Аделин:
Да, как дела с мужем?
Все еще раздражает?
Я:
Ну, вообще-то…
Аделин:
ТЫ СПАЛА С НИМ?
Мой телефон тут же начинает звонить, и я смеюсь, когда вижу, что имена Аделин и Софи всплывают в групповом звонке.
— Привет! — Отвечаю я с улыбкой.
— Выкладывай. — Быстро говорит Аделин, и я выкладываю.
Я рассказываю им обо всем, что произошло, начиная с событий в Париже и того, как появился Джон, а Лукас узнал об этом. Затем я рассказываю о нашей ссоре и о том, как она подтолкнула нас к тому, чтобы быть вместе. В конце я произношу на его губах свое имя: Леора Аюб.
Никто не говорит около десяти секунд.
— Я знала это. Я знала, что это перерастет во что-то большее, после того как увидела, как он смотрел на тебя во время приема. Я знала, что это лишь вопрос времени. — Говорит Софи, и я слышу улыбку в ее голосе.
— Как он на меня смотрел?
На этот раз говорит Аделина.
— Как будто ты была чем-то, созданным в его мечтах.
Это невозможно.
Во время свадьбы казалось, что я — обуза, от которой ему не терпится избавиться.
— Ты влюбилась в него? — Спрашивает Софи.
Я не отвечаю несколько ударов сердца, и мне кажется, что именно это выдает правду.
Я знаю, что влюбилась, но не могу сказать об этом вслух.
— О, Habibti. — Начинает Аделина, ее голос такой мягкий, что я вздрагиваю. — Ты ему рассказала?
— Нет, еще нет. — Наконец шепчу я. — Я не знаю, как это сделать. У нас все еще есть соглашение. А что, если это только до истечения годичного срока? Кроме того, до открытия еще столько всего нужно сделать, а его дядя очень болен. Я не хочу усугублять его стресс.
Обе вздыхают, но, кажется, понимают.
— Я понимаю, и вы делаете это в своем собственном темпе, но, как я слышала, этот человек полностью влюблен в тебя. Как он может не любить? Ты невероятная Леора. Когда человек по-настоящему узнает твое сердце — просто невозможно не полюбить.
От слов Аделин у меня по всему телу разливается тепло.
Мне так повезло, что я имею честь называть их своими лучшими друзьями — не знаю, что бы я без них делала.
— Я люблю вас. — Говорю я им, потому что это действительно так.
— Мы тоже тебя любим. — Отвечает Софи, прежде чем сменить тему. — А теперь расскажи нам подробности. Насколько он большой?
Я слишком потрясена, чтобы ответить сразу. Я никогда не думала, что Софи будет задавать этот вопрос; я ожидала, что его задаст Аделин.
Прежде чем я успеваю ответить, Аделин вклинивается в разговор, призывая меня ответить на вопрос, что я и делаю.
— Огромный.
Открытие отеля состоится через три дня, а мне нечего надеть.
Я переехала в его комнату, но часть своей одежды оставила в старой комнате, так что у меня два шкафа. Я роюсь в своем гардеробе, наполненном невероятными вещами, но ничто не кажется достаточно подходящим для этого события.
Лукас прислонился к дверному косяку, на его губах играет его фирменная ухмылка. После того как я переехала в его комнату, он помог мне перенести мою повседневную одежду.
Наверное, я должна сказать «нашу комнату» — он расстраивается каждый раз, когда я произношу слово «твоя».
Мы переместили его дорогие костюмы, чтобы они висели рядом с моими платьями в гостевой комнате, и у нас осталось два гардероба.
— Я не знаю, что надеть. — Ворчу я, в моем голосе звучит смесь разочарования и тревоги.
Он тихонько хихикает, явно забавляясь моей паникой.
— Леора, у тебя больше одежды, чем у большинства людей. Я сам в этом убедился. Уверен, ты что-нибудь найдешь.
Я хмыкаю, бросая отвергнутое платье на кровать.
— Тебе легко говорить, мистер «У меня все под контролем».
— У меня не все под контролем, разве я тебе не говорил? Видимо, Мишель убедил весь совет, что идеальное время для голосования — во время долгожданного открытия.
Я никогда не ненавидела человека так сильно, как ненавижу Мишеля.
Лукас говорил мне, что с ним все в порядке и он совсем не напряжен. Но каждый раз, когда я вижу, как он работает, его колено подпрыгивает вверх-вниз, и он постоянно с чем-то возится.
— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я, когда Лукас отталкивается от дверной рамы и идет ко мне.
— На данный момент я ничего не могу сделать. Что бы они ни решили, так тому и быть. Я сделал все, что мог. — Говорит Лукас, но его слова не соответствуют напряжению, написанному на лице.
Я протягиваю руку и беру Лукаса за руку, притягивая его ближе.
— Лукас, ты неустанно трудился ради этого. Твоих усилий более чем достаточно, и все это знают. — Успокаиваю я его, пытаясь передать через прикосновение силу и уверенность, которые я в нем испытываю.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу, что в них все еще таится сомнение.
Его плечи, обремененные грузом ответственности, слегка опускаются.
— Я просто не хочу тебя разочаровывать.
Я осторожно приподнимаю пальцем его подбородок, заставляя посмотреть прямо мне в глаза.
— Ты никогда не разочаруешь нас. Я больше, чем горжусь тобой, Лукас. Мы все гордимся.
По его лицу расплывается теплая, благодарная улыбка, и он притягивает меня к себе.
— И, хотя я ничего не могу сделать с их мнением обо мне, — продолжает Лукас, его голос стал более легким, — я, по крайней мере, могу помочь тебе. У меня есть кое-что для тебя. На самом деле, оно у меня уже около недели.
Его глаза искрятся озорством.
Меня разбирает любопытство, и я прекращаю свои бешеные поиски и поворачиваюсь к нему лицом.
— О чем ты говоришь?
Он ухмыляется.
— Сейчас увидишь. Просто подожди здесь.
Он выходит из комнаты, а я остаюсь гадать, что же он задумал.
Через минуту Лукас возвращается, держа в руках три коробки. Одна из них больше остальных. Он ставит их на кровать и начинает передавать мне по одной.
— Открывай. — Призывает он.
Я вскрываю первую маленькую коробочку и обнаруживаю там прекрасное бриллиантовое колье.
Должно быть, оно стоило целое состояние.
Мое сердце вздрагивает, и я удивленно поднимаю на него глаза.
Лукас кивает.
— Это для тебя, чтобы ты надела на открытие.
Он протягивает мне вторую из небольших коробок, и я открываю ее, обнаруживая пару элегантных серебряных сережек, идеально подходящих к ожерелью.
— Лукас, они потрясающие, — шепчу я, тронутая его заботой, — но это слишком много, я не могу…
— Можешь. — Спокойно говорит он, и, должно быть, у меня на лице появляется забавное выражение, потому что он снова хихикает.
— Они тебе нравятся?
— Мне они нравятся.
— Я рад, но мы еще не закончили.
Он жестом показывает на большую коробку, и я с нетерпением поднимаю крышку.
Внутри оказалось самое красивое вечернее платье, которое я когда-либо видела.
Оно глубокого кроваво-красного цвета, с замысловатыми кружевными деталями вокруг груди и струящейся, неземной юбкой, которая переливается на свету.
Я потеряла дар речи от его красоты.
Лукас гордо улыбается.
— Ты будешь носить это. — Его голос мягкий и наполненный нежностью. — Ты знаешь, что я думаю о тебе в красном. — Говорит он, и я чувствую, как мое лицо краснеет.
Меня так переполняют благодарность и любовь, что я не могу сдержать слез.
— Лукас, тебе не нужно было делать все это.
Он берет мои руки в свои и смотрит мне в глаза.
— Я хотел. Я хотел убедиться, что ты чувствуешь себя самой красивой женщиной в мире — именно такой, какой я тебя вижу.
Я крепко обнимаю его, мое сердце разрывается от того, что я могу описать только как любовь.
— Ты потрясающий, Лукас.
Он целует меня в макушку.
— Я стараюсь.
Я вздыхаю и прижимаюсь к нему еще сильнее, и он на секунду застывает, а потом наклоняется, шепча мне на ухо:
— После открытия я отвезу тебя домой и сорву это платье с твоего тела.
