То есть он прав: если бы Роза чуть-чуть подвинулась, Джек смог бы забраться наверх и никогда бы не умер — и да, именно на этом холме я умру.
Я вытираю слезы и смотрю на него со смесью веселья и согласия. Его брови нахмурены, а рука указывает на телевизор, словно он пытается сказать Роуз, чтобы она отползла в сторону.
Я немного смеюсь над ним.
— Ты прав, они бы могли. Я бы хотела, чтобы так и было, эти двое были родственными душами. Но это извечный вопрос, который заставляет всех возвращаться к этому кино.
Лукас хихикает, качая головой. Ямочка, которую я люблю больше всего на свете, снова на виду.
— Родственные души не позволили бы друг другу умереть, не попытавшись спастись. — Его рука ложится мне на спину и делает успокаивающее движение, прежде чем он прошепчет, почти как бы про себя: — Я бы освободил место для тебя.
Должно быть, он чувствует, как начинает колотиться мое сердце.
Оно словно пытается вырваться из моей груди, пытаясь дотянуться до его.
Я бы тоже освободила для него место.
Когда идут титры, на меня наваливается усталость, и я широко зеваю.
Лукас смотрит на меня, в его глазах искрится веселье.
— Так, пора спать. — Заявляет он.
Я киваю в знак согласия.
— Действительно пора. Это был долгий день, особенно после визита Мишеля.
Но я не двигаюсь с места; я прижимаюсь к нему еще теснее, и руки Лукаса обхватывают меня, а моя голова упирается в его грудь.
Его сердцебиение успокаивающе бьется о мое ухо.
Наклонившись, наши губы встречаются в сладком поцелуе.
Мы отстраняемся друг от друга, ощущая вкус чего-то родного.
Я снова зеваю, и он шепчет:
— Ладно, Спящая красавица, пойдем.
Лукас разжимает руки, и мы оба встаем, я иду в сторону своей комнаты, а он — за мной.
— Как ты думаешь, куда ты идешь? — С любопытством спрашивает он.
— Спать. — Отвечаю я, на моем лице отражается замешательство.
— Да? Ну, ты же там не спишь.
Замешательство переходит в удивление, пока я пытаюсь осмыслить его слова.
— Что ты имеешь в виду?
В нем просыпается решимость, и он быстро сокращает расстояние между нами, обхватывая руками мои колени и без труда поднимая меня на ноги.
— С этого момента ты будешь спать в нашей комнате. Ни за что на свете я не позволю тебе снова спать вдали от меня.
Улыбка медленно расплывается по моему лицу, когда я обхватываю его шею руками, и мое волнение отражает его волнение.
— Мне бы это понравилось. — Говорю я, мой голос наполнен радостью.
Я просыпаюсь от того, что его руки крепко обхватывают меня; как будто он боится, что я убегу.
Я бы никогда этого не сделала, потому что, находясь здесь, в плену его сущности, чувствую себя как дома.
Это правильное чувство, и оно пугает меня.
Потому что в последний раз, когда я чувствовала себя счастливой, все изменилось, и я получила удар в спину. Однако в этот раз все по-другому; как будто все мое тело знает об этом.
С Лукасом все по-другому.
И все же я не могу не беспокоиться о том, что мы подписали бумаги о том, что все это закончится.
У этих чувств есть срок — срок, который, я надеюсь, мы продлим.
— Я слышу, как там роятся твои мысли.
Если раньше его темный голос казался мне сексуальным, то сейчас он не сравнится с тем, что шепчет мне на ухо его хриплый утренний голос.
Он отпускает свою крепкую хватку, и на секунду мне не хватает тепла, но оно быстро возвращается, когда он поворачивает меня к себе лицом.
— Доброе утро, красавица.
Лукас прижимает меня ближе к своей груди, запечатлевая момент сладким поцелуем в макушку, вызывая довольный вздох из глубины моей души.
— Доброе утро.
Моего ответа достаточно, чтобы он откинулся назад и взял меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Что случилось? — Спросил Лукас с беспокойством в голосе.
— Ничего не случилось.
— Леора?
От того, что он произносит мое имя таким заботливым голосом, у меня на глаза наворачиваются слезы.
Что со мной не так?
Его глаза ищут мои, и на секунду он выглядит растерянным. Но затем его взгляд превращается в страх, после чего обе его руки прикладываются к моим щекам, а большой палец вытирает одну слезинку, которая вырвалась наружу.
— Скажи мне, чтобы я мог все исправить.
Его слова звучат тихо.
В них столько эмоций, и от этого еще больше слез.
— Мне жаль. — Шепчу я в ответ, но он воспринимает извинения неправильно.
Его глаза бешено перемещаются по моему лицу, а сам он слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня.
— Я что-то сделал? — Спрашивает он, его голос немного дрожит.
— Нет, это не ты…
В своем напряженном состоянии он прерывает меня:
— Что я сделал, Леора? Я не хочу причинять тебе боль, поэтому, пожалуйста, скажи мне, что я сделал, потому что это я должен сожалеть о твоих слезах.
На этот раз я хватаю его за лицо, прижимая к себе.
— Ты не сделал ничего плохого. Наоборот. Ты все сделал правильно, и это меня пугает.
— Что ты имеешь в виду?
— Я счастлива. С тобой все кажется правильным, и это меня так пугает, потому что в последний раз, когда я была счастлива, все изменилось, и это разбило меня на части. Кусочки, которые я медленно собираю воедино, находясь рядом с тобой.
— Чего ты боишься?
— Я боюсь, что снова сломаюсь, и на этот раз у меня не хватит сил собрать себя обратно.
Я смотрю ему прямо в глаза, и его неистовый взгляд смягчается.
Он поворачивает голову и целует обе мои ладони.
— Я не сломаю тебя, Леора. Если я когда-нибудь причиню тебе боль, надеюсь, земля разверзнется и поглотит меня целиком — Лукас откидывает рукой волосы, упавшие мне на лицо. — Я тоже счастлив.
Его признание задевает за живое. Это те слова, которые я давно хотела услышать.
— Правда?
Он наклоняется и целует меня в нос.
— Да, ты делаешь меня очень счастливым, Леора Аюб.
Не Леора Дэвис. Леора Аюб.
Он впервые назвал меня так.
Он дал мне свою фамилию.
ГЛАВА
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ЛЕОРА
Проходят дни, и мы погружаемся в рутину.
Ритм приносит успокаивающую стабильность, каждый день окрашен общими смешками и интимными моментами.
Появляется чувство защищенности и принадлежности, как будто я прошла точку невозврата с ним.
Он еще не знает этого, но в каком-то смысле Лукас исцеляет все разрушенное внутри меня, и я наконец-то снова начинаю чувствовать себя цельной личностью.
Никогда не думала, что буду испытывать к нему такие чувства или что он будет испытывать ко мне что-то, кроме раздражения.
С момента нашей ссоры, которая привела к тому, что мы наконец-то высказали свои чувства, все было как во сне.
Как будто включили выключатель.
С каждым нежным жестом, с каждым украденным взглядом он показывает мне то, что я никогда не думала, что возможно.
Как будто наша связь глубже, чем можно выразить словами, как будто он восстанавливает кусочки моей души, которые были разорваны задолго до того, как он появился в моей жизни.
Он умеет заставить меня почувствовать, что меня лелеют, видят и ценят.
Не просто такой, какая я есть в его глазах, а такой, какой я становлюсь, когда он рядом со мной.
Но будет ли это продолжаться долго? Должна ли я быть счастлива в данный момент и не думать о договоре и тикающих сроках?
У меня так много вопросов. Жаль, что здесь нет моих девочек; мне нужно, чтобы они подтолкнули меня, помогли и подсказали, что делать. Поэтому я беру телефон и пишу им.
Я:
Я скучаю по вам.
Аделин:
Я скучаю по тебе еще больше, детка.
Софи:
Я тоже по тебе скучаю, детка.
Как ты?
