— Друзья? — Насмехается он, в его голосе звучит недоверие.
— Да, Лукас. — Отвечаю я, мой голос ровный, несмотря на всплеск эмоций, бушующих во мне. — Это то, что ты сказал, помнишь? Во время моего трюка в Париже.
Его глаза ищут мои, его потрясение отражает мое собственное, и притяжение между нами становится все сильнее.
Он полностью игнорирует мои слова.
— Я не потерплю, чтобы ты встречалась с кем-то за моей спиной, и уж точно не потерплю, чтобы кто-то прикасался к тебе — оставлял на тебе следы.
— Правда? И что ты собираешься с этим делать, а? — Бросаю я вызов.
Его губы кривит злая улыбка, а глаза сверкают нотками опасности. Его рука оказывается на моей спине и притягивает меня к своей груди.
— Ты даже не представляешь, на что я способен, дорогая. Но я обещаю тебе, что если ты и дальше будешь испытывать мое терпение, то я выполню свое обещание и возьму тебя на колени.
Его голос опускается до низкого, хриплого шепота, наполненного пьянящей смесью власти и желания.
Магнетизм между нами почти невыносим. Но я отказываюсь отступать.
— Я принадлежу себе, Лукас. Я никому не принадлежу. Ни тебе, ни кому-либо еще.
Воздух гудит от напряжения, наши тела остаются запертыми в близости, невидимая граница между нами стирается с каждым мгновением.
Забудьте об этом. Нет никаких границ.
Он прижимается ко мне бедрами, и я чувствую…
О, черт.
Это его заводит.
Мои бедра сами собой подаются вперед, и я проклинаю себя, когда Лукас возвращает мне движение с улыбкой, потому что теперь он знает, что я тоже возбуждена.
Его рука поднимается вверх и обхватывает мою шею, его пальцы впиваются в кожу.
— Неужели?
Я чувствую, как его губы прижимаются к моему уху, и понимаю, что должна оттолкнуть его, но не могу.
Мое тело реагирует на него, и как бы я ни старалась, я не могу противиться этому.
— Да. — Шепчу я в ответ.
Просто друзья.
Просто друзья.
Просто. Друзья.
Его рука продолжает движение от моей шеи к волосам, запутывая пальцы в прядях и оттягивая мою голову назад, заставляя меня поднять на него глаза.
— Ты принадлежишь мне, Леора. Это записано в нашем договоре. — Заявляет он с неистовым желанием.
Его глаза темнеют, открывая ту его сторону, которую я никогда раньше не видела в полной мере, но как же я мечтала об этом.
Мое дыхание перехватывает в горле, предвкушение и страх наполняют воздух.
Интенсивность его прикосновений и властный голос посылают прилив тепла по моим венам.
Я вся горю.
Как бы я ни хотела отрицать это, какая-то часть меня жаждет его господства и жаждет отдаться его власти.
Я знала это уже давно, знала еще в Париже, и я бросилась к нему, желая такого ответа, но он не хотел меня.
— Ты сказал мне, что мы только друзья. Ты отверг меня. Ты не можешь претендовать на меня или контролировать меня. — Утверждаю я.
— Я не это имел в виду.
Из моего горла вырывается веселый смех.
— Что ж, Лукас, похоже, тебе нужно многое наверстать, если ты думаешь, что можешь вот так просто переключиться. — Отвечаю я, приподнимая бровь.
Его глаза мелькают между моими, и он делает глубокий вдох, прежде чем снова заговорить.
— Я никогда не щелкал выключателем, он всегда был включен для тебя.
— Ты несешь чушь.
Он вжимается в меня еще сильнее, подтверждая свою точку зрения.
— Я имею в виду, я… хочу. Тебя.
Я чувствую, как он хочет меня, и хочу поверить ему, правда, но что, если это проверка?
— И ты тоже хочешь меня. — Продолжает он, его голос хриплый и наполненный сырой честностью.
Неужели это так очевидно? Я чувствую, как жар поднимается по моему телу, особенно между ног, и, вероятно, я капаю на каждое слово, которое слетает с его языка.
Он снова наклоняется ко мне и смотрит на меня, так близко, что наши губы почти соприкасаются.
Я качаю головой и говорю:
— Я была пьяна.
Он усмехается.
— Больше никакой лжи.
Он крепче сжимает мои волосы, и в его глазах мелькает искра одновременно вызова и тоски.
Заряженная энергия между нами становится почти осязаемой.
Его глаза блуждают по всему моему лицу и останавливаются на моих губах.
Его грудь вздымается, а взгляд заставляет любую женщину упасть на колени.
Но, прежде чем я успеваю что-то сказать, он выдыхает, пробормотав: — К черту! — а затем его губы налетают на мои.
Его поцелуй грубый и требовательный — почти карающий. На мгновение я оказываюсь застигнутой врасплох, но потом сдаюсь.
Я обхватываю его за шею и притягиваю ближе, пока наш поцелуй углубляется.
Он замедляет поцелуй, дразня мои губы, и проводит языком по моему рту в танце, а я следую за каждым его шагом.
Мои бедра бьются о его бедра — я ничего не могу с этим поделать, — и я издаю стон, который посылает через меня всплеск удовольствия.
— Ты моя жена. — Его губы переходят на мою шею, и он нащупывает ту самую точку, которая заставляет меня громко застонать. — Никто не прикасается к моей жене.
Не знаю, может, я снова сплю, но между нами все так, как надо. Это идеально.
— Ты моя. — Рычит он мне в шею, и его рука в моих волосах сжимается. — Скажи это.
И я поддаюсь почти сразу.
— Я твоя.
Невозможно отрицать это — я его, а он мой.
— Верно. — Бормочет он, пока его руки скользят под мою задницу, и он поднимает меня, прижимая к стене.
Его губы снова находят мои в поцелуе, и я обхватываю его ногами за талию, еще глубже вжимаясь в него бедрами. Еще один горловой стон вырывается из его губ, когда я прижимаюсь к нему, чувствуя, как сильно я его напрягаю. Это заставляет меня улыбаться ему в губы.
Это похоже на награду — ведь это я заставляю его чувствовать себя так.
Мы продолжаем целоваться, и я не замечаю, что мы двигаемся, пока моя спина не ударяется о что-то мягкое — кровать.
Он разрывает поцелуй, его губы прочерчивают дорожку из огненных поцелуев вдоль моей челюсти.
Его голос — соблазнительный шепот на моей коже, наполненный голодом, который совпадает с моим собственным.
— Ты даже не представляешь, как давно я этого хотел.
Его руки медленно, дразняще бродят по моему телу, разжигая шлейф электризующих ощущений везде, где они касаются.
Кончики его пальцев скользят по моему платью, и тепло его прикосновений к обнаженной коже моей шеи кажется невероятным.
Я выгибаю спину в поисках новых прикосновений, а мои пальцы хватаются за ткань его хорошо сидящей рубашки.
Когда наши тела переплетаются, я остро чувствую все тончайшие детали — игру ткани, контуры мышц и непреодолимую силу, притягивающую нас друг к другу.
Мои руки тянутся к нему, и я снова прижимаюсь губами к его губам.
На этот раз все в моих руках, и я хочу большего.
Мой язык проникает в его рот, и он встречает меня своим.
Я обхватываю его руками, притягивая ближе, желая ощутить каждый сантиметр его тела на себе.
Наши тела движутся вместе в ритме, который одновременно знаком и пьянит, как будто мы всегда должны были найти друг друга в этот момент.
Но это ощущение быстро пропадает, когда он отстраняется, разрывая нашу связь.
— Нет! — Вздохнула я, потеряв его губы.
— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что я могу прикасаться к тебе наедине.
С моих губ срывается хихиканье.
— Разве ты не прикасался ко мне?
Я приподнимаюсь, опираясь на руки. Хихиканье исчезает, когда я вижу его серьезное лицо.
— Нет, я хочу по-настоящему прикоснуться к тебе. Я хочу, чтобы ты чувствовала меня повсюду в течение многих дней.
— Да, пожалуйста. Пожалуйста, прикоснись ко мне.
Это, кажется, удовлетворяет его, потому что он кивает и снимает рубашку, и я снова ошеломлена. Несмотря на то, что я видела его без рубашки несколько раз, в этот раз все по-другому. Его татуировки ощущаются как вновь открытая тайна, хотя я видела их много раз. Они плавно переходят с рукава на грудь, создавая замысловатый гобелен из арабских каракулей и символов. Каждый знак, кажется, хранит в себе уникальную историю, и меня охватывает непреодолимое любопытство, чтобы расшифровать каждое слово.
