— Да уж, — сказал граф. — Удивительно, что оно не разбилось ранее. Бедная, бедная Изабель! — добавил он, коснувшись ее руки. — Она сама загубила свое счастье! Я полагаю, это — обручальное кольцо, которое Вы подарили ей?
— Очень даже может быть, — сказал м-р Карлайл, взглянув на кольцо…
— Подумать только: она не избавилась от него! — заметил граф, отпустив холодную руку. — Я, знаете ли, и сейчас все еще не могу во все это поверить.
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. М-р Карлайл минуту или две пристально смотрел на лицо покойной, задумчиво поглаживая лоб, но нам не дано знать, что он чувствовал в эти мгновения. Затем он снова закрыл простыней лицо покойной и вышел из комнаты вслед за графом.
Они молча проследовали в столовую, где их за накрытым столом ожидала мисс Карлайл.
— Где же были Ваши глаза? — воскликнул граф, обращаясь к ней, когда они заговорили о том, что случилось.
— Там же, где и Ваши, — парировала мисс Корни как в старые добрые времена. — Вы имели возможность разглядеть ее не хуже нас.
— Но я же не видел ее постоянно! Мы встречались всего два или три раза. К тому же, я ни разу не видел ее без шляпки и вуали. А вот в то, что Карлайл не узнал ее, почти невозможно поверить.
— Пожалуй, — сказала мисс Корни, — однако, это факт. Она покидала Ист-Линн молодой, полной сил женщиной, прямой и стройной, как стрела, с чудесными волосами, ниспадающими на плечи, щеками, на которых играл румянец, и прекрасными чертами лица. Мадам Вин приехала сюда бледной, сутулой женщиной, хромающей на одну ногу, ниже ростом, чем леди Изабель, да еще вечно одетой в эти мешковатые жакеты, скрывающие фигуру. Лба ее, прежде чистого и открытого, не было видно из-за серой бархатной повязки на лбу и седых прядей волос. Она всегда носила чепец, зеленые очки скрывали ее глаза, а горло было подвязано так, что даже подбородок был частично закрыт. Рот ее совершенно изменился, а этот шрам, сразу бросающийся в глаза, делал его почти уродливым. К тому же, она, как Вам известно, потеряла несколько передних зубов и поэтому слегка шепелявила. Одним словом, — подвела итог мисс Карлайл, — она была похожа на Изабель, покинувшую этот дом, не больше, чем я — на Адама. Посмотрела бы я, как Вы узнали бы Вашего лучшего друга, изувеченного, да еще и загримированного подобным образом!
Лорд Маунт-Северн не мог не признать справедливость этих слов: один из его хороших знакомых был так изуродован в результате несчастного случая, что в нем невозможно было признать прежнего человека. Даже родные не смогли узнать его, и это без какого бы то ни было грима! Кстати, читатель: этот случай имел место в действительности.
— Мы должны были насторожиться именно из-за грима, — спокойно заметил м-р Карлайл. — Само по себе сходство было не настолько разительным, чтобы вызвать наши подозрения.
— Но она сбила нас со следа, как только появилась здесь, — вмешалась мисс Карлайл. — Рассказала о «невралгических болях головы и лицевых нервов», объяснив тем самым необходимость повязок на лбу и шее, якобы скрывающих судороги. Не забудьте, лорд Маунт-Северн, что Дьюси были с ней в Германии и тоже ничего не заподозрили. К тому же, как ни велико было сходство, мы не могли говорить о нем друг с другом. Имя леди Изабель в нашей семье не произносилось даже шепотом.
— Да, Вы совершенно правы, — согласился граф.
В пятницу миссис Карлайл было отправлено письмо следующего содержания:
«Любимая,
к сожалению, я не смогу приехать после обеда в субботу, как обещал, но выеду к тебе вечерним поездом. Не засиживайся допоздна, ожидая меня. К нам на несколько дней приехал лорд Маунт-Северн, который передает тебе наилучшие пожелания.
А теперь, Барбара, приготовься узнать печальную новость. Мадам Вин умерла. Мне рассказали, что после нашего отъезда ее состояние резко ухудшилось и она скончалась вечером в среду. Я рад, что тебя не было здесь в этот момент.
Дети целуют тебя, Люси и Арчи все еще у Корнелии, а вот от проделок Артура в детской Сара уже буквально валится с ног.
Неизменно твой, моя любимая,
Арчибальд Карлайл».
Разумеется, м-р Карлайл не мог не проводить гувернантку в последний путь, раз уж она умерла у него в доме, именно к такому выводу пришел Вест-Линн, когда узнал о том, что случилось. Лорд Маунт-Северн, гостивший у м-ра Карлайла, также присоединился к нему, проявив чрезвычайную любезность и оказав большую честь покойной! Вест-Линн еще не забыл другие похороны — покойного графа, — в которых тоже принимали участие только эти два джентльмена. По какому-то странному совпадению французскую гувернантку похоронили недалеко от могилы графа. Почему бы и нет, если там оказалось свободное место? Похороны состоялись в субботу утром. Все было просто и пристойно: катафалк, запряженный парой лошадей, траурная повозка и экипаж для преподобного м-ра Литла. Ни наемных участников процессии, ни людей, несущих покров, никаких султанов у лошадей. Одним словом, никакой ненужной роскоши. Вест-Линн одобрил подобный образ действий и высказал предположение, что гувернантка оставила достаточно денег на свои похороны. Впрочем, это не касалось никого, кроме м-ра Карлайла. Как бы то ни было, она в конце концов нашла последний приют в могиле, а м-р Карлайл и граф снова сели в траурный экипаж, чтобы ехать в Ист-Линн.
— Небольшой обелиск из белого мрамора, высотой в два фута и шириной в полтора, — заметил граф, продолжая начатый ранее разговор. — С инициалами И. В. и годами рождения и смерти. Как Вы полагаете?
— И. М. В. — поправил его м-р Карлайл.
В этот момент раздался веселый перезвон церковных колоколов, который привлек внимание графа.
— Интересно, почему они звонят? — воскликнул он.
Колокола возвещали о бракосочетании. Эфи Хэллиджон только что сделалась миссис Джо Джиффин — усилиями двух священников и шести подружек невесты, среди которых, можете не сомневаться, Джойс не было. Эфи никогда не отступала от задуманного; даже священников и подружек она подчинила своей воле. Итак, м-р Джиффин достиг наконец райского блаженства.
После обеда граф уехал, а вскоре появилась Барбара. Уилсон, сгоравшая от любопытства, едва не бросилась в дом раньше своей хозяйки, забыв младенца в экипаже. Ей не терпелось узнать все подробности смерти «этой француженки». М-ра Карлайла чрезвычайно удивил их приезд.
— Как же я могла оставаться там, Арчибальд, хотя бы даже до понедельника, после такого известия? — сказала Барбара. — Отчего она умерла? Это, должно быть, случилось так внезапно!
— Да, я полагаю, — рассеянно ответил он, раздумывая над тем, посвятить ли во все жену или же ничего не говорить ей.
Этот вопрос не давал ему покоя с самой среды. Он предпочел бы ничего не рассказывать ей и, пожалуй, так и поступил бы, будучи один посвящен в эту тайну. Однако, ее знали еще трое: мисс Карлайл, лорд Маунт-Северн и Джойс, порядочные и заслуживающие доверия люди, но м-р Карлайл не мог быть уверен в том, что никто из них даже случайно не обмолвится миссис Карлайл. Этого он не мог допустить: если уж ей вообще суждено все узнать, пусть она узнает это от него, причем немедленно. Итак, он решился.
— Тебе нездоровится, Арчибальд? — спросила она, взглянув на его бледное, усталое лицо.
— Я должен кое-что рассказать тебе, Барбара, — ответил он, взяв ее руку в свою; они разговаривали в ее туалетной комнате, куда она зашла переодеться. — Когда я приехал домой в среду, Джойс сообщила мне, что мадам Вин умирает, и я решил, что мне следует проведать ее.
— Ну конечно, — ответила Барбара. — Ты поступил правильно.
— Я вошел к ней и увидел, что она умирает. Но это не единственное, что я заметил, Барбара, Это была вовсе не мадам Вин.
— Не мадам Вин? — эхом отозвалась Барбара.
— Это была моя бывшая жена, Изабель Вейн.
Лицо Барбары сначала покраснело, а потом сделалось белым, как мрамор: она высвободила свою руку. Он же, словно не замечая этого движения, продолжал говорить, оперевшись локтем на камин, и быстро изложил суть дела, не вдаваясь в излишние подробности.
— Она не могла оставаться вдали от своих детей, — сказал он, — и вернулась под именем мадам Вин. Ей можно было не опасаться разоблачения, если принять во внимание последствия катастрофы, изменившие черты лица, а также ее стиль одежды и седые волосы. И, тем не менее, это поразительно, что ее никто не узнал. Я бы просто отказался поверить в эту историю, услышав ее от кого-нибудь другого.
У Барбары так защемило сердце, что она не выдержала и отвернулась от мужа. Ей первым делом подумалось — как раньше м-ру Карлайлу, — что она жила в одном доме с другой женой своего мужа.
— Ты догадывался? — еле слышно выдохнула она.
