— Президент хочет выкупить меня вместе с ним?
— Выкупить — неправильное слово. Он президент, — старался я говорить как можно тише, — он берёт без спроса или заставляет. А если тебя приходили вербовать от Шувалова, значит, придут и от президента.
— Я не могу отказаться? — нахмурился он.
— Слышал про Собор Василия Блаженного? Говорят, его создателям в благодарность выкололи глаза, чтобы они не могли создать ничего подобного. Думаешь, со времён Ивана Грозного что-нибудь изменилось?
— Надеюсь, многое, — вздохнул он. — Я тебе рассказывал про Льва Термена?
— Выдающийся инженер-электромеханик и музыкант?
— Принцип работы его эндовибратора, имеющего кодовое название «предмет», такой же как у нашего «секрета» — оно не содержит электронных деталей и излучает сверхчастотный радиосигнал, который активируется волной определённой частоты. Ничего не передаёт, поэтому его и невозможно засечь. Первый его прототип поместили в большую печать США, вырезанную из куска дерева. Пионеры подарили её американскому послу. Дядька расчувствовался, гордо повесил её на стену в своём кабинете. И в течение семи лет наша разведка слышала всё, что происходило за его стенами. А ещё за время эмиграции Термен разработал системы сигнализации для тюрем Синг-Синг и Алькатрас. В Кремле, Эрмитаже и других музеях мира до сих пор пользуются созданной им охранной системой, реагирующей на приближение человека к охраняемому объекту. И он закончил Петербургскую консерваторию по классу виолончели, а параллельно физико-математический факультет университета.
— К чему ты клонишь? — прищурился я.
— К тому, Сергей, что я, конечно, программист, бог в поисках нужной информации и всё такое, но я закончил физико-математический факультет. И прежде всего, я инженер-физик.
— Ты хочешь свою маленькую физическую лабораторию, как у Термена? Разработки которой будут столь же масштабны?
— Я бы сказал: полезны, — допил Руслан кофе и аккуратно поставил на стол кружку. — Поэтому, если ты меня отпускаешь, я буду рад послужить немного и на пользу государства.
Я с облегчением выдохнул.
— Я боялся, что ты не захочешь уйти. И, опустим сантименты про то, как мне будет тебя не хватать и что ты всегда можешь вернуться, но я буду рад, если ты найдёшь именно то, о чём мечтаешь.
— Можешь сказать президенту, что я согласен, — ответил он. — Но буду свободен не раньше, чем закончу с тобой. Так что там у нас с Шуваловым?
Я пересказал ему всё, что узнал от Женьки. Показал всё, что мы нашли.
— Кстати, мы нашли чем прижать турецкого посла, — скользил он глазами по старым бумагам.
— Да, Нечай уже получил от меня все нужные инструкции. Думаю, уже даже улетел в Стамбул.
Я принёс ещё кофе. Налил и Руслану, и себе.
— Какие занятные бумажки, — отложил он ветхие листы. — Думаешь, это использовать?
— Обязательно. Если придётся.
— А есть вариант, что нет? — удивился Рус.
— Есть. Если граф оставит свои притязания, а займётся тем, чем уже давно должен был заняться: начнёт продавать свои виллы и особняки, чтобы погасить долги.
— Которые, судя по завещанию, ему достались незаконно, — вставил Руслан.
— Вот именно. Тогда я верну ему эти документы, которые, мне кажется, и есть истинная причина его маниакального преследования украденной коллекции. Или нет, — добавил я задумчиво, — пока не разберусь со всем этим до конца.
Женька была права, добавил я про себя. Вот же чутьё у неё, не устаю поражаться.
— А если не оставит, он разве не предъявит тебе счёт, что ты его обманул?
— Обманул? — хмыкнул я. — Рус, мне тоже никто не обещал, что я выберусь из тюрьмы, или мне не дадут срок без той папочки, что он мне презентовал. Так что у нас с ним был взаимно невыгодный контракт. Он не обещал, что я выйду, я не обещал, что он получит свои картины. Всё честно.
Хотя красноволосая и сказала, что граф поручил ей вытащить меня из тюрьмы, а потому держал в заложниках её дочь, что-то мне подсказывало, что не стоит ей верить. С этой задачей граф справился бы и без неё, если бы я поставил такое условие.
Это в машине я сразу не разобрался чему верить, а чему нет, но чем больше об этом думал, чем больше узнавал, тем больше понимал. Он взял в заложники её дочь, чтобы она не занималась самодеятельностью и не увезла меня в нужное ей место, а не доставила к графу. Он ведь тоже не идиот, понимает, что у неё свой ко мне интерес, перестраховался. И ей пришлось подчиниться. Хотя на самом деле я ей и даром был не нужен меня похищать.
— А что с начальником тюрьмы?
— Кстати, — отложил Руслан бумаги. — Всё до банальности просто. Как ты и предполагал: дело в поджоге старой тюрьмы. Я понятия не имею откуда эта Неберо взяла записи, и что на них, но он имел очень неприятный разговор со своим замом в кабинете. Сказал, что красноголоука, — очень похоже изобразил он говор «хозяина», — конечно, сдержала своё слово, пресса от них отстала. Но пока записи у неё, ему всё ещё грозит трибунал.
— Связей у неё полно, а они в наше время решают всё. Уверен, что она не блефует. Скажу Шило, пусть этим займётся.
— Её записями?
— Зачем нам её записи, когда у нас есть свои. И на начальника тюрьмы мне глубоко плевать, как и на его проблемы. Но пусть Андрей последит за его замом. Вот кто, думаю, и записи сделал, и слил «хозяина», и займёт его место.
Я посмотрел на часы. До рассвета было ещё, конечно, далеко — поздней осенью светало поздно, — но пора бы и честь знать. Мы и так обсудили больше, чем собирались.
— Какое же счастье, что хоть в выходные нет никаких дурацких заседаний в парламенте, — порадовался я, провожая Руслана до первого этажа.
— Какое славное место, апарт-отель, — оглянулся он в холле. — Вроде домашняя квартира со всем необходимым, с кухней, а в то же время гостиничный номер. И круглосуточная стойка ресепшен, и бассейн, и тренажёрный зал. Конференц-зал, ресторан, бар, кафешка.
— Детская комната с няней. Прачечная. Химчистка. Служба уборки, — добавил я. — Одно плохо: в квартиры на том этаже, что сняла Женька, с собаками нельзя. Очень скучаю по рыжей жопке.
— А с Перси кто?
— Горничная, как обычно. Гуляет с ним кормит, следит. А на счёт апарт-отеля, — я оглянулся. — Всё новое — хорошо забытое старое. По сути это всё тот же «доходный дом». Я даже присматриваюсь. Мне кажется, перспективный бизнес. Я проконсультировался, говорят, собственники строят эти комплексы, потом продают квартиры частным инвесторам, но не для проживания, а как вложение капитала. Компания квартиры сдаёт, за всем следит и несёт ответственность, а совладелец получает с аренды свои проценты.
— Думаешь прикупить?
— Окстись! — усмехнулся я. — Думаю строить. «MOZART» же теперь не мой.
Он широко улыбнулся. Мы с ним, честное слово, как пара влюблённых, никак не могли расстаться.
Как же я буду по нему скучать! Мне казалось, я помнил Руслана ещё мальчишкой. Он стал одним из первых выпускников, что взял под свою опеку Фонд Моцарта.
Я махнул рукой, когда его такси тронулось.
Упал на кровать в своей квартире-номере, приложил руку к стене, за которой сладко спала моя девочка.
Через пару часов её отвезёт в университет Иван — универ не парламент, там шестидневка, — а я уже встречу её после занятий.
У меня были грандиозные планы на неё на эти выходные.
Но то, что увидел, придя за ней в универ, увидеть я никак не ожидал.
Глава 41. Евгения
Чёрт! И зачем я только согласилась!
Я выглянула через просвет лестницы в вестибюль: тот, с кем я согласилась пойти на свидание, уже стоял там. Волновался — причесался очередной раз, достав из кармана расчёску, одёрнул пальто, глядя в большое старое зеркало, расправил плечи, переложил розу, думая, как лучше: достать её из-за спины, или просто держать в руках.
Я, конечно, была не в себе, когда согласилась. Но он обещал помочь мне с отработками, а я чувствовала себя виноватой за то, что послала его в жопу, когда он звонил узнать почему я пропускаю занятия. И когда вдруг спросил не соглашусь ли сходить в субботу в кино, у меня язык не повернулся сказать «нет».
