Он хлопает меня по плечу и уходит в противоположную сторону. В последний момент оглядывается:
— Если ты завтра не слишком занят, я бы хотел съездить с тобой в «Мэтч-360» в Легасе. Покажу, над чем мы работаем в последнее время. Мы наняли нового учёного, пока тебя не было.
— Пап, я постоянно там бываю с трёх лет. Что ты можешь мне там показать?
— Знаю, сынок. Но скоро ты встанешь во главе компании…
Вскидываю руки, как бы пытаясь отгородиться от его слов.
— Не совсем же скоро? В смысле ты же ещё лет десять-пятнадцать пробудешь на посту, пока не уйдёшь в отставку.
Харлоу трёт подбородок и в этот момент он кажется мне намного старше своих шестидесяти с чем-то лет.
— Никогда не знаешь. Это может случиться очень скоро.
* * *
Когда мы заходим в «Мэтч-360» в Легасе на следующий день, первым делом в голове всплывает вопрос: «Как Сиенна проникла сюда?»
Я знаю, что она украла компьютерный чип, но всё равно даже представить не могу, как ей это удалось. Мало того, что здание охраняют сутки напролёт, в ночное время здесь ещё действуют сенсорные лазеры. И хотя я не хочу думать о ней, всё же не могу не восхититься её навыками. Да, это преступление, но чёрт возьми, то, как она это провернула, впечатляет.
Харлоу ведёт меня к лаборатории, расположенной на третьем этаже. Я хорошо знаю это место, чуть ли не как родной дом. Я часами сидел в здешней лаборатории после школы, разрабатывая Re0Gene и другие наши продукты. В металлическом столе, который стоит ближе всего к окну, прожжена дыра яйцевидной формы, куда я пролил фтороводородную кислоту. И я знаю, что в стеклянной двери кабинета слева есть лёгкая трещинка, появившаяся, когда я ударил по ней, расстроенный неудачей в разработке сыворотки, заживляющей раны.
Большинство учёных ходят в защитных костюмах — недавнее нововведение. Харлоу же входит в белой рубашке и брюках с таким видом, словно он здесь хозяин. Так и есть, конечно, но всё же, мне кажется, раз здесь введена форма, то это неспроста, и лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Зейн, это доктор Джордж, — представляет мне Харлоу мужчину в плотном костюме и прозрачном капюшоне.
Доктор Джордж протягивает руку в перчатке, в капюшоне видно только его глаза. Когда он открывает лицо, я вижу, что это мужчина средних лет с лысиной на голове.
— Возможно, вам тоже стоит надеть костюмы?
Харлоу отмахивается от этого предложения.
— Мы ненадолго. Покажете Зейну, над чем вы сейчас работаете?
— Конечно.
Доктор Джордж ведёт нас к ящику из нержавеющей стали размером с холодильник. Открывает дверцу, оттуда раздаётся шипение и выливается субстанция, похожая на сухой лёд. Он осторожно наполняет пробирку.
— Что это? — спрашиваю я.
Харлоу аккуратно держит пробирку, словно хрупкую пташку.
— Это Re0Gene 2.0, — гордо произносит он.
Разглядываю пробирку в его руке.
— Re0Gene? Над которым я работал?
— Да, только доработанная и улучшенная версия, — отвечает Харлоу и возвращает пробирку доктору Джорджу.
— Я не понимаю…
— Мы взяли твою формулу и использовали её, чтобы создать сыворотку, которая способна исцелить всё тело, если капнуть пару капель под язык.
— Как такое возможно?
— В вашей формуле не хватало нескольких компонентов, — встревает доктор Джордж, — но я её доработал, и всё получилось. Насколько мне известно, это самое мощное лечебное средство, когда-либо созданное в истории.
— Но если вы работаете над целебной сывороткой, то к чему все эти защитные меры?
Доктор Джордж и мой отец переглядываются.
— Что?
Мне отвечает доктор Джордж:
— Если допустить хоть малейшую ошибку в формуле, полученное средство прожигает кожу.
— Ого, ладно. Не уверен, как я отношусь к тому, чтобы мою формулу вот так использовали…
— Зейн, — перебивает Харлоу, — это для блага всего общества. Разве тебя это не волнует? Мы не можем производить такую сыворотку только для себя.
— И кому ты собираешься её продавать?
Это главный вопрос. Мой отец никогда не был жадным человеком, но от его ответа зависит, дам ли я разрешение на массовое производство лекарства. Пускай сыворотка не полностью моя разработка, но формула в её основе — точно моя. И я имею право голоса в вопросе, кому её продавать.
— Несколько недель назад со мной связался Томас Уолтон. Он работает в департаменте здоровья и реабилитации при правительстве. Полагаю, он и его коллеги заинтересованы в нашей разработке.
Смотрю на отца как на сумасшедшего.
— И ты хочешь продать это им? Да как тебе такое в голову пришло? После всего, что они сделали?
Харлоу вздыхает, опираясь на один из лабораторных столов.
— Я знаю, Зейн, что ты недоволен некоторыми событиями в Рубексе. Но я по-прежнему тесно сотрудничаю с президентом Шардом и некоторыми правительственными учреждениями. Я не могу просто разорвать все связи.
Мои кулаки сжимаются, и я с трудом держу себя под контролем.
— Можешь. Это просто. Скажи, что у тебя нет разрешения продавать эту формулу. Что, кстати, чистая правда. Я не давал разрешения использовать мою формулу для разработки Re0Gene 2.0 или как вы её там называете.
Харлоу бросает нервный взгляд на доктора Джорджа, который смотрит нас в явном замешательстве.
— Прошу прощения, — говорит он. — Я думал, Зейн дал разрешение…
Сложив руки на груди, прожигаю взглядом отца:
— Ни в чём не хочешь признаться?
— Возможно, я немного поторопился, — обращается Харлоу к доктору Джорджу. — Но не переживайте. Мы с сыном уладим этот вопрос. Прошу, продолжайте. — Взяв меня за руку, он направляется к двери. — Не будем вам мешать.
Как только мы выходим за дверь, я выдёргиваю руку.
— Жизнь тебя ничему не учит? — ругаюсь я. — Когда ты уже перестанешь быть таким эгоистом и начнёшь думать о других людях? Это моя сыворотка и моя формула. Её нельзя использовать без моего разрешения. Ты предал моё доверие.
Я разворачиваюсь и направляюсь широким шагом к лифтам.
— Зейн, подожди! — зовёт Харлоу.
Его жалобный тон такой знакомый, такой искренний. Аж тошнит. Я уже сыт по горло его ложью, его полуправдами, его уловками, которыми он добивается от людей желаемого. Это всё напоминает мне о моём брате Стиле, который предал меня худшим из возможных способов. Я никогда не прощу Стила за то, что он сделал с Сиенной.
И прямо сейчас мой отец ничем не лучше его.
6
ТРЕЙ
Мы добираемся до лагеря «Зенит» около полудня пятого дня. Это хорошо, потому что мы с Сиенной съели наш последний злаковый батончик на завтрак и выпили последнюю каплю воды за час до прибытия.
По мере того, как мы приближаемся к лагерю, Пейдж чирикает, как птичка. Видимо, таким образом она даёт понять обитателям «Зенита», что мы свои. Десятки людей вылезают из палаток, сделанных из воловьей кожи и шкур других животных. «Зенит» — это лагерь во всех смыслах слова. Палатки выстроены ровными рядами, на открытых участках разведены небольшие костры. Запах горящей древесины и жареного мяса вызывает урчание в моём животе.
Пейдж обнимает одного знакомого за другим. У многих из них волосы заплетены в такие же косички, как у неё. Некоторые предпочли дреды.
Пейдж с лёгкостью перемещается в толпе, чувствуя себя в своей стихии. Я не удивлён, что она здесь главная. У неё есть задатки лидера — куда больше, чем у меня.
Перевожу взгляд на Сиенну, идущую рядом со мной. Она всматривается в лица, ища среди них маму и сестру.
Я беру её за руку и сжимаю.
— Уверен, они где-то здесь.
Она смотрит на меня так, словно забыла о моём присутствии.
— Я так хочу их увидеть, но не знаю, что сказать…
Она имеет в виду отца. Она не сможет рассказать маме и сестре, что он всё это время жил в Рубексе и что он умер у неё на глазах — на этот раз по-настоящему. Это породит множество вопросов, на которые мы не готовы ответить.
