Поэтому они поднялись наверх, в ночной зоопарк. Она случайно свернула не в ту сторону, случайно оказалась на узкой тропе для технических специалистов, случайно оступилась и упала с тридцатиметровой высоты в карьер к кротозаврам. Которые ранним утром ею с удовольствием позавтракали, скрыв все следы ночного использования.
Днем профессор отчитался о происшествии, сдал записи с видеокамер, по которым ясно вырисовывался несчастный случай. Кое-как успокоил ее мать, горестно качая головой. И спустился обратно в подвал исследовать открывшиеся перспективы.
Золотая пыль раскрывала свои возможности постепенно. Сперва она помогала подчинять разум и нервную систему, потом физиологию. Несколько сеансов профессор потратил на то, чтобы новая лаборантка Олечка даже и не думала о сопротивлении, а сразу выпрыгивала из трусов и начинала течь, как сука. Затем настала пора коллективного подчинения. Профессор нанял сразу четверых, Карину, Марину, Арину и Алину (Олечка к тому времени уже давно накормила собой рыб в бассейне с бронтозавром), и с удовольствием приказывал им делать все, что взбредало в голову. Контролировать сразу всех было трудно, но через месяц тренировок он и с этим справился. Что прекрасно доказала их утилизация, разыгранная как шекспировская пьеса. Арина и Алина переспали, влюбленная в Арину Карина их застукала и зарезала обеих. Марина оказалась свидетелем и упала с крыши стоэтажного небоскреба. А ревнивая Карина вскрыла себе вены.
После такой трагедии случился прорыв, который в науке всегда бывает, если долго заниматься рутиной.
Профессор наконец понял, что с прибором он похож на инвалида с костылем. Для полноценной работы требовался настоящий симбиоз. Профессор долго подбирал подходящую рецептуру, пока не догадался смешать золотую пыль с плазмой собственной крови.
Теперь ему не нужны были ни подвал с оборудованием, ни прибор, ни целеуказатель. Жертва становилась целью автоматически, стоило на нее посмотреть.
Еще год он потратил на расширение сферы влияния, когда обнаружил, что для подчинения и контроля даже не обязательно находится рядом. Достаточно иметь ретранслятор и видеть цель на экране.
И тогда же он впервые столкнулся с проблемой.
Оказалось, что больше половины населения галактики не подвержены излучению пыли и их невозможно подчинить.
Это был удар по всем его планам.
Власти развитых планет уже давно знали о существовании преступного босса, способного превратить в покорного раба кого угодно. Над профессором сгущались тучи и начинали кружить стервятники из спецслужб.
Поэтому он перенес большую часть своей деятельности из земной сферы влияния на дикие окраины. А сам принялся искать возможности усилить свой симбионт.
Удивительно, но ответ он нашел на самой что ни на есть окраинной окраине. На искусственной планете, где доживал свой век древний полусумасшедший искин по имени Небесная сеть. В его электронных архивах профессор и отыскал историю золотой властианской пыли.
Пыль не всегда была пылью. Это был прах, оставшийся от кристаллов. Гораздо более могущественных. Тогдашняя галактическая цивилизация-доминант пригнала к Власте целый флот из тысячи кораблей. Они развеяли защитников и уничтожили сами кристаллы, превратив их в пыль. Но еще долго после этого по казармам штурмовиков и пилотским тавернам ходили слухи, что уничтожили не всех. Что какая-то девчонка из постельной обслуги спрятала один. Самый маленький, размером с детский кулак. Спрятала и увезла на свою окраинную планету. И с тех пор кристалл набирается сил, строит планы мести. И растет.
И в тот же момент, когда профессор прочитал эти строки и закрыл оболочку под странным названием «Мелкомягкое слово», он вдруг почувствовал в своей голове что-то едва уловимое. Будто чье-то присутствие.
Далеко-далеко, на самом краю галактики, там, где начинался вековечный океан беспросветного мрака, сверкнула искра на долю мгновения и тут же исчезла. Никто, никакие астрономы, искины и приборы этого не заметили.
Только профессор вдруг отчетливо понял, что кристалл вырос, готов действовать и зовет его к себе.
Рассказ 34. Дочи и стрелялки
— Так значит ты и есть знаменитый Золотой Глаз, — вкрадчиво сказал Первый Капитан. — Неожиданно. Профессор-гангстер.
— Из профессоров всегда самые опасные преступники получались, — хмыкнул Второй. — Профессор Мориарти, например. Или профессор Толкин, не к ночи будь помянут.
— Мориарти — вымышленный персонаж, — возразил Первый. — А профессор Толкин стал преступником поневоле. Вызванная его книгами эпидемия вирусного эскапизма началась только через сто лет после его смерти. Профессора-бандиты редкость.
— Какая разница, когда началась эпидемия? Почти миллиард человек наложили из-за него на себя руки. Самый результативный убийца в истории. Не надо было тебе школу прогуливать.
— Тогда самый результативный убийца — это тот коллектив авторов, что сочинил талмуд и библию с кораном.
— Гонишь. В религиозных войнах за все время погибло меньше людей, чем в 21 веке от эскапизма. Подсчитано. Это во-первых. А во-вторых, вирус религиозности так и не выявили. В отличие от.
— Простите, — вежливо сказал профессор, — я вам не мешаю? Или с экскурсом в историю вы уже закончили?
— О, теперь они до утра не закончат, — махнул рукой Третий капитан. — Их вечный спор. Толкин против библии.
— Не выявили потому что не искали! — раскраснелся Первый. — У религиозности все признаки вируса. Вторжение — раз. Заражение — два…
— Паразитирование — три. Бла-бла-бла. Ты еще про опиум для народа вспомни. Чушь собачья.
— О, боже!
Профессор закатил глаза, и в этот момент оба спорящих капитана бросились на него одновременно с двух сторон, заломили руки за спину и повалили на землю.
— Веревку давай!
— Откуда⁈
— Черт побери! Ремень!
Второй неуклюже принялся выдирать из брюк ремень.
— Парни! — прыгал вокруг них Третий. — Осторожно! Он порабощает взглядом!
— Мешок тащи! На башку натянем!
— Да откуда я здесь мешок…
Первый зарычал, дотянулся до лежащего рядом трупа, стащил с него хламиду и замотал голову профессору.
Тот лежал спокойно, связанный ремнем по рукам и галстуком по ногам и мелко сотрясался.
— Он что, — прошептал Третий, — плачет?
Профессор с хламидой на голове захохотал в голос.
— Плачет! Уморили!
— Значит, так, — выпрямился Первый. — Именем Земного Союза…
— Стойте, стойте, официальные вы мои. Ты своих первокурсниц тоже именем Земного Союза трахаешь? Так и вижу. Именеммм… Земновааа… Союзааа… Ракомммм… встать! Ногиии… врозь! Ать-два! Ать-два! Спинку ровнее! Голову назад!
— Прекрати паясничать, — скривился Второй. — На тебя почти сорок планет ордер выписали.
— Ну и? Вопрос можно? Как вы отсюда уходить собираетесь?
Капитаны огляделись.
В темноте за пределами музейного комплекса мелькали огни и слышался нарастающий шум.
— Там две сотни черепов. Скоро до них дойдет, что дело нечисто, и они нагрянут сюда. Без меня вы не выберитесь.
— С тобой мы тем более не выберемся, — буркнул Первый.
— Что с вами случилось, капитаны? Вы стали пугливее школьниц. Меня, кстати, можете не бояться. Давно бы вас… поработил взглядом, если б мог. Но у вас иммунитет. Можете спокойно убирать с моего лица эту вонючую тряпку. А то задохнусь. Тогда у вас шансов вообще не будет.
Капитаны переглянулись.
Второй с опаской сдернул с головы профессора хламиду.
Глаза у того уже не сияли золотом.
— Видите? А вы боялись.
— Твое предложение?
— Простое. Вы нужны мне. Я нужен вам.
— Я про то, как отсюда выбираться предлагаешь? Идти напролом и взорвать головы еще сотне черепов?
— Зачем? Есть и другой путь.
* * *
— Проклятье! Он все-таки сбежал. Но как?
Треугольный робот-уборщик потыкался в лежащий на полу круглый, обесточенный дрон, разочаровано пискнул и покатил дальше.
