что с того, что они все ушли вместе с Марайей? В любом случае они меня не интересовали.
— На прошлой неделе ты тоже за мной следил?
Он пожимает плечами.
— Да.
Его откровенность сбивает меня с толку. Большинство парней будут лгать или придумывать неубедительные оправдания.
— Но почему?
— Мне больше нечего было делать.
Ну, тогда конечно.
— И тебе это не кажется странным?
— Нет, не тогда, когда тебе скучно. — Парень фыркает сквозь волосы, растущие под его греческим носом. — Не то чтобы ты меня заинтересовала.
Вау.
— Ну, спасибо.
— Без обид. — Похоже, ему все равно, даже если он меня оскорбил.
— Я и не обиделась.
Он снова смеется.
— Ты в этом уверена? Теперь ты выглядишь немного взбешенной.
Не взбешенной, но слегка обиженной. И смущенной. И растерянной.
— Послушай, я вовсе не пытаюсь быть козлом, ясно? Но ты не можешь войти в такой дом и вести себя как олень, попавший в свет фар. Это делает тебя легкой мишенью. И если ты заинтересована в ком-то, ты не можешь стоять там, когда одна из твоих подруг-идиоток пристает к нему, и ничего не делать. — Его голос похож на баритон, и он продолжает жужжать, раздавая все новые непрошеные советы: — Ты не можешь позволять своим друзьям шариться вокруг тебя.
