— Ава, прошу, взгляни на меня.
От его слов, звучащих скорее, как мольба, чем обычное требование, сердце подскакивает к горлу. Даже его голос звучит по-другому. Это не тот знакомый глубокий, хриплый, сексуальный баритон, который я знаю. Теперь он надтреснутый и сломленный. Этот мужчина — надтреснутый и сломленный, а значит, и я тоже.
Медленно поворачиваюсь лицом к не знакомому мне человеку, и вижу, как он, терзая зубами нижнюю губу, смотрит на меня пустыми зелеными глазами.
— Я не могу. — Поворачиваюсь и ухожу, сердце колотится, но в то же время стучит медленнее. Скоро оно остановится.
— Ава!
Слышу, как он идет за мной, но не оборачиваюсь. Он ослаблен, так что, возможно, это единственный раз, когда я действительно смогу от него уйти. О чем я только думала, придя сюда? Воспоминания о прошлом воскресении переполняют сознание, на онемевших ногах быстро спускаюсь по лестнице, перед глазами туман.
Достигнув нижней ступеньки, чувствую на запястье знакомую хватку, я в панике разворачиваюсь кругом, чтобы оттолкнуть его от себя.
— Нет! — кричу, отчаянно пытаясь освободиться от его жесткой хватки. – Не прикасайся ко мне!
— Ава, не делай этого, — умоляет он, хватая меня за другое запястье и удерживая перед собой. — Остановись!
Я падаю на пол, чувствуя себя беспомощной и слабой. Я уже сломлена, но он может нанести последний удар, который меня прикончит.
— Пожалуйста, не надо. — Я всхлипываю. — Прошу, не усложняй ситуацию.
Он падает на пол рядом со мной, притягивает к себе на колени и душит в объятиях. Я безудержно рыдаю ему в грудь. Не могу себя контролировать. Он утыкается лицом мне в волосы.
— Прости, — шепчет он. — Мне очень, очень жаль. Я этого не заслуживаю, но дай мне шанс. — Он крепко сжимает меня. — Мне нужен еще один шанс.
— Я не знаю, что делать, — честно признаюсь я.
Я, правда, не знаю, что делать. Чувствую потребность убежать от него, но в то же время остаться и позволить ему все исправить. Но если я останусь, не будет ли мне нанесен смертельный удар? Или смертельным ударом станет мой уход? Для нас обоих?
Все, что я знаю, — это сильный, решительный, напористый Джесси, который хмурится, когда я бросаю ему вызов, дает волю рукам, когда я угрожаю его бросить, и трахает до исступления. Сейчас он очень далек от этого мужчины.
— Не убегай от меня снова, — умоляет он, крепко обнимая. Замечаю, что его дрожь утихла.
Отстраняюсь, вытирая заплаканное лицо тыльной стороной ладони, мои глаза устремлены на его живот, шрам еще больше и четче, чем прежде. Я не могу смотреть ему в глаза. Они мне больше не знакомы. Они не потемнели от гнева и не сверкают от удовольствия, не сузились от ярости и не закрылись от вожделения ко мне. Это пустые ямы, в которых нет ничего, что могло бы утешить. Несмотря на это, я знаю, что если выйду за эту дверь, — мне конец. Моя единственная надежда — остаться, найти нужные ответы, и молиться, чтобы они меня не уничтожили. У него есть сила меня уничтожить.
Его холодная рука скользит по моему подбородку и притягивает мое лицо к своему.
— Я все улажу. Я заставлю тебя вспомнить, Ава.
Смотрю в его глаза и вижу сквозь зеленую дымку решимость. Решимость — это хорошо, но разве она покончит с болью и безумием, что были до нее?
— Ты можешь заставлять меня вспомнить обычным способом? — серьезно спрашиваю я. Это не шутка, хотя он слегка улыбается.
— Я ставлю это целью своей миссии. Я сделаю все, что угодно.
Слова, сказанные им в ночь запуска «Луссо», звучат так же решительно, как и тогда. Он сдержал свое обещание доказать, что я его хочу. Слабый проблеск надежды освещает израненное сердце, и я снова опускаю лицо ему на грудь, прижимаясь теснее. Я ему верю.
С его губ срывается тихий вздох, когда он притягивает меня ближе и держит так, словно от этого зависит его жизнь.
Наверное, так оно и есть. И моя тоже.
— Ванна остынет, — бормочу в его голую грудь некоторое время спустя, мы все еще сидим на полу, крепко обнявшись.
— Мне удобно, — жалуется он, и я улавливаю в его голосе знакомую нотку прежнего Джесси.
— Еще тебе нужно поесть, — сообщаю я, чувствуя себя странно, раздавая ему указания. — И руку нужно осмотреть. Тебе больно?
— Адски, — подтверждает он.
Я не удивлена. Выглядит ужасно. Надеюсь, она не сломана, потому что пять дней без какой-либо медицинской помощи могут привести к тому, что кости срастутся неправильно.
— Пойдем.
Освобождаюсь из его тисков. Он ворчит, но отпускает. Встав, протягиваю ему руку, он смотрит на меня с легкой улыбкой, прежде чем принять ее, и встает с пола.
Мы тихо поднимаемся по лестнице и возвращаемся в главную спальню.
— Забирайся, — тихо распоряжаюсь я, указывая на ванну.
— Ты выдвигаешь требования? — Он поднимает брови. Очевидно, тоже находит такой поворот странным.
— Похоже на то. — Я киваю в сторону ванны. Он начинает кусать губу, даже не делая попытки туда залезть.
— Ты ко мне присоединишься? — тихо спрашивает он.
Внезапно испытываю неловкость, чувствую себя не в своей тарелке.
— Я не могу.
Качаю головой и слегка отступаю назад. Это идет вразрез со всеми моими порывами, но я знаю, как только сдамся его ласке и прикосновениям, отвлекусь от цели привести в порядок мысли и получить ответы.
— Ава, ты просишь не прикасаться к тебе. Это противоречит всем моим инстинктам.
— Джесси, пожалуйста. Мне нужно время.
— Ава, это противоестественно. Для меня не касаться тебя — неправильно.
Он прав, но я не могу позволить ему поглотить себя. Мне нужно сохранять спокойствие, потому что, как только он до меня доберется, я отвлекусь.
Ничего не отвечаю. Лишь снова смотрю на ванну, а затем на него. Он качает головой, развязывает покрывало, ступает в ванну и осторожно опускается в воду. Я беру с туалетного столика чашу и присаживаюсь на корточки рядом с ванной, чтобы вымыть ему голову.
— Без тебя здесь, все по-другому, — ворчит он, откидываясь назад и закрывая глаза.
Игнорирую ворчание и начинаю мыть ему волосы и с головы до ног намыливать прекрасное тело, борясь с пронизывающими меня при касании неизбежными искрами.
Задумчиво глядя на его шрам на животе, в тайне надеюсь, что это подтолкнет его к объяснению. Но, нет. Его глаза остаются закрытыми, как и рот. У меня такое чувство, что это будет нелегкая поездка. Он никогда не делится информацией добровольно и с суровым предупреждением или тактикой отвлечения внимания уклоняется от моих вопросов. Я не могу вновь позволить этому случиться. Это потребует всей силы воли. Уйти от него — для меня просто неестественно.
Опускаю руку на его суровое лицо.
— Тебе надо побриться.
Он открывает глаза и здоровой рукой касается подбородка, поглаживая щетину.
— Тебе не нравится?
— Ты мне нравишься любым.
Только не пьяным!
Мимолетное выражение на его лице почти убеждает меня, что он прочитал мои мысли, но в таком случае он, вероятно, думает так же.
— Я больше не выпью ни капли, — уверенно заявляет он, убеждаясь, чтобы мы смотрели друг другу в глаза, пока он произносит свою клятву.
— Ты говоришь очень уверенно, — спокойно парирую я.
— Да.
Он садится в ванне и поворачивается ко мне лицом, поднимая раненную руку, чтобы обхватить мое лицо, и морщится, когда понимает, что не может.
— Я говорю серьезно, больше ни капли. Я тебе обещаю, — говорит он очень искренне. — Ава, я не конченый алкоголик. Признаю, стоит мне выпить, я увлекаюсь и мне трудно остановиться, но я могу без этого жить. После того, как ты меня бросила, я чувствовал себя ужасно. Мне просто хотелось заглушить боль.
Сердце сжимается, и я испытываю облегчение, смешанное с толикой сомнения. Все немного увлекаются, когда выпивают, верно?
— Я вернулась. — Смотрю мимо него, пытаясь собрать воедино то, что мне нужно сказать. Миллионы слов уже несколько дней разрывают мой разум, но сейчас я не могу вспомнить ни одного. — Почему ты не сказал мне раньше? Ты это имел в виду, упомянув, что, если я уйду, то причиню больше вреда?
