— Скажи, — смущаясь, я опустила взгляд в пол. — А завтра ты снова перестанешь со мной общаться?
— Так будет лучше, — тихо ответил он и пошел к двери, подхватив наши вещи и мои ботинки. — Но, — оглянулся, — если выходишь из дома, звонишь мне, я пока побуду твоим водителем. Жду внизу.
И вышел, оставив открытую дверь.
Даниил
Черт. Черт. Черт. Что не так с этой девчонкой? Почему? Почему не сказала? Промолчала. Я что, не достоин знать? Вашу мать, что ж все так сложно-то?
От избытка эмоций я со всей дури, на которую у меня уйма сил, ударил в стену.
— Хватит мне тут дом портить. Не разрушай свое наследство до моей кончины. — услышал я за спиной голос отца.
Развернувшись, увидел батю, который стоял недалеко от меня, чуть наклонив голову в бок. Только самые приближенные знали, что я не родной ему, а их можно по пальцам пересчитать. В остальном я очень на него похож. Когда еще жива была мама, многие говорили, что я пошел в отца, просто вылитый. Мы весело смеялись над этим, но упорно молчали.
Мама… она была моей мамой, моим другом и товарищем. Я был очень близок к ней, настолько, что когда ее не стало, перестал говорить, почти на год. Батя бегал от одного психолога к другому. Эти мозгоправы, только деньги драли, а помочь не могли. Потом отец сменил курс направления, и мы начали бегать по каким-то ведуньям, ведьмам, экстрасенсам и тому подобное. Эти тоже фигней только страдали и опять же драли деньги.
Тогда, я смотрел на отца и видел, как ему тяжело. Да, мне было лишь десять, почти одиннадцать. Но я понимал, что не только мальчик в лице меня потерял дорогого человека, но и он лишился чего-то, а точнее кого-то важного в своей жизни. Да я слезы собственноручно вытирал ему на похоронах. И вот, еще я. он даже погоревать как следует не успел, как пытался привести меня в чувства. Это позже я узнал, что он потерял несколько ресторанов из-за занятости мной и почти катился к банкротству.
И вот однажды, я взял свои, на тот момент маленькие еще яйца в руки, и зашел к нему в кабинет, где увидел сгорбившегося мужика, над бутылкой, хоть и дорогого, но все же алкоголя.
— Бать, — прошептал я, с непривычки произнося слова вслух.
— Сын? Даня? — поднял он на меня почти круглые глаза.
— Прости меня, папа, — сказал тогда я и, разревевшись, убежал в свою комнату.
Отец тут же поднялся ко мне и крепко обнял, прижимая к себе. Он говорил, что очень рад, что я, наконец, начал говорить. Что роднее меня у него нет никого на белом свете. Что я его ребенок, его пацан, и ничей больше. Что провались пропадом все вокруг, только бы лишь мое здоровье и настроение были в норме.
После этого мы начли приходить потихоньку в себя. Я не пай-мальчик. Дебоширил я, дай боже. Но старался не попадаться. Поэтому за свою школьную жизнь отцу за меня краснеть не пришлось. Даже если я и творил, а меня ловили учителя, я отрабатывал, как мог. Даже разгружал машину с мешками цемента, как-то.
Отец восстановил свое состояние, но продолжал за мной следить. Он боялся привести женщину в дом, хоть со временем я и понимал, что где-то все равно должна какая-то быть. Возможно, и не одна. В конце концов, он видный богатый мужик.
— Пойдем в кабинет. Поговорим, — просто сказал он и, развернувшись, пошел в нужном направлении.
— Что опять я натворил? — усевшись на кресле напротив его стола, спросил я.
— Ничего, — пожал плечами. — Как дела с гонками?
Вот она, тема, которая заставляет нас ругаться. Но именно в этом я не могу уступить отцу. Когда мне было шестнадцать, я познакомился с парнишкой, который занимался гонками. У него были связи с местными авторитетами, которые его крашевали. Он платил многим, чтоб закрывали глаза на ночные приключения любителей. А так же, он был чемпионом, он сам любил скорость. Красивые машины и девочки. Он был чертовски богат.
И тогда, я поспорил с этим парнем, что обгоню его на самой страшной трасе. На Петле. Эта дорога страшна тем, что нет возможности разогнаться, потому что там постоянные повороты, и дорога сама находиться у обрыва. Не верно вывернутый руль и ты летишь… секунд, так восемь в свободном полете, а потом все… пять минут полет нормальный. Ага. Это тот случай.
Около двадцати человек так и погибли. Пытали удачу и хотели заработать денег, потому что Петля крутит бешенные бабосы.
Тогда, в шестнадцать лет, бушующие гормоны или лишняя бутылка пива, но я решил рискнуть. Я вышел на трасу, на своей новенькой Subaru Impreza 2011 года. Отец подарил мне его на шестнадцатилетие. Да у меня даже прав не было. Разрешено было ездить только по поселку, без выезда на трасу. А я рискнул. Еще и с Чемпионом поспорил, что легко обгоню его.
И да, я обогнал. Когда на крутых поворотах он прижимался к полосе дальней от обрыва, я шел ва-банк и ехал почти по краю, что позволяло больше маневров и, естественно, была возможность обгона. Мне помогло то, что он смотрел на меня в зеркало и видел, когда я шел параллельно ему. В один поворот я немного не справился с управлением, но взял все в свои руки и смог вырулить. Вот только Чемпион заметил, и больше прижался к полосе, сбавляя скорость. Он просто испугался, что я в тот момент сорвусь. Эта его заминка и дала мне фору, я вырвался вперед и через десять секунд переехал финишную прямую.
Шок был у меня, у болельщиков и сторонних наблюдателей. Только Чемпион вышел из своей машины и, пожав мне руку, обнял за плечо и закричал.
— Для меня честь представить нового молодого Чемпиона этой трасы.
Да, шума тогда было, конечно. Через год бывший чемпион собрался «за бугор». Павел Лягшо. Он стал моим другом и, наверное, братом, за короткий срок.
— Бро, дай мне сотку. — Попросил он меня однажды.
— Баксов?
— Наших. — я сунулся в кошелек, но кроме крупных купюр ничего не было. Я отдал ему пять тысяч и глупо посмотрел на него.
— Я завтра уезжаю. Вот их, — показал он на деньги, — забираю, в счет оплаты.
— Без проблем, а за что?
— Загон, Петля и Невеличка. Они твои, бро.
— Что? — вскочил я с дивана.
— Дан, я дарю, — помахал он пятитысячной купюрой, — а точнее продаю, все три свои трасы. Береги их, как свое родное дитя.
— Чел, я не понял. Ты что насовсем уезжаешь? Не, я не приму. Не могу. Как без тебя? Ты меня бросаешь?
- Ой, не будь телкой. Исполни мою просьбу.
Вот так я стал хозяином трех трас. И да, зарабатывал сам деньги и да, я любил участвовать в гонках, с большим удовольствием. И свою Subaru Impreza я сменил на Lamborghini Huracan 2014 года.
— Нормально. Деньги крутятся, желающих много. — ответил я на вопрос отца.
— А ты участвуешь в гонках?
— Иногда.
— Как Адель? — спросил он, не спуская с меня взгляда и меняя тему.
— Нормально. Успокоилась.
— Почему она позвонила тебе, а не маме или мне?
— Я ей сказал, что если случиться, чтоб набирала меня.
— Как ты к ней относишься?
— К кому?
— Ты знаешь о ком я.
— Хорошо.
— Насколько?
— Бать, давай на чистоту. Конкретно говори.
— Даниил, она мне стала дочерью. Я люблю ее мать. И в глазах общества, когда мы поженимся, вы станете братом и сестрой.
— Черт с два. Она мне не сестра.
— Именно об этом. Ей нет пятнадцати, тебе девятнадцать. Она твоя сводная сестра, ты ее сводный брат. У нее тяжелое заболевание, а ты…
— Она не больна. Она нормальная. Нормальная, отец. — закричал я, обрывая его на полуслове.
— Даниил, — прикрикнул отец, поднялся на ноги, обошел стол и схватил меня за грудки. — Не тронь ее. Не тронь. Она моя дочь. Дочь.
— Я не могу. — стряхнул его руки и отошел к стене. — Не могу оторваться от нее. Она стала мне очень близка.
— Что? — зеревел зверем батя.
— Не кричи, не на столько. Я и пальцем ее не тронул, если ты об этом. — не стал говорить про поцелуй, и про тот случай со спасением от насильников.
