— Да, давно я не спал, — признаюсь.
— Принести сюда раскладушку? — предлагает Кольт. — Заверяешь меня, что не испытываешь никаких чувств к этой девчонке, но видно же, что не хочешь никуда от неё отходить.
— Я просто переживаю за неё. Только и всего. Но да, буду благодарен за раскладушку.
Кольт разворачивается, чтобы выйти, но я окликаю его:
— Кольт? А где мои друзья? Двое других, что прибыли с нами?
Кольт колеблется, перед тем как подать мне знак, чтобы я следовал за ним. На секунду сжимаю ладонь Сиенны, обещая скоро вернуться.
Мы направляемся в коридор. Кольт останавливается перед ещё одной комнатой. Я пытаюсь повернуть ручку, но дверь закрыта. Замечаю связку ключей на поясе Кольта.
Он стучит по стеклу, и я заглядываю внутрь. Зейн тоже, как и мы с Сиенной, одет во всё белое. Он мирно лежит на кровати. К нему подключена капельница и ещё несколько аппаратов.
— Что происходит? — спрашиваю я.
Кольт не отвечает, а просто проходит к следующей двери и опять стучит по стеклу. Заглядываю. В этой комнате уже Нэш, тоже подключённый к капельнице. Кольт не ведёт меня дальше, но я уже знаю, что Чез сейчас в том же состоянии.
Хватаю Кольта за воротник и толкаю к стене.
— Какого чёрта тут происходит? Говори! Сейчас же!
— Расслабься, Трей. Я обещал, что позабочусь о твоих друзьях, и держу своё слово. Они все были сильно обезвожены, им требовался отдых.
— Но почему они заперты? Выглядит не очень гостеприимно.
— Это для их же безопасности. Если они проснутся и, дезориентированные, начнут бродить, то могут зайти туда, куда не следует. И мало ли как отреагируют мои ребята.
— Почему же тогда я сейчас не подключён к капельнице? — возмущаюсь я. — М? Я тоже наверняка обезвожен и адски истощён. Стоит ли говорить, что будет с твоими людьми, если они причинят вред кому-то из моих?
Кольт отводит мои руки от своего воротника, и я не сопротивляюсь.
— Ты лидер, Трей. А значит, тебе нужно принимать тяжёлые решения. Ты не можешь позволить себе такой роскоши, как отдых. Не можешь позволить себе проснуться дезориентированным. От тебя зависят жизни твоих людей. Ты ведь наверняка уже знаешь всё это по собственному опыту.
В его словах есть правда. Я знаю, что всё зависит от меня. Но порой я чувствую себя слишком уставшим, слишком бессильным против обстоятельств. Нас всё время преследуют, уничтожают, иногда мне кажется, что мы вот-вот восстанем из пепла, как феникс на моей спине, как вдруг нас снова подавляют. Мне хочется верить, что я, как феникс, могут подниматься снова и снова, сколько бы раз меня ни пытались сломить. Но в последнее время я уже не так уверен. Я едва справляюсь. Порой мне хочется, чтобы решения принимал кто-то другой. Пусть он несёт эту ношу на своих плечах, пусть он справляется со всей этой болью.
— Но, — продолжает Кольт, — если ты хочешь спрятаться от всего мира, если хочешь отдохнуть, я могу это устроить. Всего один укол, немного раствора в организм, и ты отключишься. Только скажи.
Как бы заманчиво это ни звучало, я не могу. Мне хочется верить этим людям, но пока рано. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они пытаются взорвать всех, кто подходит слишком близко к стене. Как только ослаблю бдительность, они получат преимущество. Я этого не допущу. Я скорее умру, чем уберу руку с пульса и потеряю контроль над ситуацией.
К тому же я не могу бросить Сиенну в таком состоянии. Когда она очнётся в незнакомом месте, нужно, чтобы рядом был кто-то знакомый.
— Спасибо за предложение, — отвечаю, — но воздержусь.
Кольт хлопает меня по спине.
— Как хочешь. Но если передумаешь — дай знать мне или кому-нибудь из медсестёр.
Он провожает меня обратно к палате Сиенны.
Увидев её, такую маленькую и хрупкую, я понимаю, что сделал правильный выбор. Время поспать ещё будет. Сейчас я именно там, где должен быть. Присматриваю за ней. Оберегаю её.
Я не оставлю её. Никогда.
49
СИЕННА
Голоса вокруг звучат невнятно, словно я нахожусь под водой, а они общаются над её поверхностью. Этот эффект искажает все слова. Я пытаюсь поднять правую ногу, чтобы оттолкнуться, но она не слушается. Тогда пробую пошевелить левой, но они обе как мёртвый груз, прицепленный к моему туловищу.
И тут я вспоминаю. Всё, что я потеряла. Близких людей, которых больше никогда не увижу. Дом, в который уже никогда не вернусь.
Заставив глаза открыться, я вижу Трея. Он разговаривает с какой-то женщиной, которую я не узнаю. Дверь качается туда-сюда, когда эта женщина выходит из комнаты. Я осматриваюсь. Моё сердцебиение учащается, достигая скорости несущегося поезда.
Где я?
Последнее, что я помню, так это как мы ехали во внедорожнике с Зейном. Вокруг ничего не было, лишь горы возвышались вдалеке. Как мы попали сюда?
И что это вообще за место?
Пытаюсь заговорить, но во рту так сухо, будто я проглотила пустыню. Издаю стон.
Трей тут же оказывается рядом со мной, касается лица, руки, волос, благодаря Господа Бога, в которого он вообще-то не верит. Я впервые вижу его настолько встревоженным. И в его взгляде столько заботы, что в ней можно утонуть. Обычно это у Зейна все чувства написаны на лице. Но сейчас эмоции Трея видны невооружённым глазом.
Когда мне всё же удаётся выдавить первое слово, я произношу единственное, о чём могу думать в этот момент.
— Во… ды… — хриплю я.
— Да, конечно, — отвечает Трей.
Он подбегает к раковине и набирает стакан воды. Вернувшись, помогает мне приподняться и подносит стакан к моим губам. Я отпиваю немного, вода течёт по подбородку. Трей вытирает излишки салфеткой.
— По крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь позаботиться обо мне, когда я стану старой и седой, — шучу я. Мой голос всё ещё сиплый.
Думала, Трей улыбнётся в ответ на мою попытку пошутить, но нет. Его глаза полны беспокойства.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Как будто меня переехал грузовик. Раз десять. — Облизываю губы. — Что произошло? Где мы?
Трей берёт меня за руку и подносит к губам.
— Мы добрались до Прайда.
Окидываю взглядом белоснежные стены.
— А почему я в больничной палате? Что-то случилось? — Паника поднимается в груди. — Чез? Зейн? Они в порядке?
Трей кивает.
— С ними всё хорошо. Случилось небольшое… происшествие. Внедорожник наехал на мину, взлетел и перевернулся. Ты сильно пострадала.
Образы мелькают в моей голове. Взрыв. Скрип металла. Громкий крик — скорее всего, мой.
Зажмуриваюсь от неприятных воспоминаний. Чуть успокоившись, открываю глаза и спрашиваю:
— Но Зейн не пострадал?
— Отделался парой царапин и синяков.
Трей отодвигает одеяло с нижней половины моего тела. На мне такая же белая одежда, как и на нём. Он нерешительно касается моих босых стоп.
— Чувствуешь?
Мотаю головой, чувствуя лишь, как страх холодной змейкой ползёт по позвоночнику.
Пальцы Трея поднимаются выше, давят на мои ноги. Я сижу, затаив дыхание, когда он касается моих коленей.
Снова качаю головой.
— Что произошло? — шёпотом спрашиваю его.
Трей накрывает меня одеялом и берёт за руки.
— Не переживай. — Его губы прижимаются к моему лбу. — Мы с этим разберёмся. В Олд-Ричмонде нам смогут сказать больше.
— В Олд-Ричмонде?
— Там уже все остальные. И там тебе смогут оказать более квалифицированную помощь.
Аппарат над моей головой пикает. Руку покалывает в том месте, куда воткнута игла капельницы.
Поднимаю глаза на Трея, а он раздваивается… нет, уже растраивается. Закрываю глаза, потому что от такого количества Треев у меня начинает болеть голова, как бы ни было приятно на них смотреть. Внезапно чувствую дикую усталость. Я слишком измотана, чтобы говорить, думать, дышать. Опрокинувшись на подушку, я позволяю разуму отключиться.
* * *
