— Значит, — возмутилась Лотта, — вы разнюхивали, как обстоят у нас дела? Ещё и прислугу подкупали, наверное, чтобы шпионила для вас?
Оба Вебера переглянулись с таким видом, словно хотели побиться головами об стол, младший вообще упал лбом в подставленную ладонь.
— Сира Шарлотта, — чуть возвысил голос старший, — я пытаюсь вам объяснить, что такое королевский управляющий в вашем замке. Вы знаете? Мне показалось, господин барон не делился с вами подробностями, иначе ваш побег выглядит совсем уж некрасиво. На всё то время, пока казна не вернёт себе свои деньги с постоянно набегающими новыми процентами, сеньор не хозяин в своём замке. Он по-прежнему обязан защищать и судить своих людей, но сколько денег он потратит на вооружение и, скажем, ремонт стен, решать будет королевский управляющий, а не он. А тот, скорее всего, решит, что достаточно и уже имеющегося. И половину прислуги можно выгнать, чтобы сэкономить на жаловании. И ещё он обязательно установит предельную сумму расходов, в которую вашей матушке пришлось бы как-то укладываться. Если бы ваш побег удался, вы на несколько лет лишили бы своего отца права распоряжаться в собственном замке.
— Нет, — сипло прошептала Лотта, обмирая, — это ложь. Всё вы врёте! Не может такого быть.
Веберы опять переглянулись.
— Полагаю, — сказал младший отцу, — барон Николас не допускал, чтобы кто-то из его вассалов был вынужден передавать владение под управление казначейских. Мог временами и давать рассрочку на выплату податей. Что в его положении было чистым самоубийством.
— Видимо, так, — кивнул тот. — Иначе сира Шарлотта хоть что-то слышала бы о чиновниках, сующих носы в кастрюли с рагу: не слишком ли много там мяса. Вот так вот, сира. Брак с моим сыном избавил вашу семью от нескольких лет под управлением королевского чиновника. И тем не менее, вы моего сына ненавидите?
Лотта стиснула зубы и ещё выше задрала подбородок. Какой бы ни была причина, отец не должен был продавать её ткачу! Неужели нельзя было как-то… попросить у короля отсрочки, что ли? Да, отец мог обратиться к королю с просьбой, но вместо этого предпочёл отдать единственную дочь волосатому скоту. Который спит с нелюдью, кстати — сколько там эльфийской крови в Эрлане? Не меньше четверти, точно.
— Вам даже не приходится носить нашу фамилию, — продолжал занудствовать старик. — Вы сира Шарлотта из Паучьего Распадка, а не Шарлотта Вебер.
— Ещё чего не хватало! — возмутилась Лотта.
— Это было первое, что я предложил его милости, — устало сказал Вебер. — Хватит, отец. Это бесполезно, ты не видишь? Сира из тех, кого можно вытащить из грязной лужи, а в благодарность услышать упрёки в том, что ты не слишком торопился её оттуда вытаскивать, и вообще, мог бы проследить за тем, чтобы она не упала. Можете ненавидеть в своё удовольствие, сира Шарлотта — в вашей любви и благодарности я не нуждаюсь и тратить время и силы, чтобы их добиться, не собираюсь. Надеюсь, вы действительно беременны, и мне не придётся обеспечивать вас наследником. Живите как вам угодно, занимайтесь чем вам угодно, а когда будет готов дом в Паучьем Распадке, можете вообще туда переехать. Когда я верну те деньги, что потратил и ещё потрачу на вас, будете получать сотню золотых в месяц. Заведёте себе на них фаворита или наймёте толкового и честного управляющего для своего владения — дело ваше. Единственное, о чём хочу предупредить: не пытайтесь командовать здесь, как в отцовском замке. Дом принадлежит Эрлану, а ему вы даже не супруга. Грубить вам не станут, но и только. Вы всегда можете получить еду, питьё, полную ванну, заложенную коляску, однако слушается здешняя прислуга только госпожу Гризельду, а та — только меня. Мы друг друга поняли, сира?
Лотта горделиво поднялась, довольно кивнув, когда оба заводчика встали тоже.
— Я вас поняла, — высокомерно произнесла она. — Надеюсь, мой дом в Паучьем Распадке будет готов достаточно скоро, и мне не придётся жить здесь на правах непонятно кого. Спокойной ночи, господин консорт.
Старшему Веберу она только величаво кивнула и удалилась в свою комнату. Кстати, младший мог бы выделить супруге не только спальню, а ещё и… ну, наверное, тоже кабинет. Или как это называется?
========== Скука ==========
— … Луна лишь проглядывала сквозь кроны мрачно шепчущегося сада, кусты хватали беглянку за одежду распростёртыми ветвями, но Эмма торопилась к фонтану, где под нежное журчание струй её дожидался возлюбленный. «О, любовь моя! — воскликнула она, завидев его стройную фигуру. — Ты пришёл!» Алан сжал её в жгучих объятьях, и сердце Эммы сладко затрепетало в его сильных руках…
Читал мелкий гадёныш хорошо, заслушаешься — громко, чётко, прочувствованно, но на месте, где у самой Лотты тоже сладко затрепетало сердце, остановился и гнусно захихикал.
— Сударь! — взмолилась Олеандра, перекусив нитку и отложив салфетку в сторону, чтобы взять следующую. — В таком месте смеяться, совести у вас нет!
— Прости, Хризострата, — давясь смехом, сказал паршивец, — но я представил себе сердце бедняжки, затрепетавшее в руках Алана… Вырвал он его, что ли, негодяй? Ладно, ладно. Где мы… а, вот. «Как же я мог не прийти? — отозвался он. — Эмма, звезда моя, каждый миг расставания с тобой — горше смерти».
Рыжая шумно хлюпнула носом на этих словах, а у Лотты в горле встал комок. Никогда, ни разу она не слышала от Адриана подобных слов.
Разумеется, она не подслушивала. Вот ещё! И даже не пыталась подловить прислугу за бездельем, чтобы потом небрежно указать Гризельде на недостаточную бдительность. Ей просто было скучно, и она раз за разом обходила дом и пристройки, открывая для себя помещения, которые мелкому паршивцу и в голову не пришло ей показывать. За столовой, например, была не просто комната, где подъёмником доставлялась наверх из кухни готовая еда, а взамен опускалась грязная посуда. Там был проход в крыло, где проживала и занималась разными хозяйственными делами довольно многочисленная прислуга. Пойдя на подозрительно знакомый голос, Лотта надеялась застать Рутгера заигрывающим со служанками, но, оказывается, Вебер-самый-младший просто читал вслух девушкам, занятым шитьём.
— «Бежим со мной, любимая, — сказал Алан. — Что нам всё золото мира, когда мы есть друг у друга? Бежим — и будем счастливы…» — прочёл мальчишка с выражением. Но тут же фыркнул и пробурчал: — Да-да, что нам всё золото мира? Я пойду в наёмники, а тебе снимем каморку в полуподвале, потому что в здание гильдии жену наёмника никто не пустит дальше холла, а на большее у нас денег нет.
— Да что вы, сударь, в самом деле, — недовольно сказала другая девушка. — Сказку же читаете. Про настоящую-то жизнь мы поболе вашего знаем.
— Ага, и выше головы нам той жизни.
Служанки загомонили — их там, судя по голосам, было не меньше трёх. Рутгер сказал, чуть повысив голос:
— Хорошо, хорошо. Читаем дальше… О, сира Шарлотта. Что-то случилось? Вы звонили? Я не слышал.
— Нет, — Лотта невольно покраснела. Положение было дурацкое — супруга хозяина этих девиц стоит в тёмном коридоре и тайком слушает, как читает вслух хозяйский племянник. — Я… кажется, немного заблудилась.
— Проводить вас? — Паршивец был сама любезность.
— Н-нет, благодарю.
Глупо, но она почти сбежала. И какая-то мерзавка фыркнула ей вслед: «Ой, она правда знает такое слово — благодарю?»
Вернувшись к себе, Лотта опять послонялась бесцельно, постояла у зеркала, попробовала уложить волосы так и этак… Будь погода получше, можно было бы потребовать заложить коляску и прокатиться по городу или даже немного за город, но погода к прогулкам не располагала. Молодой женщине из приличного дома, как пояснила всё та же Гризельда, не полагалось носить плащи из «рыбьей кожи», а в коляску даже с поднятым верхом ветер всё равно щедро забрасывал целые пригоршни ледяного осеннего дождя. Брать же на прогулку карету старшего Вебера никто Лотте не позволял, да и что это за прогулка в карете?
