***
Все болело.
Я завис на краю сознания, пытаясь уцепиться за черноту сна и не обращать внимания на вопящие протесты тела. Мое лицо было холодным и мокрым, а яйца пульсировали в медленной, глубокой агонии. В животе у меня было как в яме с кислотой, а голова болела так сильно, что казалось, будто ее раскололи.
Я медленно поднес руку ко лбу, просто чтобы убедиться. Нижняя половина моего лица была мокрой и липкой. Кровь? Я приоткрыл один глаз и осмотрел пальцы в темноте. Нет, просто рвота.
Застонав, я перевернулся на другой бок и похлопал себя по спине. Я был покрыт грязью и, вероятно, вонял до небес, но я был невредим. Даже мои распухшие яйца казались более или менее целыми. Я заставил себя сесть, когда комната вокруг сфокусировалась.
Вот дерьмо!
Вокруг меня пульсировали тупые лезвия мечей, воткнутых в стойки. Я вскочил на ноги, держа клинки в обеих руках. Неужели я действительно забрался в тот самый гребаный сарай, где на меня напала Ангрбода? Шатаясь, я подошел к двери, распахнул ее и пробежал несколько шагов, прежде чем рухнуть на покрытую росой траву. Мое сердце громко стучало в ушах.
Черт. Возьми.
Я действительно был идиотом. Я откинул голову назад и уставился в серое небо над Асгардом. Почти рассвело, если бы я мог догадаться. Я вытер рукой губы и потянулся за магией, натягивая вокруг себя обычные иллюзии. Черт, но я чувствовал себя дерьмово. Мне нужен был мед из Вал-Холла, чтобы вылечить похмелье и, если мне особенно повезет, облегчить пульсацию между ног. Мед Одина излечивал как от боевых ран, так и от похмелья, поэтому мертвые воины Вал-Холла могли пировать всю ночь и сражаться весь день. Но иногда волшебный алкоголь был немного разборчив в том, что считалось военной раной. Можно было только гадать, вылечит ли он раны, полученные от привязывания козла к яйцам.
Шатаясь, я поднялся на ноги и оглянулся на ряд оружейных сараев. На самом деле не было никакой возможности узнать, в какой из них меня втянула Ангрбода. Я подавил дрожь. Впрочем, это не имело особого значения, я бы хотел сжечь их всех дотла.
Но только не с этой гребаной головной болью. Я сплюнул, снова вытер рот и отправился в Вал-Холл. Если повезет, все остальные будут слишком пьяны, чтобы помнить, что произошло прошлой ночью.
***
— Локи!
Гулкий голос Тора приветствовал меня, как только я переступил порог Вал-Холла. Я поморщился. Тор с трудом поднялся на ноги и направился ко мне, ухмыляясь как идиот.
— Ты сегодня утром цел и невредим? — спросил он, довольно явно глядя на мою промежность.
Кто-то засмеялся из глубины мрачного пиршественного зала, и я бросил в их сторону, как я очень надеялся, непристойный взгляд.
— Да, спасибо, — прорычал я.
Тор похлопал меня по спине.
— Звезды, это было чертовски смешно. Ты бы только видел себя!
Я отстранился, съежившись. Неужели он должен был быть таким чертовски громким все это проклятое время?
— А как прошла остальная часть твоей ночи? — спросил я, схватив с ближайшего стола бутыль меда.
Тор снова фыркнул от смеха.
— Скади вырвало. Должно быть, ты это пропустил.
Я сделал большой глоток из кувшина, позволяя меду Вал-Холла согреть мое тело, прежде чем ответить.
— Она что?
— Она думала, что может пить, как Асы, а закончилось все блевотиной по всему столу и всему Ньёрду. Она испортила и десерты тоже, — задумчиво добавил Тор.
Я допил бутыль и поморщился. Мед снял остроту похмелья, но голова все еще болела, а желудок словно пытался выползти наружу через горло.
— Черт возьми, — сказал я.
— Ньёрд и Фрейр должны были вытащить ее оттуда, — сказал Тор.
Я покачал головой и взял со стола вареную картошку. Тор наклонился ко мне так близко, что его борода коснулась моей шеи.
— Ты же знаешь, что я не позволил бы Скади причинить тебе боль, верно? — прошептал он.
Я закрыл глаза и принялся жевать картошку. Тор бы не позволил? Я не был в этом уверен. Конечно, он был моим любовником, а иногда даже опасно приближался к тому, что я мог бы считаться другом. Но он также был сыном Одина.
— Трим в Мидгарде, — прошептал я в ответ.
Тор вздохнул с чем-то похожим на облегчение. Он сунул мне в руку еще одну бутыль, и я медленно осушил ее, давая желудку привыкнуть к новой атаке.
— Он в Римской Империи, — сказал я.
Тор в замешательстве сдвинул брови. Верно. Тор разделял предубеждение Асов против Мидгарда. Он, вероятно, не отличит Римскую Империю от Суориса.
— Он в безопасности, — сказал я. — Я оставил ему чертову кучу денег и сексуального солдата, которого нужно спасать.
— Спасибо.
Был ли это просто тусклый свет, или глаза Тора действительно затуманились? Его рука задержалась на моем плече, сжимая и разжимая его.
— Если ты хочешь пойти и найти себе жилье… — сказал Тор, его голос был низким и хриплым на фоне моей кожи. — Я могу позаботиться о тебе.
Я усмехнулся. Мед наконец-то подействовал. Моя головная боль все еще пульсировала, но атака утихла, и мои жалкие яйца снова чувствовались почти нормально. Я согнул руки в локтях, настраивая иллюзию. Я все еще был усталым, голодным и грязным, но уже не чувствовал себя так, словно только что с сожалением воскрес из мертвых.
И Тор Громовержец предложил позаботиться обо мне. Насколько же это было чертовски странно? Вчера вечером я думал, что Тор будет в первом ряду, когда Скади снимет мою голову с плеч, а теперь он здесь, ведет себя как нянька. Это было в равной степени трогательно и тошнотворно. Неужели Тор действительно так благодарен мне за то, что я спас Трима?
Я мягко оттолкнул руку Тора.
— Спасибо, но не сегодня утром.
Каким бы милым и неожиданным ни было это предложение, я не хотел быть с Тором прямо сейчас. Сейчас мне вообще не хотелось ни с кем встречаться. Мне просто хотелось оказаться в каком-нибудь тихом и теплом месте, где я мог бы взять себя в руки.
И вот теперь я точно знал, где хочу быть.
Я быстро поцеловал Тора в щеку, а затем потянулся через эфир.
***
В густой от пара темноте вспыхнули свечи. Вода плескалась о песчаные края глубокого бассейна, который я сделал в доме Сигюн, и последние ночные звезды ярко сияли сквозь прозрачный потолок, который я создал. Я оглядел комнату, чтобы убедиться, что я один, хотя на самом деле я не ожидал, что Сигюн будет в горячих источниках в этот нечестивый час.
Больше здесь никого не было. Хорошо. Со вздохом облегчения я отпустил иллюзии и скользнул в горячую воду. Я долго тер себя песком, пока не почувствовал, что каждая часть моего тела обновилась. Затем я вытащил из Вал-Холла тарелку и съел целую кучу картошки и сосисок, пока мои ноги волочились по воде.
Странно, что я чувствую себя так комфортно, подумала я, отодвигая тарелку и вытягивая через эфир кружку с чаем. Я позволил себе соскользнуть обратно в воду, теплые потоки поддерживали мое тело, а пар бесцельно кружился надо мной, попеременно скрывая и открывая меркнущие звезды. Я действительно построил этот бассейн для трех человек. И в дымном полумраке свечей я почти мог представить себе Аню и Фалура здесь, рядом со мной.
Спустив ноги на самое дно, я фыркнул, посмеиваясь над собой. Если бы Аня и Фалур были еще живы, мы были бы родителями младенца. У нас точно не было бы времени плавать в горячем источнике. И все же на душе у меня стало странно легко, когда я вспомнил нежные очертания их лиц, моих прекрасных смертных возлюбленных. На мгновение, едва ли больше, чем потребовалось для того, чтобы перевести дух, я действительно почувствовал, что Аня и Фалур снова были рядом со мной.
Моя грудь сжалась, когда на глаза навернулись слезы. Она никогда не перестанет болеть, понял я. Я буду жить с их потерей вечно, как дерево, в которое ударила молния и которое проводит оставшиеся эоны своей жизни с черным шрамом, идущим вдоль всего ствола. Мои пальцы потянулись к магии, и я вытащил металлический лист Фалура на ладонь.
