— Я прилечу, естественно, как частное лицо, лейтенант. Я знаю этих людей… Если вы не отказываетесь от моих услуг… Я ограничусь выяснением типично американского аспекта дела, о чем вы не можете знать…
— Кто эти люди?
Теперь надолго замолчал Кирпатрик. Наконец с сомнением в голосе ответил:
— Этторе Габелотти — капо одной из «семей» Синдиката.
— Я депортирую его.
— Не делайте этого, лейтенант! Мы можем провернуть фантастическую операцию.
— Мы?
— Вы! Заверяю вас, мой приезд будет вам полезен.
Чтобы не показаться своему заокеанскому коллеге окончательным занудой, Блеч рассказал Кирпатрику последнюю новость, которая, по его мнению, тем или иным образом была связана с необычными событиями, обрушившимися на Цюрих в течение последней недели. Несколько часов тому назад, между тремя и четырьмя часами утра, на дороге, ведущей в аэропорт, в автомобильной катастрофе погибла единственная дочь самого богатого банкира в Цюрихе. Это произошло сразу же после бракосочетания с псевдореволюционером профессором Куртом Хайнцем. Машина, в которой разбилась Рената Клоппе, принадлежала итало-американцу по фамилии Орландо Баретто. Блеч навел справки, и оказалось, что Баретто — бывший профессиональный футболист, получивший вид на жительство сроком на пять лет с обязательной перерегистрацией каждые шесть месяцев. Официально он зарегистрирован как «посредник по продаже зерна», но подозревается в получении доходов из других источников. Поддерживает близкие отношения с некоей Инес, проституткой категории «люкс». Ни в каких скандальных историях замечен не был, общественного порядка не нарушает, имеет два счета в разных банках.
— Лейтенант, — в кабинет заглянул инспектор, — парень, которого вы хотели видеть, уже здесь… Баретто…
— Пусть войдет, — сказал Блеч, стараясь принять холодное, безразличное выражение лица, что, впрочем, для него не составило большого труда.
В пути Ландо выработал тактику поведения. Фараоны ни в коем случае не должны установить его связь с Ренатой Клоппе. Достаточно какому-нибудь сумасшедшему провести параллель Вольпоне — Клоппе, и они сунут нос во всю операцию. Это будет стоить ему жизни…
— Входите, мистер Баретто… Я лейтенант Блеч. Спасибо, что пришли.
— Инспектор сказал, что вы нашли мою машину.
— Да, нашли…
— А я собирался делать заявление…
— Когда ее у вас украли, мистер Баретто?
Как только этот красавчик вошел в кабинет, Блеч сразу же почувствовал к нему антипатию.
— Вероятно, сегодня ночью, — ответил Ландо. — Утром я уже не нашел ее… Насколько мне известно, вы нашли ее на шоссе в аэропорт…
— Где вы ее оставили, мистер Баретто?
— Рядом с домом.
— Как давно вы ее приобрели?
— Чуть больше недели назад… Могу я ее забрать?
— Сейчас — невозможно, мистер Баретто. Ваша машина попала в автокатастрофу.
— В автокатастрофу?
— Вы знакомы с Ренатой Клоппе?
— Кто это?
— Рената Клоппе… Дочь банкира.
Ландо отрицательно покачал головой.
— Никогда о такой не слышал.
— Вспомните, — доброжелательно улыбнулся Блеч. — Вы давно живете в Цюрихе и не можете не интересоваться маленькими местными новостями. Рената Клоппе — это молодая женщина, которая сегодня в три часа утра вышла замуж… Об этом событии писали все газеты!
— Да, возможно… Что-то я читал… Но какое это имеет отношение к…
— Имеет, мистер Баретто. Рената Клоппе разбилась именно на вашей «Бьюти гоуст Р9». Вы можете мне объяснить, как она в ней оказалась?
Ощущение надвигающейся опасности мгновенно смыло с него всю усталость, накопившуюся со вчерашнего дня.
— Но… лейтенант, откуда мне знать?
— Сколько вы заплатили за «Р9»?
— Кто?
— Не кто, а сколько? Сколько стоит ваша машина?
— Моя машина?
Ландо еще даже не понял, что Блеч уже его допрашивает.
Врун от рождения, он знал, что не следует делать из правды совершенную тайну, надо отщипывать от нее крохи…
— Она должна стоить восемнадцать — девятнадцать тысяч долларов.
— Платили за нее долларами?
— Швейцарскими франками.
— Чеком?
— Послушайте, лейтенант, я не понимаю.
— Чеком?
— Да, чеком. Но оплачивал не я.
Ландо понял, что попал в мышеловку. Фараон уже все знает и методично подводит его к пропасти.
— Мне ее подарили.
— Красивый подарок.
— Это не совсем так, лейтенант. Всего лишь карточный долг. В баре я познакомился с человеком… почувствовали взаимное расположение… начали играть в покер. Я выиграл у него около двадцати тысяч долларов.
— Как звали этого человека?
— Он не представился.
— А вы не из любопытных…
— А зачем мне это, если я выигрываю, — сказал Ландо, безразлично пожав плечами.
— Его фамилия Вольпоне, Дженцо Вольпоне.
— Вполне возможно.
— Или, скорее, так его звали…
Ландо почувствовал, как взмокли его ладони… Но ему удалось ничем не выдать своего волнения, сохранить вежливо-безразличное выражение лица.
После произнесенного имени он понял, что Блеч не выпустит его из участка. Сжав зубы, Ландо ждал приговора, лишающего его свободы. Неожиданно Блеч отвел взгляд в сторону.
— Благодарю вас, мистер Баретто, — быстро сказал он. — Машину сможете забрать сразу же… как только закончится расследование. Но я вас попрошу не выезжать из города. Может случиться так, что мне потребуются ваши уточнения.
Оказавшись на улице, Ландо едва сдержал себя, чтобы не броситься бежать.
Свободен!
* * *
Шилин пришлось силой увести Хомера из траурной комнаты. Отрешенный, Клоппе со вчерашнего дня не притрагивался к еде и все это время простоял на коленях перед кроватью, на которой лежала его мертвая дочь. Время от времени он поднимал голову и неистово всматривался в лицо Ренаты. Он смотрел до тех пор, пока ему не начинало казаться, что ее лицо в колеблющемся свете свечей оживает.
— Хомер, нельзя здесь оставаться так долго… Это плохо…
Он как тень прошел через зал, где рабочие с величайшей осторожностью приводили все в порядок. Вышел на улицу, думая о деньгах, которым посвятил всю свою жизнь. К чему теперь все это, если Ренаты нет в живых?
Он пришел в себя только в банке, куда не собирался заходить.
Марджори была в приемной. Смущенная и скованная. Он знал, что она в курсе его несчастья. В газетах еще не успели об этом сообщить, но слух по городу прошел.
— Сэр…
На большее у нее не хватило сил. Хомер похлопал ее по руке и, не подняв на нее глаз, прошел в кабинет. Он по привычке сразу же сел за стол, выдвинул ящик и достал бутылку «Уотерман». Отвинтил пробку и сделал глоток прямо из горлышка. Зачем он пьет? Ему ничего не хотелось, как будто он уже был мертв.
