– Разве это важно?
– Для меня важно всё, что с тобой происходило, происходит и будет происходить. – сухо говорит Женя.
– А ну раз так, то, конечно, я отвечу, – говорю с горькой усмешкой. – Да, это он тот мудак, который начал подкатывать ко мне сразу после развода, чтобы сделать меня своей любовницей назло Власову, который, несомненно, гораздо лучший мужчина и следователь, ну и чтобы проучить меня, конечно. Бабе же не место среди серьёзных дяденек. Баба же существо бестолковое, только и может, что мужика обслуживать. Так вот, этот мудак играл моими чувствами, хотя у него была и есть сожительница. Играл настолько искусно, что я купилась, влюбилась, как последняя идиотка, даже решилась родить ребёнка, хотя все десять лет брака с Ярославом не могла найти в себе ни капельки материнского инстинкта. И я действительно залетела. Счастлива была до безумия. А этот мудак сказал, что сначала нужно убедиться, что всё точно и всё в порядке. И отправил меня на задержание, где я оступилась на ступеньках и потеряла ребёнка. И пока я лежала в больнице, этот мудак ни разу не приехал ко мне. А потом сказал, что вообще ничего такого не планировал и ему было просто лестно, что жена Власова ходит у него в любовницах. На этом трогательная история последней любви Ангелины Власовой заканчивается. Выводы о моих умственных способностях и моральных принципах можешь сделать сам, честно, мне плевать какие.
Сосредоточенно отыскиваю среди контактов номер Румынского, краем глаза продолжая наблюдать за Женей. Он до хруста сжимает руки в кулаки, размашистыми шагами проходится по комнате. Останавливается возле меня. Садится на корточки у моих ног. Сжимает колени.
– То, что тобой воспользовались, не делает тебя слабой. То, что кто-то поиграл на твоих чувствах, соблазнил тебя, а ты не заметила подвоха, не делает тебя глупой. Ты не такая, Ангелин. И никакой мудак не должен влиять на твою самооценку. Ты удивительная, и если кто-то этого не понял, то это он трижды глупец. – говорит он. И добавляет чуть тише: – Мне очень жаль по поводу твоего ребёнка, ни одна женщина не должна через подобное проходить, тем более в одиночку.
– Всё в прошлом, – отрезаю я. Не знаю, кого хочу в этом убедить больше: его или себя. – Я бы и вспоминать об этом не стала, если бы не заподозрила этого мудака в причастности к этой преступной группировке, и буду впредь благодарна, если мы больше никогда не будем это обсуждать.
– Ладно, – с сомнением протягивает он.
– С твоего позволения, я сделаю ещё один звонок, – говорю ему, намекая, что тема закрыта и больше говорить не о чем.
Он кивает, резко поднимаясь.
Кажется, даже не прислушивается к разговору, задумчиво ходит по комнате, погрузившись в свои мысли. Тем лучше. Не нужно ему забивать голову деталями моего расследования. Скоро всё закончится. Скоро всё будет хорошо.
Румынский отвечает не с первого раза.
Очевидно, ему требуется некоторое время, чтобы покинуть столик и шумный зал. Возможно, он даже скроется в том же кабинете, где беседовал с Зотовым. Жаль, мне не удалось узнать о чём!..
– Чего тебе, Власова? – недружелюбно отзывается он на очередной звонок.
– Не боись, Гриш,нескучала! – усмехаюсь я. – Мне нужно уточнить пару деталей по нашему общему делу.
– Прямо сейчас?! – рявкает он.
– Ну кто-то же должен работать, пока кто-то отдыхает! – замечаю я. – Скажи, когда поступил сигнал на пульт дежурного, почему ты сам отправился на труп?
– А что, Власова, ты считаешь, что я работать уже не должен, коли дослужился до руководителя? Представь себе, я веду дела и расследую преступления, а не спихиваю всю работу на подчинённых.
– Ага, ясно, – киваю, словно он может меня увидеть. – То есть это никак не связано с тем, чей именно труп был обнаружен в лесу, в непосредственной близи к люку туннеля, ведущего из злачного заведения, в котором занимались преступными деяниями прямо у тебя под носом, на подведомственной тебе территории? Так и помечу. Следующий вопрос: ты не присутствовал на облаве в районе промзоны на старом речном вокзале, откуда узнал о произведённых задержаниях? Зачем пришёл послушать допросы?
– Что ты мелешь, Власова? – злится Румынский. – Звонил я в ваш отдел, так как не смог дозвониться напрямую твоему благоверному, попросил связать с Власовым, на что мне ответили, что он едет с задержания. Дело у нас как бы общее, межрайонное, если ты не забыла, вот я и решил приехать, послушать, что пацаны расскажут.
– Ладненько, – соглашаюсь с ним. – Чудо, как складненько всё случилось. Особенно, учитывая последующие события, когда убрали одну за другой упомянутых во время допроса свидетельниц, способных указать на оборотня в погонах.
– Ты на что намекаешь, Власова?! Совсем берега попутала, дрянь?!
– А ты мне не начальник, так что не ори! – рявкаю я в ответ. – Когда в наших рядах заводится навозный жук, то все немного на нервах, потерпишь, чай не сахарный! История складывается паршивой, Ярика уже пытались подставить, теперь всё сводится к тому, что следующим подставят тебя. Кстати, ты не можешь узнать у своего приятеля, не желает ли он подзаработать немного денег? У меня мероприятие намечается, хотела арендовать домик и вспомнила о том охотничьем доме, куда ты меня возил. Готова хорошо заплатить, чтобы отдохнуть там небольшой компанией на следующих выходных!
Румынский тяжело дышит в трубку. Я закусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. На моём лице расплывается широкая улыбка, когда я говорю:
– Ну что ты молчишь-то, Гриш? Поможешь по старой памяти? Ой… Вот же неловко получилось! Ты, наверное, не сможешь, ведь Вадима Перминова убили. Интересно, а его коллекция дисков ещё хранится в том же доме? И что на них записано на самом деле?
Румынский молча сбрасывает звонок. Я пишу Семёнову и Власову, что мы начинаем, и говорю Жене:
– Одолжу твою тачку, ладно?
– Я отвезу, – бескомпромиссно заявляет он.
Я фыркаю:
– Бога ради, спорить времени всё равно нет!
Подхватываю сумку, бросаюсь в коридор, обуваюсь и накидываю куртку. В самый последний момент перед выходом каким-то шестым чувством решаю проверить содержимое сумки.
– Погоди пять сек, – прошу Женю. – Кажется, пистолет забыла переложить.
– Окей, – кивает он, поглядывая напряжённо, сосредоточенно даже.
Я бегу в комнату, вытряхиваю содержимое другой сумки, проверяю карманы сброшенного тут же, в спальне, пальто. Чёрт! Да куда же я его засунула?!
Ложусь на пол, заглядывая под кровать, и вижу ствол. Выдыхаю с облегчением, тянусь пальцами, хватаюсь за прохладную увесистую ручку… И слышу громкий хлопок входной двери.
Что за..?!
Бросаюсь в коридор. Жени нет, а в замке проворачивается ключ.
– Ты что творишь?! – кричу, начиная колотить по двери руками и ногами.
– Тебе будет безопаснее остаться дома, Ангелочек! – отчётливо проговаривает он. Достаёт ключ из верхнего замка и вставляет другой в нижний. – Я серьёзно, Ангелин. Пожалуйста, послушай меня и останься дома. Я всё решу, обещаю.
– Ты сбрендил вкрай, Жень?! Это моё дело, моя операция!… Немедленно выпусти меня!
– Не сегодня, Ангелин. Не сегодня, моя прелесть. Сиди дома, скоро вернусь!
Я выкрикиваю ругательства и стучу по двери, наблюдая в глазок, как этот засранец просто уходит. Сбегает по лестнице, исчезая из виду. Да что он о себе возомнил?!
26. Ангелина
И что это было?
В полном бешенстве я пинаю дверь ногой, пока не накатывает слабость. Ощущая прилив желчи к горлу, я глубоко и часто дышу, закипая ещё сильней.
Он запер меня! Он серьёзно меня запер?! Это что, возобладание игрек-хромосомы над здравым смыслом? Он что, собрался отстаивать мои честь и достоинство?! Какая гребанная муха укусила этого эгоиста и мужлана?! Ещё ведь и пострадать может из-за собственной дурости!
Пытаясь подавить вспышку тошноты, возникшей на ровном месте, первым делом думаю о не вовремя нагрянувшем токсикозе и даже буркаю себе под нос: “Ну давай, малыш, маме сейчас совсем не до этого!”. Не сразу до меня доходит, что тошнота, скорее всего, появилась от голода, и положение тут вовсе не при чём. Быстро сооружаю себе бутерброд и со злостью вгрызаюсь в него зубами.
