платье не дрогнула. Намотав на палец бусы, чуть склонила голову.
— Не ругайся, госпожа Ирья. Спроси у Забавушки, и она скажет, что сама упала…
Ирья мигом очутилась рядом с наложницей.
— Да как ты смеешь рот открывать, Ярина?! Совсем страх потеряла?!
Но девка только плечами пожала.
— А чего мне бояться? Я Забавушку пальцем не тронула, худого слова не сказала. Поклясться на капище могу!
Забава крупно вздрогнула. А ведь правда! И утром, и вчера вечером черноокая молчала!
Не пыталась к ней лезть, даже ночью ее ложе не скрипнуло. Забава всегда спала чутко, а уж на новом месте задремала лишь под утро. И могла точно сказать — Ярина вела себя смирно.
Пытливо оглядев наложницу, Ирья скривилась.
— За клятвой дело не станет, не сомневайся. И на капище ее скажешь, и перед Властимиром. Скоро князь вернется, и десяти дней не пройдет. А теперь — пошли все в горницу! — прикрикнула на жавшихся к стене наложниц. — А ты, — обратилась к Забаве, — отправишься со мной к леарю.
Ох, какое счастье, что не придется со змеями за одним столом сидеть!
Даже силы нашлись встать. И Забава похромала к ожидавшей ее Ирье.
Но никак не ожидала, что та подаст руку.
— Обопрись покрепче. Давай смелее. Да уж, зря я тебя в общую светлицу отвела… Надо было со служками положить. Особливо после того, что ты сделала…
Забава так и похолодела.
— Что я сделала?!
— Да не трясись! Вот пугливая… Что ж ты не сказала про случившееся по дороге? Двое воинов живы остались. Ждан и Свят… Вот девки и злятся хуже прежнего. Знают, что князь за такое наградить может.
— Не нужно мне…
Но Ирья отмахнулась, только браслеты звякнули.
— Не будь дурой! Проси буски да серьги или платье шелковое. А если еще и в постели князю приглянешься, то без этих клуш жить станешь, в отдельных покоях… Ярина почти три луны отдыхала, будто королевишна. А теперь бесится, что Властимиру неинтересна стала.
Забава на это ничего не ответила.
Если повезет, за время своей поездки Властимир потеряет интерес к новой игрушке. Она очень хотела на это надеяться!
* * *
Властимир
— Смилуйся великий, князь! Пощади сына моего единственного! Не ведал он, что делает!
Одетая в лохмотья женщина распласталась перед ним, протягивая иссохшие руки. И ей вторил вой бабьих голосов.
— Смилуйся!
Но Властимир окинул собравшихся равнодушным взглядом и сделал знак палачу.
Никакой пощады!
Кому плеть, кому кандалы, а кому голову с плеч долой! Только силу и понимало дурное человечье племя. А бабьи слезы… Вода!
И с первыми каплями крови они хлынули полноводной рекой.
— Будь ты проклят, изверг!
— Накажут тебя боги!
— Гори синем пламенем!
Голосивших женщин быстро оттеснили прочь, а Властимир продолжил наблюдать за казнью. Восстание было подавлено быстро и жестоко. Теперь в этом поселении будет править его наместник. И никто даже пикнуть не посмеет.
Но все это не то…
Князь слегка принахмурился, отводя взгляд к морю.
Там, за великой водой, раскинулись Южные земли. Взять бы их, но корабли — легкая добыча для огненных стрел. Волхвы намекали на другой способ. Свадебные дары иной раз не хуже мечей подсобить могут, но Властимир медлил. Не желала связывать себя узами брака. Глупости это все! Куда приятнее свободная жизнь. Но наследник все ж таки нужен…
А перед глазами вдруг мелькнули светлые косы.
Властимир нахмурился, оглаживая короткую бороду.
Поостынув, он уже жалел, что отправил девку в терем. И так наложниц хватает. Пора бы часть вовсе отпустить… А может, набрать гарем заново.
— Светлейший князь, — тихонько кашлянул сбоку один из стражей. — Почтовый сокол только что прибыл. Вести из Сварг-града.
Властимир поднял руку, и в ней очутился туго скрученный свиток.
Сломав восковую печать, князь развернул тонкую берестяную бумагу, но, едва пробежавшись взглядом, выругался.
На обоз напали? Еще двух воинов убили! А светлокосая и Ждана спасла, и раненого Свята выходила?!
Вот так новости…
Властимир поднялся с трона и покинул место казни. Без него закончат. А он пока поторопит воинов. Пора возвращаться. Своими глазами хотел увидеть эту… воительницу меченную. И не испугалась же драки! Интересно…
Лекарь у князя оказался даровитый, что и говорить.
Уже на следующий день Забава перестала хромать, и Ирья, вняв мольбам, отправила ее на работы.
— Блаженная ты девка, — обмолвилась только. — Не быть тебе наложницей. Не тот норов.
Забава молчала. Но с Ирьей мысленно соглашалась. Не быть. Да и не хотела. Ей бы обратно, к сестрам! И больше никогда не вспоминать белокаменные стены города и терем с широким каменным крыльцом.
Забава утерла взмокший лоб. Ох, как ломит спину! И снова склонилась над грядкой с травами. Чахлые кустики совсем поникли. Не желали расти.
А ведь говорят, однажды этот сад был такой красы, что в Сварг-град ехали даже из-за моря. Многие правители хотели полюбоваться на пышные цветы и поправить здоровье молодильными яблочками. Сама Лада, тогда еще живая и полная сил, одарила город великим чудом — вечно плодоносящей яблоней.
И что за прекрасное дерево это было! Ствол будто из золотистого камня выточен, пышная крона густо усыпанна белым цветом, а среди лепестков проглядывают нежно-розовые плоды. Великой удачей считалось повязать на ветку плодородной красавицы ленточку, загадать желание… Однако на этом милости богини не закончились, и Лада подняла из земли чистую, будто хрусталь, реку. В ее водах плавали дивные рыбы. И никогда жители Свар-града не знали нужды ни в питье, ни в еде…
Но теперь Чудь сделалась темнее сажи. Кожу ест, ткань, даже железо портит! Больше не искупаешься в ней, а уж пить совсем нельзя.
И все равно жители не хотели уходить из отравленного места.
Все ждали чего-то…
А чего?
Уже четвертую сотню лет люди не живут, а выживают. И конца края этому не видно.
— У-у-у! — вторил ее мыслям сдавленный вой. — Гр-р-р! — перешел в яростное рычание.
Забава так и похолодела.
Лютоволк!
Но откуда он здесь?
Девушки, сидевшие под толстым стволом иссохшего древа, тоже встрепенулись.
— Никак стражники опять потешиться решили? Айда глянем!
Вскочив на ноги, красавицы припустили к изгороди. И Забава вслед за ними.
Лучше бы на месте сидела…
— Мамочки! — заскулила, едва лишь удалось заглянуть поверх бревен.
В нескольких саженях от них, скованный цепями и в окружении стражи, стоял могучий зверь.
Темно-серая шерсть свалялась, на широких лапах проглядывало мясо — след от хлыста и кандалов, горло сдавленно сразу пятью удавками.
Но даже так мужчины едва держали пленника.
