и ломанулись вперед с громким лаем, сработало как надо. Стадо сорвалось с места и почти мгновенно исчезло в лесу, только треск стоял.
Я подбежала к раненому и упала перед ним на колени. Да, я не ошиблась: он действительно был обожжен. Причем весь, так, словно в огне искупался. Но как это возможно тут, посреди заснеженного леса? Господи, и что же мне делать? Разве после такого выживают? Почему он вообще еще жив? Я в ужасе шарила взглядом по почти обнаженному телу огромного мужчины, не понимая, что мне делать и как помочь. И тут мой панический взгляд наткнулся на обрывки черной ткани, что едва ли не вплавилась в его покрытую волдырями обугленную кожу. Я уставилась на остатки его обуви и плотное странное кольцо из неизвестного мне материала на шее. Это же Каратель!
Первой моей реакцией был испуг, еще больше прежнего. Только теперь не за пострадавшего, а за себя. Каратель, обожженный и почти мертвый, по непонятной причине посреди леса, и ни одной живой души, кроме меня, на мили вокруг. А если сейчас нагрянут другие черные и решат, что это я… Что я? Каким-то образом искупала его в пламени? Ерунда ведь. Что могло случиться? Его платформа почему-то загорелась? Тот гром был из-за этого?
Я вскочила на ноги и проследила глазами красный след на снегу, идущий от распростертого тела. Он явно полз какое-то время. Побежала вдоль этой дорожки и почти сразу учуяла вонь горелую, но не как от дерева или там шерсти, травы, листьев. Воняло совсем не привычно, с оттенком раскаленного металла. А шагов через десять наткнулась на обломок платформы. Страшно покореженный и оплавленный. А невдалеке еще один, глубоко воткнувшийся в ствол дерева. Как будто эту летающую штуку разорвало на куски изнутри. То есть подтащить Карателя к платформе и сгрузить на нее не выйдет. Эй, Элли, мозги твои где? От испуга вытекли? Ну и была бы та платформа цела и погрузила бы ты его, и что? Управлять ею умеешь? Куда везти его – знаешь?
Так же бегом я вернулась к мужчине и осторожно перевернула его на спину, кривясь и скрипя зубами оттого, что у меня у самой все адски внутри заболело просто смотреть на его повреждения. Хотя надо сказать, что спереди пострадавший выглядел чуть лучше. Да, краснота сплошная, превращающая его в кусок мяса, но обугленных участков не было. Отец всегда мне велел ожоги в холодной воде или снегу держать, так боль унималась и вглубь меньше шло. Может, и Карателю это помогло? Хотя какая там помощь, толку-то от нее такой. Не жилец он. Коснувшись снега спиной, Каратель закричал и выгнулся дугой, распахивая слепые побелевшие глаза. Так страшно, что я сорвалась в плач, а собаки шарахнулись за деревья, да там и топтались теперь, поскуливая.
– Господи, ну что же мне делать? Я не знаю, как быть! – всхлипывая, пробормотала я, наклоняясь к мужскому опухшему лицу без бровей и ресниц. И от волос одни клочья спекшиеся. – Эй, ты меня слышишь? Можно ли как-то связаться с вашими? С твоими соплеменниками?
Его выпад был молниеносным. Слепо выбросив руку, он тем не менее безошибочно ухватил меня за горло, сжав его сразу так сильно, что у меня в глазах стало темнеть.
– Пусти-и-и-и! – прохрипела я и замахнулась, но ударить по и так истерзанной коже не смогла. – Пусти-и-и, я друг! Помогаю!
Пальцы, душившие меня, разжались так же внезапно, и я отвалилась на спину, кашляя и хватая воздух. Моргая сквозь вызванные удушьем слезы, наткнулась на взгляд Карателя. Если это можно так назвать. Огонь повредил его глаза, они были подернуты белой пеленой, но широко распахнуты и «смотрели» на меня. Так жутко, что я даже стала отползать. Захотелось вскочить и бежать отсюда со всех ног, не оглядываясь, пока не запрусь в доме. Чего я лезу вообще? Ясно же, что тут уже ничем не помочь. Только смотреть на агонию Карателя. Я встала и отступила на шаг, сопровождаемая все тем же неотрывным и незрячим отслеживанием.
– Я… я не ухожу. Не бросаю тебя, правда. У меня вон там сани. Я схожу за ними, хорошо? Воли и Гилли посторожат тебя и не дадут никому тронуть. Не двигайся только, себе хуже сделаешь.
Ну да, а я, целительница великая, лучше могу сделать, как же. Велев жестом старшим собакам остаться с Карателем, я сорвалась с места, побежав в первый момент сдуру не туда. Ведь мне действительно хотелось сбежать и бросить пострадавшего. Потому что этот белесый, ужасный, слепой, но всевидящий, взгляд его пугал меня до икоты и нагонял то же самое чувство, что и тогда в первый раз. Как будто приближение к черному грозит мне чем-то окончательным, тем, что потом никак будет не исправить.
– Ерунда какая, – пробормотала сама себе, меняя направление на верное. – Вот бросить его, точно будет плохой идеей. Вдруг Каратели как-то смогут определить, что это именно я тут была. Была и бросила его замерзать или на растерзание зверям. И тогда прощай, Элли.
Притащив санки, я опять озадаченно уставилась на распластанного на снегу черного. Кольцо, что служило очевидно горловиной его одеяния разомкнулось и валялось в полуметре от него, значит Каратель все же переместился. Сейчас же он, похоже, впал в беспамятство и глаза закрыл, пугая меня так гораздо меньше. Вот только он был здоровенным, и как его уложить на санки, что были гораздо короче и у́же его крупного тела, я не знала. Это же не разделанная туша, которую можно, не церемонясь, перевалить, используя для рычага копье или палку, если просто руками никак. Не говоря уже о том, что непонятно – как черного трогать, не причиняя больше боли.
– Эй! – позвала я, памятуя о первой его реакции, которая сейчас ощущалась широкой лентой боли на моем горле. – Ты слышишь меня?
Никакой реакции. И я бережно коснулась его щеки. Глаза Карателя распахнулись тут же, а голова повернулась в мою сторону, чуть не заставив шарахнуться.
– Уф-ф! Послушай, тебе придется немного потерпеть. Мне нужно тебя погрузить на санки, понимаешь? Я забрать тебя хочу ко мне домой и помочь, пока твои не прилетят. Они же скоро будут, да? Не могли не заметить твоей пропажи.
– Нет. – Его голос был похож на скрежет, и, прежде чем я успела спросить, что «нет», он с криком сел.
– Что ты!.. – испуганно кинулась я к черному, но он протянул руку, сдвинул санки вплотную к себе. Издав новый рык, полный дикой боли, мужчина уперся другой рукой в землю и практически закинул себя на испуганно скрипнувшие санки. Получилось криво, ноги так и остались висеть.
Рухнул на бок и закрыл глаза, скрежеща зубами и выдыхая со свистом. Пугающая поза сломанной, перекрученной куклы. Я, не мешкая, подхватила его ноги под лодыжки и положила ровнее. Выходило не очень, ведь его ступни все равно, получалось, будут касаться снега, ну да что тут поделаешь. Сдернула свою куртку и неловко прикрыла от плеч до талии.
– Прости, больше мне тебя прикрыть нечем. Потерпи, мы будем двигаться как можно быстрее.
– Холод не вред, – прохрипел Каратель снова и столкнул мою куртку с себя. – Забери.
Тратить время на споры я не стала, тем более, что черный, видно, исчерпал свои последние силы и опять отключился. Собак впрягала так быстро, как никогда в жизни. А как тронулись, стала подгонять их все время, на бегу толкая санки еще и сзади и направляя нас по самой короткой дороге. К моменту приезда у моих мохнатых бедолаг языки были до земли, да и вся моя одежда промокла от пота чуть ли не насквозь.
– Потерпите, позже отвяжу! – сказала я собакам, бегом направляясь в дом.
Схватила с кровати покрывало, вернулась на улицу, расстелила его рядом с санками.
– Прости-прости-прости… – забубнила, сталкивая мужское здоровенное тело на импровизированную волокушу.
Зажмурилась, ожидая нового крика боли, но нет. Со страхом пощупала его шею, боясь не обнаружить биение пульса. Он был, и Каратель рвано, но дышал.
– Ну и хорошо.
Вскочив, я взялась за края покрывала и рывками принялась тащить его в дом. Я привыкла за последние два года и тяжести сама таскать, и к работе нелегкой, но доволочь Карателя до шкуры перед печкой все равно оказалось той еще задачкой. О том, чтобы волочь в спальню гостевую и поднять на кровать, нечего и думать. К тому же, мне все равно его еще всего обработать нужно. Подбросив дров в почти остывшую печку, я побежала в кладовую. Отыскала там банку масла, настоянного на корнях водных лилий, – лучшее средство от ожогов, делать которое меня научил отец. В спальне взяла пару чистых простыней. Развела чуть теплой
