Трепет в груди возрос. Закусывая губу, девушка буквально заставила себя отвернуться.
— Мать честная, в нашей веселой компании трезвенник, — воскликнул Титов, подмигивая женщинам. — Вы-то, Доминика, я надеюсь, вино будете?
— Буду, только немного. Чтобы трезвенники потом не воспользовались, — сама не поняла, как шутка "ниже пояса" сорвалась с языка.
Не планировала ничего подобного говорить и как-либо провоцировать Града. Возможно поэтому получилось вполне естественно и весело. Видимо, специфический юмор радушного хозяина способствовал раскрепощенному и свободному общению.
— Разумно, — хохотнул тот абсолютно несдержанно, без свойственного людям его статуса пафоса и скепсиса. — Град, соглашусь с вами, тип беспринципный и очень наглый. Своего не упустит. Будет догонять, — снова подмигнул, только теперь уже исключительно Доминике. — Классное кино получается, правда, госпожа кандидатка? И на экране твой любимый герой. Держи билетик в первый ряд[1], - подал бокал с вином.
— Спасибо, — скупо поблагодарила и, наконец, решилась оценить реакцию того самого главного героя.
Внешняя собранность и хладнокровие Градского всегда вызывали у нее скрытое восхищение. Но сегодня брошенный в ее сторону темный и горячий взгляд выдавал нестройные амплитуды его душевных колебаний и способность на ходу выскочить из равновесия.
Выглядел он идеально. Темно-вишневая рубашка удачно оттеняла смуглость кожи и черноту коротко стриженных волос. Нике очень нравились четкие линии их роста у висков и возле ушей. Ей хотелось целовать его там, прижиматься губами и носом, чтобы на всю полноту легких вдыхать столь будоражащий ее лично мужской запах.
— Попробуйте салат, Ника. Его я сама делала. Но с душой.
— Спасибо, — выдохнула повторно, ощущая нарастающую неловкость. — Только давайте уже как-то на "ты" перейдем.
Разгладив вспотевшими ладонями подол тонкого шерстяного платья, потянула со спинки кресла на плечи клетчатый плед.
— Что, и без брудершафта? А с Серегой вы в какой плоскости? Уже на "ты"? — продолжал посмеиваться Титов.
— Хорош, Тит. Перегибаешь, — голос Градского прозвучал сурово.
А Доминику особая харизма и естественная привлекательность Титова обезоруживали. Какими бы словами он ни выражался, порыва оскорбиться у нее не возникало.
— С Серегой? — в этот раз брошенный на Града взгляд — чистая провокация с ее стороны. — С Сереженькой — мы самые близкие друзья. Привязана я к нему, словно веревкой. Многие годы. Даже обижаться никак не получается.
Губы Градского поджались. Челюсти сошлись плотнее и жестче, обрисовывая напряженность лицевых мышц. На очередном вдохе расширились и заметно затрепетали ноздри.
— Я жениться на тебе хочу. Какие, к черту, друзья?
Вроде бы ровно и медленно распилил ее шутливое признание, а у нее вновь, невзирая на теплый плед, дрожь по телу пробежала.
— Кто сказал, что друзья не могут пожениться? Зависит только, захочу ли я…
— Я бы заметил, даже враги, и те — могут, — вставил Адам с широкой ухмылкой, оглядываясь на жену.
Ева развела руки в стороны и неопределенно двинула плечами. А потом, оторвав от грозди несколько виноградин, со смехом запихнула их в рот.
— За вами так прикольно наблюдать… Слов нет!
— Вы простите. Ни утка ваша мне не лезет, ни вы, Титовы, — для извинений слишком резко и грубо прозвучал Градский. Поднимаясь, посмотрел на Нику в упор. — Едем домой, Республика.
С ее лица враз все краски сошли.
— Сережа, ну ты что? Нельзя так.
— С Ситовыми можно.
Хозяева рассмеялись, подтверждая его теорию.
— Нет. Я еще не готова, — вцепилась в подлокотники, словно боялась, что Сергей ее силой потащит. — Я вина хочу. И вообще… — подняв бокал, отпила больше половины содержимого.
— Присядь, господин турбодвигатель. Дай девушке настроиться.
Градский вернулся на место. Неловкость постепенно сгладилась. Титовы всячески этому содействовали, подливая Нике вино и предлагая то одно, то второе блюдо, задавая вопросы и разбавляя возникающие периодически паузы смехом.
— А вы в курсе, как похожи? — спросила Ева, поочередно указывая на мужчин. — У вас даже выражения схожие имеются. И вот это яростное движение ноздрями, — попыталась продемонстрировать, но быстро сдалась.
Тогда ее потуги повторила Доминика.
— Вот-вот! Да! Что-то такое.
Градский лишь пожал плечами.
— Допускаю такую возможность. Со стороны наверняка виднее.
— Виднее, виднее, — закивала хозяйка. — А знаешь, Доминика, как мы с Адамом познакомились? Почему я его вообще из толпы выделила?
— Что? На минуточку, чтобы внести ясность, ты втрескалась в меня с первого взгляда, дорогая.
Титова закатила глаза.
— Как я могла втрескаться в тебя, дорогой? Тогда я еще дружила с головой. А ты вел себя, как дикарь. Нагрубил мне. Оскорбил. Угрожал. И ты исковеркал моя имя!
— Ну, я ж говорю, втрескалась, — Адам улыбнулся так по-мальчишески искренне, что Ника сама на мгновение подвисла, проникаясь его настроением.
И рассмеялась, поворачиваясь к Градскому. В груди тотчас сделалось тепло и щекотно.
— Лучше пусть наши гости расскажут, каким было их знакомство. Доминика?
— Я? — растерялась девушка. — Я уже и не вспомню, — соврала, конечно.
И снова над столом воздух взорвал шквал громкого хохота.
— А ты, Град, что скажешь? — отсмеявшись, Адам с насмешкой посмотрел на друга.
— В нашем случае угрожала и оскорбляла Доминика. И исковеркала мое имя тоже.
— Что? — краснея, возмутилась Ника. — Все было совсем не так. Ну… не совсем так.
Титовы засмеялись, а Градский застыл, внимательно ловя каждое ее слово.
— Сергей мне с первого взгляда понравился, — призналась она, не глядя в его сторону. — Но его поведение… Как бы правильнее выразиться? Я увидела, как он разговаривает и общается с другими людьми. Это было ужасно. Поэтому я запретила себя даже думать о нем. Вот и вся история.
Ева прикрыла пальчиками губы, скрывая улыбку.
— И как, получилось? Не думать?
— Не особо, — вновь честно призналась Доминика. — И мое поведение было едва ли не хуже. Ты пугал меня, — посмотрела, наконец, и на Градского.
— Поэтому ты угрожала мне? И всячески провоцировала? Третий дан по дзюдо — я до сих пор помню.
— Лучшая защита — нападение, как говорится. Я тогда этим руководствовалась.
— Не похоже, что сейчас что-то сильно изменилось, — тихо заметил Сергей. — Ребенком ты меня конкретно приземлила.
— Ну, мог бы, Серёженька, хотя бы у матери поинтересоваться, ходила ли я когда- нибудь с животом.
— Вот как-то вообще не думал о твоем животе. Да и не особо знаком со всей цепочкой этого процесса. Меня больше беспокоило, как именно ты оказалась беременной, зачем и почему? 06 этом я и думал.
— Ну, еще бы! — фыркнула Ника.
Ощущая неимоверную сухость во рту, сделала очередной большой глоток вина.
— Да. Спасибо за удушающий "вытрезвитель".
— Всегда, пожалуйста, Серёженька.
[1] Отсылка к песне "Билетик в кино" группы "Иванушки Int".
33.2
Переступив порог квартиры Градского и пробежавшись по уже знакомому интерьеру взглядом, Ника моментально ощутила, как ее закружило в безумном водовороте неуправляемых эмоций.
Стремительно обернувшись, бросилась к идущему позади нее мужчине. Поднявшись на носочках, скользнула ладонями по твердой груди и сильной шее, сомкнула пальцы на затылке. Порывисто приникла губами к его губам. Крепко. Без какого-либо заигрывания и баловства. Сходу по-взрослому. Жадно и влажно. Со вкусом. Безмерно упиваясь одним лишь этим процессом.
Сердце разогналось до максимума. В груди острыми и мощными перекатами задрожали вырвавшиеся из-под гнета разума чувства. Слепые слезы изнутри обожгли сжатые веки. Воздуха стало критически мало. Пространство завертелось, вращая земной шар совсем иначе, как случалось только лишь рядом с Градским.
