Онотимо побледнел от ярости и гнева, он подошел к Лабрану так близко, как смог, склоняясь над ним, потому что хотя Лабран и унаследовал от Дайаненов и рост и стать, но куда ему было до эльфа, и уж тем более эльфийского короля:
— У вас нет таких сил! У вас нет сил противостоять мне и моей армии, вы слабы, хоть и многочисленны.
— Действительно, если смотреть сверху вниз, то мы слабы, а вы сильны. И сотни тысяч ваших воинов хватит, чтоб справиться с нашими миллионными армиями, тут вы правы. Да только что останется от вашей сотни тысяч после такого побоища и через сколько вы сможете восполнить потери? Хотя бы половину потерь? Ваша армия сильна, но к вашей печали мужчин у вас больше, чем женщин, а женщины рожают раз в столетие и редки даже два ребенка, так что, единожды одержав победу вы канете в лета подобно нарьяма, и всей вашей мощи будет хватать лишь для того, чтобы раз в тысячелетие выскакивать из леса и отбивать башню, удерживать которую вам будет просто не к чему. Чего не скажешь о людях, мы коротко живем, но наши семьи многодетны, наши дети растут быстро, и хватит десяти лет поставить под оружие новых солдат, а за столетие при должной жизни мы восстановим численность. Вступив в конфликт и даже победив, вы проиграете и станете ничтожны, как нарьяма. Я готов пойти на это, на такие жертвы ради того, чтобы навсегда от вас освободиться, а вы готовы?
— Чего ты добиваешься? — не выдержал Онотимо.
— В философском плане свободы, — Лабран не отводил взгляда, но и голоса не повышал, кто бы что не говорил, а вел он себя крайне достойно, — Свободы действий и решений, свободы воевать, править, создавать свой мир. А если говорить конкретно, я собрал войска и они готовы идти в поход, но мне не нужны ни нищенский Оплот, ни даже пусть и весьма богатая, но совершенно бесперспективная Рана, земли вокруг них не так урожайны, климат не лучший, мой взгляд устремлен на Юг. Теперь это Хаярн, и я возьму его, пока на троне еще сидит Аэд, пока Боги теплят в нем жизнь, а потом посмотрим.
— Союз с Амраном сделал тебя заносчивым…
— На Амран у меня тоже есть планы, Императору быть Властелином Полумира при вашем сопротивлении или невмешательстве, но быть. Людям пора объединиться под единой властью.
Онотимо развернулся и быстрым шагом покинул шатер. Это было уже слишком, а возразить нечем было.
Дэекен посмотрел ему вслед, а потом перевел взгляд на Лабрана:
— Тебе мало власти? Мало того, что ты имеешь?
— Тебе этого не понять, такие как ты Серселен, да и Онотимо, что уж там, слишком бояться потерять лицо, прослыть злодеями, бояться быть осужденными в истории. Ты побоялся взять то, что принадлежит тебе по праву, а я не боюсь. Мне жаль, что пришлось так в черную использовать Вас Ваша Светлость, но мне нужно было спровоцировать Лес, и это удалось, как нельзя лучше. Чего бы не решил Эльфийский Король, я готов ко всему.
— И к стреле в самое сердце?
— И к этому готов, у меня то есть сын, в отличии от вас всех, внебрачный, но Аэд его признает в правах, если так будет нужно. Все оговорено заранее.
Как же он был спокоен и уверен в себе, Дэекена сотрясала дрожь и горело лицо, а Лабран все так же легко улыбался.
***
Дэекен вбежал к Его величеству в комнаты на заставе при Западных Вратах. Его Величество был явно не в духе, да и кто был бы, после такой беседы. Онотимо сидел в кресле подперев голову рукой.
— Ваше Величество, — начал было Дэекен, но сказать ему было нечего.
— А что тут скажешь, Дэекен? Он прав! Он, прав, понимаешь? У меня нет ни возможности, ни желания отвоевывать Нонансир силами эльфов, даже если лорды Речных Земель поддержат тебя, это будет бойня. Бойня, которую я не могу себе позволить, потому что она бессмысленная. Идти на столицу бесполезно, сажать тебя на престол нельзя, да ты и не хочешь. Это просто невероятно. Мне казалось, что Империя под контролем, но все так быстро меняется, я все еще живу где-то во времена Турмана, а на троне его праправнук, которым руководит тот, кого я вовсе не могу понять. У меня нет слов, и главное у меня нет наследника, мне действительно не о них нужно думать, а о том, что будет в Лесу, и кто будет охранять границы Леса через тысячу лет, чтобы через заброшенные Врата не ходили собирать грибы и ягоды, как сейчас ходят в Лес Теней.
— И что же вы решите?
— Закрыть границы, и пускай они делают что хотят, переубивают друг друга и ладно, выжгут свои земли, и что ж… мне нет дела до дураков. Империю ждет судьба Нарьяма, те тоже слишком полагались на силу, а теперь настолько ничтожны, что собственную столицу заселить не могут. И да, мы едем домой немедленно, нам больше тут незачем находиться.
— Как мы будем обеспечивать Лес зерном в таком случае, торговые связи не за один день строятся?
— Будем перезаключать сделки с Верхним и Средним Царствами, проверим наши плоскогорья на предмет возможности посева, займешься этим уже сейчас, осмотришь территории, проедешь и посмотришь, что мы можем выращивать сами, раз уж так пристрастились к хлебам. Дэекен, у нас нет выбора, Империя отныне сама по себе, уж точно пока ею правит Лабран, а дальше посмотри, что за наследие он оставит, увидишь, человеческие жизни невероятно коротки, и это их слабость.
— Или сила, — покачал головой опальный герцог, — тут как смотреть, моя мать прожила короткую жизнь, но яркую, у нее было все, чего она хотела, и она получала все, что хотела прямо сейчас, не завтра именно, потому что ее завтра было под вопросом. Люди живут коротко, но стараются успеть за свой срок все что смогут. Лабран не исключение, он действительно развяжет войну, раз решил.
— Вот и пускай, наши границы это наше дело, а все остальное нет.
— Но мои то границы там.
— Уже нет. Ты свой выбор сделал, когда написал своему ставленнику, что в нужде он может отказаться от клятв тебе и дать клятвы Лабрану. Теперь ты подданый Леса, и возвращаться тебе некуда.
Серселен прикрыл глаза и тяжело вздохнул:
— Мне нужен скорый гонец, надо написать Мэлу и поторопить его с делами, пускай возвращается скорее, надо планировать осмотр возможных пашен.
— Другой разговор.
***
В Карас Сильмэ уже три сотни лет не наблюдали бегущего Онотимо, Его Величество по молодости бывало дело, устраивал забеги по настилам и навесам, но возраст добавил солидности и размеренности, хотя возможно то была корона и груз ответственности. И все же сегодня прямиком с подъемника Онотимо во дворец бежал, хорошо хоть поднимались не на основном помосте, и соответственно бежать было не далеко, а то бы Город Звезд еще бы пару лет вспоминал бы такое потрясение, как бегающий Король.
А причина бежать, конечно, была, и никто теперь не удержал бы Онотимо на месте. Проезжая заставу, между делом Дэекен справился о Сульмидире, и ему сказали, что капитан вернулся, и не один, а с дамой. Эта новость заставила Онотимо улыбнуться несмотря ни на что, и именно она подгоняла короля до дворца, а там по коридорам, в комнату не дочери, а жены, если Андунэль вернулась, то, конечно, же ее мать теперь не отпустит ее от себя на долго.
Эльнве и Андунэль сидели за столиком, и о чем-то говорили, когда в комнату королевы распахнулись двери. Принцесса разве что и успела встать прежде, чем оказаться в объятиях отца, вопрос кто из ее родителей сентиментальнее она решила оставить на потом, и успокаивала отца примерно так же, как накануне успокаивала мать. «Все хорошо», — спокойная фраза, произнесенная с улыбкой, была теперь лекарством для обоих коронованных особ. И до поры до времени никому не бросилось в глаза, что принцесса не проронила ни слезинки, ни тогда, ни после.
С возвращением принцессы город будто оживал, так по крайней мере казалось королю, горы бумаг и счетных книг перекочевали с его стола на ее, она кривила губы, дулась, но признала, что без нее и в таких сложных условиях все справились весьма неплохо. Даже отдельно хвалила герцога, за его весьма интересные решения.
Воодушевленный этим всем Онотимо решил не откладывать сложный разговор и устроил ужин в собственных покоях для членов своей семьи, в том числе и Дэекена.
