Когда, по моим подсчетом, прошло уже почти пять месяце с момента моего здесь заточения, началась неожиданная паника. Крики женщин вдруг перешли на дикий визг, а потом разом прекратились, как будто кто-то их одним махом вырубил. Стремительные шаги по коридору в мою сторону и меня выдернул из камеры сильно изменившийся упырь. Теперь это не была просто сушеная мумия, а вполне себе оформившееся доходяжное зомби-тело. Он притащил меня в какое-то подобие храма или молельни, где находилась все та же женщина в черном саване, Ивок и три коленопреклонённые, скорченные фигурки в странных одеждах — Верховные — подсказало мне мое сознание.
И вот тогда я поняла, что происходит что-то значимое, а мои догадки подтвердили разговоры между моими захватчиками:
— Они здесь, мой Архонт! — Архонт? Еще один что ли? А так разве бывает?
— Что значит здесь? Как они могли нас обнаружить? Как могли пройти сквозь купол, отвечайте мне! — вопил страшилка.
Они еще долго друг другу тогда что-то кричали, затем зомби-Архонт со всей силы пнул в спину одну из сидящих на полу женщину, приказывая:
— Защищать! — и Верховные тут же в унисон запели заклинание, а мы двинулись в глубь храма.
Озарение — он пришел, мой Кай нашел меня! Радость и глупая надежда затопило сердце до самых краев, улыбка робкая и, такая забытая за это время, тронула мои губы, на глаза навернулись слезы облегчения. Он спасет! Обязательно, по-другому же и быть не может! Это же мой Кай, самый смелый, самый храбрый, самый-самый!
— Дура! Думаешь твой сосунок сможет тягаться с моей мощью? Даже сейчас моя сила стократ превосходит его, а уж когда я получу доступ к моим душам, то и подавно! — жуткий каркающий смех больно резанул по нервам.
А что, если он прав? Что, если Кай не справится? Нет, даже думать об этом было страшно и недопустимо.
— Сеттурион, он захватил власть над Верховными ведьмами. Пора, сделай это сейчас! — истерично прокричала женщина в черном.
Вот тогда-то он и забрал их у меня!
«Внимание. Время приема пищи».
О Космос, ну какая может быть еда, если все чего мне хочется, так это сдохнуть!
Это было невыносимо, от обуявшей меня тогда паники потерять детей, я попыталась вырваться и сбежать. Наверное, скорее всего, уже было поздно делать это, но я должна была хоть попытаться. Я развоплощалась и прыгала, снова и снова, из одной стихии в другую, но чертов старикашка тут же настигал меня. Очередной прыжок, ощутимый удар по голове и голос на задворках ускользающего сознания:
— Призови тень, пусть усмирит эту чертову попрыушку. И оденьте ее, негоже голой шляться.
А дальше темнота, только какие-то неясные образы. И не понятно, то ли сон то был, то ли явь. Я очень спешу, сорванное дыхание рваными хрипами срывается на излете каждого моего шага. Мне бы только успеть, осталось совсем чуть-чуть, я чувствую, мне обязательно помогут, мои братья, сестры, мои товарищи по несчастью. Я знаю где искать, потому что я сама когда-то была там, заточенная, лишенная права на жизнь и перерождение. Острая боль прошивает меня с головы до ног, но я, игнорируя ее, не сбавляя темпа, все бегу и бегу. Если я сейчас сломаюсь и не успею, то все пропало. Не будет будущего, не будет радости. Не будет нас. Еще одна вспышка боли и я надрывно кричу, не в состоянии бороться с этой агонией.
«Внимание. Время приема пищи».
Не стану, хоть сто лет голоси!
И вот, совершенно очевидно, что я просто разменяла одну камеру в сыром прогнившем погребе на другу, крутую и очень современную. Повсюду белый прочный пластик, один стол, один стул, маленький умывальник в углу, на потолке мигает красным глазом камера наблюдения.
Рукой нащупала на кровати тонкое одеяло, стянула на себя, укрылась с головой и так и осталась лежать тут же, на полу, в позе эмбриона, тихо поскуливая от острой сердечной боли.
Не за мной пришел, не спасать. Все вокруг меня обманывали, а теперь я и сама с этим прекрасно справилась. Нечего было тешить себя напрасными надеждами. Не нужна.
Череда унылых, монотонных, наполненных серой тоской и печалью, дней текли сквозь меня, как песок сквозь пальцы. Механический голос все твердил и твердил об времени приема пищи, часах отдыха и прогулке. Последнее было безобразной насмешкой над самим смыслом этого слова. Ведь как можно гулять два раза в день по тридцать минут в пластиковой прозрачной коробке три на три метра с отверстиями по периметру? Зато, теперь я точно знала, что прибываю на Ра-Кратосе, шпили высоток Терраты рябили вдалеке, почти на линии горизонта, будто бы выглядывая из туманной пелены, чтобы посмотреть на жалкую глупую Шаю и тайком посмеяться над ее горестями.
Этот час в сутках был самым тяжелым для меня. Необходимость смотреть на этот город угнетала. Знание, что где-то там есть Он, живет своей жизнью, радуется новому дню, наслаждается обществом любимой женщины и совсем не думает обо мне, резала меня на ленты по живому. Никогда не переболит, останется рубец и обязательно будет ныть «на погоду».
Зачем спас? Чтобы осудить? Еще раз поставить на место мерзких Элементалов за попытку вмешательства в дела государства? Пускай. Только бы это поскорее все закончилось, а там хоть трава не расти. Наказание? Согласна! По своей собственной глупости отдалась в руки обезумивших фанатиков, по незнанию потакая их бредовым планам. Судите меня за эту наивность и доверчивость — возражать не стану.
Две недели в полнейшей изоляции от внешнего мира, две недели слез и полного эмоционального опустошения, две долгие недели абсолютного неведения о своей дальнейшей судьбе.
На четырнадцатый, по моим подсчетам день, мое одиночество было прервано первым и, как оказалось, последним допросом. Такая же обезличенная комната, обитая белым пластиком, два таких же жестких, что и в моей камере, стула и стол, на котором стоял лишь стакан с водой с моей стороны. Допрос вел голографический искусственный интеллект. Глупо же. Зачем было вести меня сюда, если вопросы будет задавать программа?
Тридцать две минуты и сорок секунд просто сидя на жестком, неудобном стуле. Электронные часы на стене ведут отсчет времени слишком громко, капая на мои усталые мозги навязчивым тиканьем. Наконец-то, лицо дознавателя проявилось, сразу переходя к делу и начиная жестко бомбардировать меня вопросами:
— Меня зовут, Кино-815/55, я здесь, чтобы выявить вашу причастность к заговору против, правящего нашим Космосом, Великого Архонта. Мною имеются ввиду события, происходящие на планете Асахо в созвездии Южного Треугольника и причины вашего там появления. До полного установления всех обстоятельств дела, вы временно, а может и на совсем, лишаетесь всех имен и почестей, дарованных вам обществом и Правлением Ра, а также привилегий, присущих званию Архао. Отныне и до вынесения вам окончательного приговора вы можете называться только Шаей, либо Заключенной 03089-77. А теперь перейдем к делу. Отвечайте только «да» или «нет», если я не потребую большего. Вам все понятно?
— Да, — просипела я в ответ.
— Когда и с кем вы оказались на месте происшествия, планете Асахо? — прозвучал первый вопрос и честный на него ответ был стопроцентно против меня.
— Пять с половиной месяцев назад, очевидно, в компании Вершителя Ивока Малакты, — только честность, никакой больше лжи, решила я для себя.
— Очевидно? — уточнение от бездушного робота.
— Я не знаю это наверняка, но последнее, что я помню, это его общество.
— Вы выражаетесь неясно, Заключенная 03089-77.
— Пожалуйста, разрешите мне все рассказать моему супругу!
— Сожалею, но это невозможно, вы лишены этой привилегии.
— Прошу вас! — взмолилась я.
— Кто может подтвердить, что вы не можете помнить свое перемещение на Асахо в обществе бывшего Вершителя?
— Может быть Дипса Соато? — в сомнении сама вопрошала я.
— Сожалею, но Дипса Соато Мертва.
— Но…
— Следующий вопрос, Заключенная 03089-77. По чьей инициативе вы бежали с планеты Ра-Кратос?
Пожалуйста, не надо! Слишком правильные вопросы и все против меня!
