Я же не знала, что Моцарт уже начнёт свою осаду.
Но «сын маминой подруги», как он его назвал, куратор нашей группы с третьего курса, парень с пухлыми щёчками, расчёской в кармане и красивым именем Марк, не заслужил того, чтобы я позорно сбежала из универа через чёрный ход.
— Привет! — спустилась я по парадной лестнице.
— Привет! — обрадовался Марк. Протянул розу: — Это тебе.
Я вежливо понюхала нежные лепестки, поблагодарила.
И я понятия не имела, что именно сегодня за мной приедет не Антон, не Иван, а Сергей Анатольевич собственной персоной. И что Сергей Анатольевич собственной персоной появится в дверях ровно в тот момент, когда Марк поможет мне надеть шубку и взвалит на плечо мой баул с книгами.
Этот рыцарский жест, роза, счастливая и немного нервная улыбка Марка — что происходит можно было догадаться, ничего не спрашивая.
Моцарт ничего и не стал спрашивать.
Удар был коротким и точным.
Марк охнул и упал. Схватился за сломанный нос, из которого потекла кровь.
Какая-то девочка, что проходила мимо, вскрикнула и испуганно прижалась к колонне.
А Моцарт сломал розу, бросил её на Марка, рывком поднял мою сумку и кивнул мне на выход. Молча.
Не знаю, что меня больше взбесило: его короткая и немедленная расправа, сломанный цветок или этот хозяйский кивок. Но вместо того, чтобы безропотно последовать за ним, я кинулась к Марку.
— Ты там в своей тюрьме, совсем берега потерял, что ли? — зло глянув на Моцарта, я помогла Марку подняться.
— А ты? Ни о чём не забыла? — рявкнул Моцарт. — Мы вообще-то женаты.
Я подала Марку платок, чтобы вытер кровь. И посмотрела на Моцарта уничижающе.
Нет, я не буду выяснять с ним отношения здесь. Я вообще не буду выяснять с ним отношения. У нас их нет. Зато есть свидетельство о браке, где он женат не на мне. Но об этом я тоже не буду ему напоминать на людях.
— Я не знал, простите, — прогундосил Марк, сконфуженно кивнув Моцарту, и пошёл смотреть на своё лицо в зеркало.
— Ты и не должен был, — пошла я за ним. — Ты предложил — я согласилась. Ты вообще здесь ни при чём.
— Мне, наверное, надо к врачу?
Да, судя по тому как переносица съехала в сторону — надо.
— Я сейчас вызову такси. И отвезу тебя в травмпункт, — игнорируя Моцарта, как пустое место, я достала телефон.
— Женя, прекращай это, — предупреждающе покачал головой Сергей. — Если парню нужна помощь, пусть берёт мою машину, она у крыльца, водитель его отвезёт, — кивнул он водителю, что стоял позади него. — Но ты никуда с ним не поедешь. Ни с ним, ни с кем бы то ни было ещё.
— Да что ты! — гордо вскинула я подбородок.
— Ты хочешь со мной поспорить? — его ледяной взгляд не оставлял мне ни одного шанса, но он перевёл его на Марка. — Я не буду извиняться, если ты мужик, то знаешь почему. Но машина правда стоит на улице. И лучше тебе воспользоваться моим предложением: чем быстрее тебе вправят нос, тем лучше.
— Прости, я пойду, — подняв свой рюкзак, попятился от меня «сын маминой подруги».
Хлопнула дверь. На полу остались его расчёска и сломанная роза.
Я подняла и то и другое. Расчёску сунула в карман. Оторвала часть стебля, оставив себе бутон на короткой ножке. И, не глядя на Моцарта, вышла.
Он шёл рядом, закинув на плечо мою сумку. Но не так, как он ходил за мной в последние дни. Теперь это снова был тот самый Моцарт, каким он был, когда мы только познакомились. Не покладистый, уютный, домашний, готовый бежать куда угодно по кивку моей головы — Моцарт, сильный, опасный, жёсткий. Тот, кого боится весь город. Наделённый властью, влиянием, авторитетом и не терпящий никаких компромиссов.
— Куда вы собирались пойти? — спросил он, когда я повернула в другую сторону, а не к метро.
— Тебя не касается. В кино, — буркнула я, зная, что он всё равно не отстанет, пока не получит ответ.
— Пригласить тебя в кино?
— Оставь меня одну. Не хочу, чтобы ещё кто-нибудь пострадал, если нечаянно коснётся меня локтем в тесном зале.
— Со мной тебя никто не коснётся. И этот маменькин сынок совсем не нечаянно собирался с тобой прогуляться.
— Ты не имеешь права, — остановилась я.
Он тоже остановился. Твёрдо встретил мой возмущённый взгляд, устремлённый на него снизу-вверх.
— Имею. Потому что я мужчина. Я за тебя отвечаю. Всегда. И я не отдам тебя никому. Никому не позволю с тобой гулять, флиртовать, к тебе прикасаться. Тем более сейчас, когда ты ждёшь ребёнка. Нравится тебе это или нет, но это сильнее меня, это заложено во мне природой. Если не хочешь, чтобы ещё кто-то пострадал, не провоцируй меня.
— Ты же согласился, — имела я ввиду, что у нас свободные отношения, но он понял.
— Я и сейчас не отказываюсь. Секс, значит, секс. Но это секс со мной. И только со мной. Он либо есть, либо нет — это единственный твой выбор. То я, то кто-то другой, либо я, либо кто-то другой — такие варианты не рассматриваются.
— Тиран! — покачала я головой.
— И самодур, — согласился он.
Рядом остановилась машина. Мне не надо было даже спрашивать — я знала, что она за нами. Есть ли у Моцарта на этот случай тоже какой-то тайный сигнал, или он успел отдать распоряжение водителю, пока я возилась с Марком — мне было всё равно. Покорно опустив голову, я села в машину. Не потому, что смирилась. Мне и смиряться было не с чем. Я и не собиралась его ни с кем делить или на кого-то менять. Дурацкая была идея с этим свиданием. Глупо было думать, что Моцарт проглотит и покорно отпустит меня с другим мужиком. Как бы не казался Марк смешон, он тоже — самец, а свою территорию, свою стаю, свою самку они, как волки, защищают до последней капли крови. А если нет… Да кому нужен такой мужик!
— Больше не смей мне кивать, как своей наложнице, — повернулась я к нему, часть дороги просидев, уставившись в окно.
— Прости, — протянул он руку, ладонью вверх. — Я был вне себя от ярости.
— И никого больше не бей, — вложила я ледяные пальцы в его горячую ладонь.
— Этого, к сожалению, я тебе пообещать не могу, — улыбнулся он. — Но при тебе обещаю считать до пяти. Успеет сбежать — его счастье.
— До десяти.
— Знаешь, есть только два способа победить в споре с женщиной: заплакать первым или притвориться мёртвым. Хорошо, до десяти.
Я улыбнулась, глядя на его покорно упавшую на грудь голову.
— А куда мы едем? — обернулась. Город остался позади.
— Запру тебя в высокой башне. Посажу рядом на цепь дракона. И никому не позволю и близко к тебе подойти.
— Самодур! — покачала я головой, только сейчас обратив внимание, что он одет непривычно по-спортивному.
— И тиран, — согласился он. Но так ничего и не объяснил, пока мы не приехали к домикам, стоящим, как мне показалось, в глухом лесу.
Симпатичным домикам, сложенным из бруса и подсвеченных нарядными огнями.
— Это турбаза, — выбрасывал Моцарт из багажника сумки с вещами, пока я зябко топталась рядом и оглядывалась по сторонам. — Я снял её на два дня целиком. Мы будем здесь одни. Не считая обслуживающего персонала и ещё одного гостя. Но ему ты точно будешь рада.
— Перси?! — вскрикнула я.
И уже не слышала, что там Моцарт кричал мне вслед, кажется «ничего от тебя не скроешь». И я точно знала куда идти — этот радостный лай я бы не перепутала ни с чьим другим.
Если где-то действительно и выпадаешь из реальности, то именно в таких местах как это.
Вековые сосны. Гробовая тишина. Воздух, напоенный чистотой и светом.
Жаркие поленья, что трещат вечером в камине.
Маленькая купальня с горячей минеральной водой — турбаза была построена на горячих источниках. И называлась незамысловато «Горячий ключ».
Единственное, о чём я жалела — что было так мало снега. Ни санок, ни лыж.
Но зато прямо за домиками залили небольшой каток.
Под красивую музыку в свете мигающих нарядных огней можно было кататься хоть до утра.
Но мы не хотели до утра. Нам и кроме этого было чем заняться.
