Пытаясь погасить вспышку гнева, что поднимается из глубины души к горлу и клокочет, требуя выхода, я отрываюсь от бумаг и ставлю чайник.
– Будешь кофе? – спрашиваю у затихшего Жени.
– Давай сделаю, – предлагает он. – Не отвлекайся от работы.
– Ты просто душка! – умиляюсь я. Выставляю из тумбочки банку кофе, сахар, сливки. – Мне латте, пожалуйста.
– Латте – это больше молока? – усмехается он, и я киваю с широкой улыбкой.
Надо хоть чаю купить на будущее. Нельзя продолжать хлебать кофе литрами в моём-то положении.
Я возвращаюсь за стол и погружаюсь в воспоминания, стараясь не включать эмоции. Лишь холодный, трезвый от личного разум сейчас должен быть. Ничего личного, оставлю жалость на потом. Гриша был козлом, а оказался настоящей мразью, эка невидаль!
Загружаю карту области, ввожу адрес принадлежащего почившему Вадиму Перминову дома и задерживаю дыхание. Так вот к какому приятелю возил меня Румынский! Конечно, у нормальных знакомых, кто вхож открыто в его дом, знает Машу, ключи он попросить не решился бы. А отвезти любовницу в дом подельника, с которым его якобы ничего не связывает, вполне подходящий вариант. Сволочь!
Отбросив всё личное, я вспоминаю наши поездки в этот дом. В самый первый приезд, когда Румынский проводил для меня небольшую экскурсию, в одной из комнат стояли коробки с дисками. Целое море коробок, тысячи или десятки тысяч пластиковых контейнеров с дисками. На упаковках – официальные постеры фильмов, обложки музыкальных альбомов. Тогда я пошутила, не пират ли его приятель, а Гриша ответил, что тот заядлый коллекционер.
Но сейчас всё видится мне в совершенно другом свете. В клубе занимались не только шантажом высокопоставленных лиц, но и снимали фильмы для взрослых. Если предположить, что записи всех съёмок из клуба хранились не только на жёстких дисках и, наверняка, на каком-то облачном хранилище, но ещё и на переносных накопителях, которые легко передавать распространителям для последующей продажи клиентам, то почему бы не на дисках? Почему бы не скрывать эти диски под яркими картинками, не врезать запрещённое кино в кадры настоящих фильмов?
Я резко поднимаюсь. Женя как раз размешивает сливки в чашке и удивлённо смотрит на меня.
Я обуваюсь и говорю ему:
– Выпьем кофе в другой раз, ладно? Мне нужно домой.
– Что-то обнаружила? – спрашивает он, кивая на бумаги.
– Кажется, да. Поехали, по пути расскажу, если любопытно!
Он отставляет чашку, подхватывает пальто.
– Сгораю от любопытства! – говорит с усмешкой.
Женя помогает мне одеться, и мы покидаем кабинет. Я сдаю ключи дежурному, отвлекая бессмысленной болтовнёй, пока мой спутник выходит на улицу, и тороплюсь догнать его.
Хихикая, словно нашкодившая школьница, повисаю у него на руке. Женя останавливается. Обнимает одной рукой мои плечи, смазанно целует скулу. Уверена, со стороны мы выглядим, как счастливая влюблённая пара. К чёрту! Такие мы и есть!
Или будем в самое ближайшее время. Как только я смогу убедиться в правильности своего предположения, как только найду доказательства вины Румынского и засажу его, сразу же разберусь со своими отношениями с Женей. Какая к чёрту разница, нанимал он для клуба проституток или нет, правильно? Главное, что он не причастен ко всему прочему. А в том, что не причастен, я уверена. Такой человек, как мой Женя, не стал бы мириться с кровавыми преступлениями, я уверена в этом. Уверена в нём. А это самое главное!
– Что-то ты притихла, душа моя, – замечает мужчина, держа путь в сторону моего дома.
– Да так, – отмахиваюсь я. – Столько всего в мыслях!
– Обдумываешь очередное подозрение?
– Не только, – протягиваю я. – Но, конечно, делом заняты большинство моих мыслей.
– Так что за озарение пришло к тебе, когда ты просматривала материалы?
– Я нашла комитетскую крысу, знаю, кто это, и знаю, как это доказать. Если я окажусь права… Блин, головы полетят и среди наших, и среди Администрации Губернатора. – я вздыхаю. – Но для этого нужно взять с поличным этого гада. Если я права, от малейшего намёка он бросится уничтожать улики.
– И ты собираешься намекнуть и ждать развития событий? – уточняет Женя.
– Нет, я собираюсь сказать ему всё прямым текстом и взять на крупной партии запрещённого видеоконтента. Уверена, там есть всё: и порно, и снафф, и ролики для шантажа. Вся деятельность клуба. Возможно, мне повезёт и там обнаружатся кадры съёмок со скрытых камер, расположенных в номерах. Почему-то мне думается, что эти жадные ублюдки ничем не гнушались. – запальчиво выдаю ему. – Мне только нужно, чтобы он – он сам – приехал туда, где это хранится. И по удачному стечению обстоятельств я, зуб даю, знаю где.
Я заливисто смеюсь, пока Женя медленно въезжает во двор и паркуется. Пока мы поднимаемся на седьмой этаж, мужчина покрывает меня быстрыми поцелуями, от которых кружится голова. А дома я сразу надеваю удобную одежду и делаю несколько звонков.
Попытка дозвониться до Власова, раз. Не с первого звонка, но он берёт трубку и говорит, что возится с электричеством, которое неожиданно отрубилось во всём доме. Что-то там надо нарастить, потому что какие-то умники перерезали провода. Я лишь закатываю глаза. Ну нашли время, ей-богу! Советую Ярику вызвать электрика, а самому чесать в отдел. Коротко расписываю ситуацию.
Чертыхнувшись, бывший даёт наставления Рите. Торопясь за руль, ещё раз выспрашивает меня более подробно о Румынском и моём плане. Ни моя догадка, ни мой план ему не нравятся, но я не собираюсь ждать, пока они уничтожат все диски, пока у нас останутся одни лишь предположения.
Полковник Семёнов, которому я звоню следующим, просто в бешенстве. Прекрасно понимая, что я тычу пальцем в небо, он запрещает мне срывать сотрудников и проводить операцию.
– Алексей Олегович, – выслушав шквал отборных ругательств, обращаюсь к начальнику. – Я чувствую, что права. Я просто знаю это. Я всё равно приведу свой план в действие, потому что в противном случае мы рискуем вообще их ничем не зацепить. И эти… преступники, скрывающиеся под личиной приличных граждан, продолжат вести свои грязные дела. Посудите сами, товарищ полковник, полковник Румынский был у нас в Комитете во время допросов задержанных во время облавы на речном вокзале. Он знал, что один из задержанных сотрудников клуба рассказал о любовницах Думоломова и Перминова, которые могли на него указать. После этого одну убили, подставив Ярослава, вторую забрали полицейские. Есть свидетель, который знает о связи Румынского с Перминовым. Григорий Феликсович часто использовал дом убитого в ходе перестрелки Перминова для своих любовных похождений. Это достоверный факт, свидетель утверждает, что была в этом самом доме и видела собственными глазами коробки с дисками.
– И кто этот свидетель? Почему нарисовался только сейчас? – рявкает полковник.
Я натыкаюсь взглядом на Женю, который стоит в дверях, видимо, пытаясь, разобраться в происходящем через мои торопливые фразы. Неожиданно меня смущает его присутствие. Но тем не менее я отвечаю:
– Этот свидетель я, Алексей Олегович. Румынский возилменяв дом своего приятеля… некоторое время назад. Сегодня я обнаружила, что этот дом принадлежит Перминову, начала вспоминать детали этих поездок, мне вспомнились диски. Очень огромное количество дисков с фильмами и музыкой. Мне подумалось, что это отличный способ для распространения запрещённых видео.
Семёнов молчит. Опешил там что ли от моих признаний? Честное слово, я никогда никого не хотела бы посвящать в подробности своей частной жизни, но из песенки слов не выкинешь.
Наконец полковник крякает в трубку:
– Работайте, майор Власова. Держите в курсе происходящего.
– Так точно, товарищ полковник!
Я скидываю звонок, чтобы сделать следующий. Но меня сбивает с толку тихий вопрос Жени:
– Это он? – Делаю вид, что не понимаю, и мужчина спрашивает настойчивей: – Это он ранил тебя? Этот Румынский и есть тот кретин, из-за которого ты подвергаешь сомнениям всех остальных?
