Проведя с Реджи скучный до тошноты вечер, который обычно заканчивался всего лишь целомудренным поцелуем - по крайней мере по ее словам, - она незаметно сбегала к Гарду. И они бродили где-нибудь по пустынным местам, страстно целовались, потом занимались любовью...
Все эти тринадцать лет ему не давала покоя мысль - неужели она и в самом деле с таким уж безразличием относилась к богатому ухажеру. Ведь не может быть, чтобы девушка вдруг выскочила замуж за человека, с которым встречалась только время от времени, лишь в угоду родителям. То, что она не спала с Реджи, Гард знал наверняка - убедился той тихой ночью на пустынном пляже, когда она отдавалась ему в первый раз. А вот насчет того, что поцелуи с Роллинсом были так уж невинны, он сильно сомневается. Да и как можно верить особе, которая без конца врала ему. Потешилась с ним, а потом бросила!
Честное слово для такой - пустой звук. До сих пор помнит он тот день, когда узнал, что она выходит замуж за Реджи. Будто вчера это было... А ведь почувствовал, что что-то не так, еще раньше, когда возлюбленная два вечера подряд не являлась на свидания. Забеспокоился. Стал звонить ей, но она не подходила к телефону. Наконец трубку взяла ее сестра, начала что-то говорить... и он вдруг услышал голос Мэйбл. Как огнем обожгло - нашептывает сестрице, что и как ему сказать...
Прошло несколько дней. Однажды вечером он возвратился с работы домой, в тот самый дом, где вырос и до сих пор жил с родителями, двумя братьями и двумя сестрами. То, что на третьем десятке лет ему не удалось приобрести собственного жилья, имело кучу неудобств. И самое главное - некуда было привести Мэйбл. Негде посидеть вдвоем в тишине, послушать музыку, посмотреть телевизор. И любовью приходилось заниматься на пустынном берегу залива за Дикой косой или на заднем сиденье ее крошечного автомобиля, где не развернуться.
Но Мэйбл не возмущалась, она все понимала - по крайней мере, говорила, что понимает. Ведь его родителям не прожить, если он и его сестра Шерон, она была на два года младше - перестанут им помогать.
Так вот. В ту ночь он вернулся домой вне себя от беспокойства за отношения с возлюбленной. Шерон ждала его у ворот - в руке потрепанный газетный листок. Протянула его. Страничка из светской хроники, аккуратно сложенная в несколько раз. Он тупо глянул на нее, прочитал объявление от начала и до конца и не понял ни слова.
Сестра, рыдая, схватила его за руку, сжала, что есть силы, шепча:
- Мне ужасно жаль, Гарди...
Он еще раз прочитал объявление, и на сей раз смысл его наконец дошел. "Мистер и миссис Ральф Уиндхемы объявляют о помолвке и предстоящей свадьбе, своей дочери Мэйбл Уиндхем с Реджинальдом Роллинсом, сыном мистера и миссис Питер Роллинсов". Дальше шли кое-какие сведения о женихе и невесте, а именно - в каком колледже училась Мэйбл, какой окончил Реджи, где он сейчас работает. В самом конце указывался день, на который назначена свадьба, суббота, третье июня, то есть через неделю, - и церковь, в которой состоится венчание.
Он вышел за калитку, не говоря ни слова, сел на мотоцикл и уехал. Вернулся через несколько часов в стельку пьяный и завалился спать. И пошло-поехало. Утром с похмелья на работу, вечером с бутылкой домой. И сколько ни пил - все как в бездонную бочку.
Так продолжалось до дня свадьбы. В тот день он был трезв как стеклышко впервые с тех пор, как узнал, что она выходит замуж за Роллинса, - нужно было иметь ясную голову. Остановился на стоянке напротив церкви и стал ждать. Хотелось навсегда запечатлеть в памяти тот момент, когда она выйдет из церкви, необыкновенно хороша собой, в очаровательном белом платье под руку с мужем...
Да, да... Со своим мужем... Что же, дождался!
В ту ночь он напился до чертиков, так, что в воскресенье чуть концы не отдал. А в понедельник завербовался на военную службу.
...Нелегко было стряхнуть с себя воспоминания и вернуться в настоящее, но Гарду это удалось. Глубоко вздохнув, расправил плечи и увидел перед собой до боли знакомые голубые глаза... Такие пронзительные и сверкающие недобрым огнем. Глаза Алана.
Гард вспыхнул, будто его застали на месте преступления, и сделал вид, что усердно работает. Интересно, что этот мальчишка знает о его отношениях с Мэйбл? Наверняка о чем-то догадывается - недаром же намекнул, что к нему придираются нарочно, из-за матери. Но о чем? Ведь не о том же, что они когда-то были любовниками! В свое время ни ее родные, ни друзья, так сказать, ни сном, ни духом... Вряд ли спустя столько лет она станет делиться этим с сыном. И тем не менее парень явно его ненавидит. К полицейскому, отловившему тебя на месте преступления, так обычно не относятся, решил Гард.
На улице засигналил автомобиль, и сквозь открытую дверь Брустер увидел серый фургон. Взглянул на часы - и правда, отработали.
Хотел уже обрадовать ребят, но не успел. Алан швырнул лопату там, где стоял, сбросил перчатки, сунул их на ближайшую полку и помчался к двери. Фрэнсис и Мэтью, впрочем, не двинулись с места - стояли и смотрели, что будет делать наставник.
- Алан! - громко окликнул он его. Прыткий, однако, малый, почти до самого фургона успел добежать.
Услышав, что обращаются к нему, парнишка остановился и нехотя обернулся.
- Ну-ка вернись и убери инвентарь!
Сначала Гарду показалось, что беглец не подумает подчиниться. Интересно, как тогда быть? Заставить паршивца силой он не имеет права. Пригрозить, что не засчитает сегодняшний день, и заставить завтра опять работать в вонючей конюшне, а не на улице? Что ж, это можно! Еще бы пустить в ход самую распространенную угрозу - если не будешь слушаться, расскажу твоим родителям... Но тут уж он бессилен. Папаша мальчишки - за тысячу миль отсюда, а мамаша... Нет, не станет он ничего говорить Мэйбл!
Казалось, время остановилось - таким напряженным было ожидание. Наконец Алан сдался. Поднял лопату, забрал перчатки и положил все на место. Рядом кто-то облегченно вздохнул - похоже, Фрэнсис, - и Гарду захотелось последовать его примеру.
Впрочем, он понимал, что почивать на лаврах еще рановато. Пока Алан отработает свои триста часов, он еще от него натерпится! Что, если произойдет подобный инцидент, а он не станет, как сегодня, слушаться? Что тогда делать?
Лейтенант забрался в фургон и уселся на переднее сиденье. Мальчишки устроились сзади. Фрэнсис и Мэтью тут же принялись болтать, а Алан забился в самый дальний угол и хмуро уставился в окно. Ну, если он станет так себя вести, добьется только того, что ребята от него отвернутся, подумал Гард, и ему стало жаль непутевого мальчишку. Похоже, быть Роллинсом не так-то легко. Да еще и переезд из Мемфиса в Стампу, не говоря уж о разводе родителей, видно, сильно подействовал на него. Так что жизнь у парня, похоже, несладкая.
Впрочем, он сам прилагает немало усилий сделать ее еще горше.
Да Бог с ним, с этим Аланом, ему-то какое до этого дело. Несколько часов в неделю он как-нибудь выдержит. А остальное - это уж забота матери!
Мэйбл вышла из машины и подошла к группке родителей, поджидавших своих чад на стоянке. Одна-единственная забота не давала покоя. Как ей выбросить Гарда из головы? Каждый день в самое неподходящее время мысли ее вновь и вновь возвращались к нему. На работе, дома, в гостях, на улице образ его то и дело возникал перед глазами.
То, что Брустер перевоспитывает ее сына, только подливало масла в огонь. Вот и сегодня хотелось хоть краешком глаза взглянуть на него, но его нигде не было видно. Избегает, поняла Мэйбл, и вдруг стало тяжело на душе. Когда-то и дня не мог без нее прожить, а теперь...
Что ж, сама во всем виновата, подвела она итог своим невеселым мыслям.
Стали подъезжать фургоны. Из них шумной толпой высыпали наставники и их подопечные. Мэйбл с любопытством наблюдала за ними. Дети как дети. Может, только чересчур хмурые. Но по виду никогда бы не подумала, что они не в ладу с законом...
Впрочем, по Алану тоже ничего не скажешь. Столько раз ее родители и Роллинсы встречались с внуком после ареста, а никому и в голову не пришло, что случилось нечто ужасное. Что ж, скоро узнают. Придется им рассказать. Дедушки и так в толк не возьмут, отчего это их любимый внучек не смог поиграть с ними сегодня в гольф. А бабушка все допытывается, почему это Алан отлынивает от завтрашнего традиционного воскресного обеда.
У Мэйбл, однако, были все основания не посвящать родных в дела своего сына. Она прекрасно понимала, какова была бы их реакция. Все силы положили бы на то, чтобы выпутать внука из неприглядной истории! В этом Гард был прав. Теперь же, когда она сумела потянуть время, слишком поздно будет что-либо предпринимать - приговор по делу Алана уже приводится в исполнение.
Была и еще одна причина, заставлявшая Мэйбл хранить молчание. Она боялась! Боялась, что подумают, будто плохая мать. Станут говорить, что, мол, дыма без огня не бывает, наверное, плохо воспитывала сына, оттого-то он и пошел на преступление, да и Реджи, похоже, довела, иначе с чего бы ему становиться наркоманом...
