И сейчас, мне двадцать семь лет, а я боюсь, что мама скажет это. Она почти каждый вечер находит причину унизить меня, назвать грязнулей и дрянью. Отец подавляет её, она пытается подавить меня. Давно бы уже сделала это, если бы в свои шестнадцать я не услышала от молодого мужчины, как я прекрасна. И вот опять, появился он, молодой мужчина, давший мне энергетический толчок. Да, я грязная дрянь, переспавшая с первым встречным, так что мне терять?! Я никогда не смогу угодить матери, никогда не вырасту в её глазах. Стоит ли стараться? Этот вопрос меня мучает уже девять лет с тех самых пор, как я увидела жизнь однокурсниц.
Именно мать меня держала столько лет в строгом ошейнике. Хотя отец с замашками садиста мог бы это делать. Но он не такой… Он грубый физически, немного глуп, можно было бы адаптироваться. А вот мать. Сколько я видела семей, никогда старая дева не оставалась с грубым отцом, а с матерями остаются и до самой смерти. Мама – часть меня. Её выдрать с корнем сможет только настоящий мужчина.
— Митя приедет. Тридцать ему уже, родители женить хотят. Хорошая партия для тебя. Приличная семья, — мама вошла следом за мной в комнату.
Я кинула домашнее платье на кровать. Раздражало это сватовство.
— Андрей! Почему ты кидаешь платье на кровать?! — взорвалась мама.
Паша, наш сосед очень много матов употребляет, и я бы сейчас хотела закричать на чёрной матерщине, почему мама запрещает моё платье, на мою кровать, мне класть? В моей комнате в квартире, где я оплачиваю часть коммунальных платежей, а последние несколько месяцев все полностью.
— Хорошо, — ответила я и взяла платье в руки.
— Ну, почему ты такая несчастливая?! Мы всё для тебя сделали! — она начинала выходить из себя.
Шея пошла красными пятнами. Эти приготовления к встрече гостей папа видимо контролировал, и она была испита до капли.
Злилась и её изведённое диетами лицо покрывалось складками. Именно складками, а не морщинами.
— Мне улыбнуться? — безэмоционально вполголоса поинтересовалась я.
— Андрюша, да что с тобой? Тридцати нет, ты жизнью разучилась наслаждаться. Нет! Ты недостойна Мити! Тебя ещё воспитывать и воспитывать!
К этому всё и шло. Так, ради знакомства решили гостей пригласить. Никто меня отпускать был не намерен.
— Если честно никогда не умела радоваться, только работе.
— Что? — возмутилась мать.
Бывают такие женщины, которые бьют своего ребёнка и запрещают ему плакать. Мама всеми путями пыталась поступать со мной, как поступали с ней родители всю жизнь, а впоследствии муж. Но я оказалась крепким орешком, научилась так отгораживаться от неё, что спокойно выдерживала любую атаку.
— Не позорь меня при гостях. И что у тебя с лицом?
— Аллергия на пыль, пока в кабинете не вымыла всё, — соврала я, вспоминая, как Влад Игоревич нагло обтирался об моё лицо щетиной.
— Дрянь грязная, как можно работать в пыльном помещении! — кинула она мне и ушла, хлопнув дверью.
Я разделась догола и встала перед зеркалом. Это был протест против всего этого мира. Мне было стыдно стоять голой, я залилась краской от того, что смотрю на себя.
Но было же на что посмотреть!
Нужно было выбрить всё между ног, по-моде. А так очень красивая фигура. Я старалась много ходить, по вечерам с мамой занималась йогой. Она завидует мне. Родная мать меряется со мной красотой. И проигрывает.
Зачем ей это?
Я подошла ближе к зеркалу, посмотрела на полную грудь с тёмными сосками, что от прохлады возбудились.
Изучала себя, чтобы убедиться, что я молодая женщина и со мной всё в порядке. Это с моей семьёй неприятности. Но это больше не моя семья. Он помог мне это понять окончательно.
Не думай о рыжем парне.
Надела нижнее бельё, которое прикупила давно, но ни разу не посмела надеть. Чёрный шёлковый комплект. Встала на высокий каблук. Туфли тоже были спрятаны от родителей. Хотя я точно знаю, что мама копалась в моём шкафу и туфли мерила. Накинула платье по колено белое в голубую клеточку. Затянулась хлястиком, подчеркнув тонкую талию.
Волосы распустила. Тушь откопала, подкрасила ресницы.
Зачем я так долго откладываю побег?
Почему у меня ужасная привязанность к своим мучителям? Нужно уходить, немедленно.
Я стала складывать свои вещи в приготовленный чемодан. Немного возьму, мне половина своего гардероба не нравилась. Переночую в гостинице, потом сниму квартиру.
Очень хотелось всё сложить, чтобы идеально лежало, но я специально всю одежду смяла. Как своё воспитание, как боль от этого насилия, уничтожала. Скидывала легко и просто. Меня саму корёжило, передёргивало от такого беспорядка, но я терпела, поднимала в себе хоть что-то новое, отличное от родительской деспотичности.
Никаких памятных вещей, ничего нет! Только планшет и документы в сумке, новая тушь в кармане и красивые вещи на мне самой.
Я зарабатывала, но ничего себе купить не имела права. Потому что мама спросит: «Зачем?» потому что папа велит показать свой банковский счёт. Наивные. У меня с университета есть несколько банковских карточек, которые я никому никогда не показывала. На квартиру не хватит, конечно, но на первое время вполне.
— Андрюша! Гости пришли.
Чемодан пока оставила в шкафу. Отвернулась от створок и замерла.
На балконе… Четвёртого этажа! Стоял Влад в джинсах серых и серой футболке и заглядывал ко мне в комнату. Опять не через дверь пришёл.
***
Я вышла на балкон и уставилась на парня. Его слишком много в моей жизни. Но нужно было признать, я рада, что он такой навязчивый, пришёл без приглашения... Через балкон.
Без своей рабочей одежды выглядел, как молодой стильный парень. И рельеф его тела теперь просматривался гораздо лучше. Но не так отчётливо, как мой пару минут назад.
Влад присел на ограждение и скрестил ноги. Смотрел на меня во все глаза. Рассматривал пристально, усмехался.
— Шикарно, — выдохнул он и подмигнул мне. — Я даже подумал, что балконом ошибся.
— И… Давно здесь? — ошарашенно спросила я.
— Да, — расплылся в довольной улыбке. — Голую видел. Впечатлён. Хочу ещё.
Я покраснела и растерялась. Правда ненадолго, сделала глубокий вдох и стала соображать, как можно использовать сложившуюся ситуацию. Стыдно конечно, что он подглядывал, но я вроде его любовница. Некоторые голыми спят друг с другом… Мне даже захотелось на мгновение так же.
Всего мгновение лёгкой фантазии, а я вдруг успокоилась. Показалось, что это мой мужчина и мне собственно бояться нечего.
Жаль, что это не так.
— Тебя коротко как называть? Дрю? — поинтересовался Влад, потому что пауза со взаимным изучением тел затянулась.
— Никогда так не называли, всегда Андрюхой, — с сожалением и горечью сказала я.
— Бесчеловечно, — он откинул пряди рыжих волос и продолжил молчать.
Адрес нашёл. Непростой парень. Вообще таинственная такая личность, тёмная, точнее рыжая.
— Дрю. Мне нравится. Ты на машине? — поинтересовалась я.
— Да, — кивнул Влад.
— А не мог бы ты в дверь минут через двадцать позвонить и забрать меня отсюда. Я заплачу, нужно до гостиницы доехать.
— Двадцать минут?
— Да.
— Через дверь?
— Квартира двести двадцать пять. Через дверь сможешь, или тяжело для тебя?
— Тяжеловато, но для такой женщины с удовольствием.
Опять дурманил меня. Улыбка на миллион, глаза то холодные, то горячие. Живописный, его нужно рисовать или изваять из мрамора, потому что абсолютные пропорции, идеальные мужские формы… Или это я влюбилась с пол-оборота и теперь иначе на него смотреть не могу.
— Постарайся, очень надо, — старалась держаться сурово.
— Сбегаешь от строгих мамочки и папочки? — ехидно спросил Кот.
— Но ты же тоже сбежал, — прищурилась я.
— Я – сирота, — фыркнул Влад. — Жди, в дверь, через двадцать минут.
Сирота? Но мальчик золотой всё равно. На нём идеальная дорогая одежда, и он словно с подиума сошёл, причёска стильная, и маникюр. Альпинист с маникюром. Вообще очень мало таких мужчин, которые за ногтями следят, это воспитание нужно соответственное.
