Ночь прошла мучительно, кожа горела, казалось, что жар разливается по всему телу. Проснувшись в очередной раз, она увидела рядом Кристоса, который держал в руках аспирин. Она благодарно взяла его и позволила намазать себе спину обезболивающим. Он избегал разговоров о том, что произошло между ними раньше, и, когда он ушел, Алисия провалилась в глубокий и уже расслабляющий сон.
Прислуга принесла ей завтрак прямо в постель, и Алисия съела дыню и сладкие булочки, сидя в кровати и стараясь как можно меньше двигаться.
Кристос появился незаметно. Он был одет в костюм и галстук, черные волосы были гладко зачесаны назад, что подчеркивало его суровость и твердость.
- Как ты? Я же предупреждал тебя о солнце.
Конечно, он предупреждал. Он вообще бездонный кладезь мудрости. Она стиснула зубы, чтобы удержаться от желания сказать что-нибудь колкое.
- Если я тебе понадоблюсь, я буду в кабинете.
- Ты мне не понадобишься. Он пожал плечами.
- Это ты так говоришь, но твои действия не соответствуют твоим словам. - Сказав это, он вышел из комнаты.
Он был прав. Она не понимала, что творится у нее внутри. Как будто две абсолютно разные женщины уживаются в ее теле. Одна - непорочная, правильная, дисциплинированная. Другая же была полна голода и желания. И это всегда было так. Еще ребенком она жаждала новых ощущений, а холодность ее отца, его постоянная критика приучили ее стыдиться своих чувств, превращая вполне нормальные детские желания в нечто грязное и неправильное.
Дочери должны быть полезными, должны прислуживать. Дочери должны быть тихими и послушными. Дочери должны быть безмолвными и жертвенными. И отец постоянно давал Алисии понять, что она не соответствует ни одному из этих требований.
И чем старше она становилась, тем больше боролась со своей пылкой и страстной по природе натурой, тем больше стремилась подчинить себя правилам, остепенить себя. Она старалась стать такой, какой хотел видеть ее отец.
У нее всегда была склонность к рисованию, и она часто доставала свой большой альбом для эскизов, выплескивая в нескончаемые черно-белые наброски всю энергию, которая скапливалась в ней и рвалась наружу. Она рисовала портреты домашней прислуги, соседских детишек, морские и степные пейзажи.
И возможность специально учиться живописи была послана ей в ответ на все ее молитвы. Отец сначала пришел в ярость, но мать все-таки уговорила его отпустить Алисию. В Париже она оказалась в окружении всего нового для нее, она оказалась в кругу артистов и писателей, которые говорили обо всем, кроме денег. Они были интересными и оригинальными, горячими и несдержанными, умными и смешливыми. И Джереми был одним из них, он всегда был душой компании, очаровательный, красивый, абсолютно безответственный. Это в нем и нравилось Алисии. Нравилось даже то, что он не может удержаться на работе. Он был самым непредсказуемым человеком, которого она когда-либо знала.
Долго они не тянули. Несколько страстных ночей - и он предложил ей жить вместе. Но чем дальше, тем больше в ней просыпалась правильная греческая девушка. Она не могла просто жить с мужчиной. Ей нужно было быть женой, а потом и матерью.
И она стала. И женой, и матерью.
Алисия перевернулась в кровати и положила руку на одеяло. Казалось, что Париж был так давно. Джереми - это просто имя мужчины, которого она когда-то знала.
Странно, что она прожила отрезок жизни, который ничего для нее больше не значит. Правильная греческая девушка безвозвратно исчезла. Осталось только воспоминание.
А потом судьба решила, что ей нужен Кристос, и, нарушив все правила, соединила их.
Ему нужна была жена. Она стала женой. Только она не забеременеет. Доктор дал ей голубую пластиковую коробочку с пилюлями, которые на шесть месяцев защитят ее от нежелательной беременности...
Чуть позже, уже днем, Алисия смогла принять ванну и одеться в легкий сарафан и совсем открытые сандалии. Она пообедала одна в столовой и побродила по садовым дорожкам, прислушиваясь к отдаленному гулу машин.
Сзади послышались шаги. Она повернулась и увидела Кристоса, который стоял у нее за спиной. Он переоделся в светлые льняные брюки и свободную хлопковую рубашку цвета топленого молока. Карамельный цвет шел ему, подчеркивал загар и его черные волосы.
- Прости, что заставил тебя ждать, - сказал он, - была проблема в моем главном офисе в Нью-Йорке.
Его голос звучал довольно насмешливо, как будто все между ними было шуткой. Боль пронзила ее с головы до ног. Боль от осознания того, что есть что-то хорошее в этом человеке, в них обоих, но они никогда не смогут переступить через преграды и отделаться от окружающих обстоятельств.
- Все в порядке. Я привыкла быть одна. Мне не скучно.
Он понимающе кивнул.
- Мне нужно быть завтра в Нью-Йорке. Вечером мы выезжаем.
Она почувствовала интерес и надежду, но тут же безжалостно высмеяла их. Возможность начать все на новом месте не значит начать все сначала. Проблемы останутся проблемами. И конфликты никуда не денутся.
Но может, и не надо, чтобы все это исчезало? Может быть, вдали от Греции они смогут начать с чистого листа? Во всяком случае, она будет стараться изо всех сил.
- Я уже попросил прислугу собрать вещи. Скоро мы выезжаем, - сказал он хмуро. - И еще кое-что. Твой отец хотел приехать вечером попрощаться. Но я отказал ему. Надеюсь, ты не против.
Частный самолет Кристоса приземлился так мягко, что не почувствовалось даже прикосновения шасси к бетонированной площадке. Спустя несколько минут они покинули самолет, чтобы сесть на задние сиденья поджидавшего их лимузина.
Несмотря на ранний час, только-только начался рассвет, Кристос набрал несколько телефонных номеров прямо в автомобиле по пути в Дерби, в Коннектикуте. Во время очередного разговора Кристос, прикрыв телефонную трубку рукой, наклонился и показал Алисии несколько достопримечательностей.
В сумерках было очень сложно что-то разглядеть, но она все же заметила богатые железные ворота, каменные стены, парки с прибранными лужайками. И даже ее, которая росла всегда в достатке, потрясала эта безбрежная Америка.
Дом Кристоса стоял на зеленом холме, утопая в зелени. Из окон были видны и вода, и близлежащий лес с величественными деревьями.
- Это не то, что ты ожидала увидеть, - произнес Кристос, закончив телефонный разговор.
Да, не то. Она ожидала чего-то грандиозного -еще одно огромное строение из мрамора. А вместо этого небольшой двухэтажный беленький домик с красивыми окошками. Мягкий свет восходящего солнца сверкал на двускатной шиферной крыше. Домик из сказки. Он весь утопал в розах. Пожилая женщина, одетая в простое черное платье, открыла дверь. Алисия подумала, что это экономка, но ошиблась.
- Мама, - сказал Кристос, обнимая женщину за плечи и целуя в обе щеки, - что ты здесь делаешь так рано, почему не спишь?
- Я ждала у дверей.
- Я вижу.
Алисию бросило в жар, потом в холод. Женщина не была экономкой, она была матерью ее мужа. Белый каменный домик сразу же потерял всю свою сказочность.
Кристос представил мать и Алисию друг другу. Женщина встретила Алисию довольно сухо, если не сказать - холодно, чему Алисия не удивилась. В Греции свекрови очень строги к своим невесткам. Ни одна женщина не достойна их сыновей, кроме них самих. Греческие матери живут для своих мальчиков и считают своим долгом следить за их женами, учить их, как вести хозяйство, как выполнять свои обязанности.
Миссис Патерс-старшая повернулась к сыну:
- Она больна?
- Нет, просто очень худая.
Седая женщина скептически посмотрела на Алисию.
- Ты же вызывал доктора в Афинах?
- Да, но он только посоветовал ей принимать железо. Он дал специальные таблетки и сказал, что они помогут.
Взгляд миссис Патере становился все строже. Она взмахнула руками.
- Я всегда думала, что ты хочешь полноценную семью, Кристос, детей. Жена, у которой только кожа да кости, не очень подходит для роли матери. Тебе нужна нормальная греческая девушка, а не Лемос!
Алисия ожидала встречи со строгой и критичной свекровью, но мать Кристоса абсолютно обескуражила ее: кровь отхлынула от лица, тело похолодело.
- Мама, повежливее, пожалуйста, - тихо попросил Кристос, - ты должна дать Алисии шанс.
- Я все про нее знаю. Она тебе не пара. Тебе нужна хорошая греческая девушка, Кристос. Хорошая.
Кристос посмотрел на Алисию, их глаза встретились.
- Она хорошая, мама, - ответил он, прикрыв глаза, потом повернулся к матери.
- Но она дочь Лемоса. -Да.
- Тогда как она может быть парой тебе?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда мама ушла, Кристос закрыл дверь.
- Все будет в порядке. Ей просто нужно время, -без всяких эмоций в голосе сказал он.
Алисия не смела возражать ему, но она лучше многих знала, что время не всегда помогает. Иногда бывает даже наоборот, когда оно усугубляет все еще больше, но она не могла сказать это Кристосу и не могла критиковать его мать. Матерей, особенно греческих, нельзя ничем попрекать.
