- Так узнает, - ответила Анжелика.
- Кто узнает? О чем?
- Билл Эндикотт, - сказала Анжелика. - Он узнает о моем существовании.
- О Боже мой! Ты не хочешь забыть о Билле?
Но Анжелика не забыла. Она два часа готовилась к танцам и не волновалась по поводу Джейми Марша. Она думала о Билле Эндикотте.
Джилл Роббинс не такая красивая, как я, папа.
Конечно, нет, моя дорогая. Никого нет красивее тебя.
У нее даже волосы черные.
Как ей не повезло, сказал Арман.
Анжелика улыбнулась своему отражению в зеркале и принялась причесывать свои белокурые волосы.
Ты увидишь, папа: сегодня он узнает, что я существую.
Я в этом уверен, ответил Арман.
Спокойной ночи, папочка. Я расскажу тебе все, когда вернусь домой.
Моника Бержерон стояла в гостиной, дожидаясь, когда дочь спустится вниз, и нервно дергала головой, замечая, что про себя произносит слово "гостиная". "Общая комната" - так всегда было принято в ее кругу, но у Анжелики появилась масса сумасшедших идей, с тех пор как она перешла в Ливингстонскую среднюю. Услышав, как Анжелика спускается по ступенькам, она позвала ее.
- Пойди сюда, Анжелика, - сказала она. - Я в общей комнате.
- В гостиной, мама, - ответила Анжелика.
- Почему твой товарищ не зайдет за тобой сюда? - спросила Моника. Почему, чтобы встретить его, ты должна выходить, как проститутка на свидание?
Анжелика положила на стул пальто, маленькую сумочку и перчатки. Она посмотрела на мать тем холодным взглядом, который Моника уже знала и которого боялась.
- Я говорю тебе, это неприлично, - сказала Моника.
- Послушай, мать, - ответила Анжелика, - давай покончим раз и навсегда. Я не хочу, чтобы мои друзья приходили в этот дом. Мне стыдно, что они тебя увидят.
Моника застыла, как будто ее ударили по лицу.
- Ты плохая девочка, - все, что она могла произнести.
- А ты глупая женщина. Ты даже не постаралась выучить английский. Ты старая жадная воровка, которая неизвестно зачем занимается шитьем. А кроме того - ты подлая лгунья.
- О чем ты говоришь?
Анжелика вздохнула.
- Ты думаешь, я не вижу счета, которые каждый месяц приходят из банка? - терпеливо пояснила она, как будто говорила с умственно отсталым ребенком. - Думаешь, я не знаю о деньгах, которые оставил папа?
- У твоего отца никогда не было ни цента, - воскликнула Моника. - Это мои деньги, они достались мне от бабушки. Говорю тебе, у него никогда не было ни цента.
- Я полагаю, что страховка была не на твою святую бабушку, - сказала Анжелика, нетерпеливо вздыхая. - Пожалуйста, мать, не будь такой идиоткой. И сделай мне одолжение, не считай меня такой же.
- Бог накажет тебя, - бессильно произнесла Моника.
Анжелика холодно посмотрела на нее:
- Неужели? Он же не наказал тебя за то, что ты отняла у меня отца.
Моника не ответила, и Анжелика гордо миновала парадную дверь и по ступенькам спустилась на улицу. Она улыбалась, потому что ни Моника, ни кто-либо другой во всем мире и не подозревал, что Арман вовсе не ушел от Анжелики.
Ее отец был всегда с ней, дожидаясь, когда она поговорит с ним. Сегодня вечером она оставила его в своей комнате, но она прекрасно знала, что он появится на танцах позже, если будет ей нужен. Если все будет хорошо и он не понадобится, он будет ждать в комнате ее возвращения, с нетерпением желая услышать все обо всем. Анжелика никогда никому не говорила, что отец постоянно с ней, потому что он просил ее об этом.
Это будет наш секрет, мой ангел, сказал он. Я могу попросить тебя никому не рассказывать, хорошо?
Конечно, папочка, что за вопрос. Ты же прекрасно знаешь, что я всегда умела хранить секреты.
Ее отец засмеялся, потому как шутил с ней. Он никогда не придирался и не ссорился с ней. Он постоянно и неизменно одобрял все, что она говорила и делала.
Джейми Марш ждал Анжелику в машине на углу Мостовой и Ясеневой. Он чувствовал себя решительным и смелым, встречая девушку таким образом. Это было впервые в его жизни. Родители всех девушек, к которым он приходил на свидания, всегда встречали его у дверей и начинали с ним пустой разговор, пока он ждал их дочь: "Как мама, Джейми? А отец?" - "Хорошо, спасибо".
Он увидел, как она идет к машине, и наклонился вперед, чтобы открыть ей дверцу.
- Добрый вечер, - официально сказала Анжелика.
- Привет, - ответил Джейми Марш.
О, это еще та штучка, эта Анжелика. Она чем-то отличалась от других девушек. Она никогда не визжала, как другие, а говорила мягким голосом. И иногда улыбалась себе, как будто владела какой-то тайной.
- Что тут смешного? - не раз спрашивал Джейми, но Анжелика только продолжала улыбаться.
- Ничего, Джейми. Совсем ничего.
Пожалуй хорошо, что его предки не знают, кого он пригласил на танцы. Не то чтобы с Анжеликой было что-то не в порядке, но его предки были слегка старомодными. А он хотел быть честным. Анжелика отличалась от всех девушек, с которыми он встречался. Джейми Марш был уверен, что его предки ничего не узнают, поэтому он сказал, что идет на танцы "кавалером".
- Сейчас многие ребята так делают, - объяснил он матери. - Для инетреса.
- О, - вздохнула его мать с облегчением. Больше всего в жизни она боялась, что кто-нибудь из ее детей сделает что-нибудь не так.
- Все в порядке, Энджи? - спросил Джейми.
- Конечно, - ответила Анжелика. - Только, пожалуйста, никогда не называй меня "Энджи".
Так. Это было то, чем она отличалась от других девушек. Она могла сказать такую вещь, оставаясь спокойной и холодной, точно ледышка, но парень на нее не обижался. Он чувствовал что его аккуратно поставили на место, но не обижался.
- О'кей, - сказал Джейми и завел машину. - Как же тогда тебя называть? Энджел?
Она одарила его своей милой улыбкой:
- Да. Если тебе нравится, можешь называть меня Энджел.
Спортивный зал школы был украшен цветной бумагой, осенними листьями и огромными рисунками футбольных, баскетбольных и бейсбольных игр. В одном конце большой комнаты находилась группа из восьми мальчиков - Питер де Рокка и его Диксиленд Семь, и если они играли не в одном ключе или темпе, то, по крайней мере, громко. Все мальчики и девочки Ливингстонской средней преклонялись перед Питером де Рокко.
Анжелика танцевала с Джейми, и Джейми думал, что у него никогда еще не было такой нежной привлекательной девочки. Ее голубое платье было из шелкаа и он чувствовал, каким оно было мягким и скользящим под его пальцами. Ее рука, которую он держал в своей, не была влажной, как у других девушек, и когда он прижалcя подбородком к ее виску, отметил, что кожа тоже была сухой и прохладной. Он опустил руку ниже и ощутил узкую застежку ее лифчика. И задумался, будут ли ее голые груди прохладными или тело будет теплым и трепещущим под его руками. Он сбился с ноги и натолкнулся на нее.
- Боже, - сказал он, - здесь жарко.
- О? - ответила Анжелика. - Правда? Я не заметила.
Его руки начали дрожать, и он не мог придумать ничего интересного, чтобы поговорить, но Анжелика, по всей видимости, ничего не замечала.
- Кто этот высокий стройный парень вон там? - спросила она. - Тот, который танцует с черноволосой девушкой в желтом платье?
- Этот? - сказал Джейми с облегчением. - Это же Билл Эндикотт. Я думал, что его все знают.
- А я не знаю, - ответила Анжелика.
- Да что ты, он же лучший футболист в этой школе, - сказал Джейми. На самом деле, он, наверное, лучший футболист среди школьников во всем штате.
- Все, что я знаю, это то, что мы с ним в одном латинском классе.
- Неужели?
- Да, - ответила Анжелика. - Послушай, Джейми, ты сможешь сделать мне одолжение?
- Конечно.
- Представь меня, ладно? Давай поменяемся партнерами в следующем танце.
- Зачем? - обиженно спросил Джейми.
Анжелика посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
- Не будь дурачком, Джейми, - сказала она. - Я только хочу задать ему пару вопросов по следующему латинскому тексту. У меня небольшие трудности, а ты же знаешь, кокой строгий этот мистер Ивенс. Ты ведь не хочешь, чтобы я начала получать плохие отметки.
- Конечно, нет, - ответил Джейми, и ему стало стыдно за свою ревность. - Идем.
Джилл Роббинс была невысокой и темноволосой, с маленьким остреньким личиком, благодаря своему характеру она пользовалась наибольшим успехом среди девочек Ливингстонской средней. Она и Билл Эндикотт росли вместе и всегда думали, что поженятся. Когда-нибудь позже, когда они закончат колледж, Билл получит хорошую работу, и они смогут устроить свою жизнь. Они были вместе так давно, что воспринимали друг друга как нечто само собой разумеющееся, как супруги, женатые не менее двадцати пяти лет. Никаких сюрпризов друг для друга, и им это нравилось. Единственное, что осталось, это вместе спать, но оба не сомневались, что и тут их не ждут большие неожиданности.
- До завтра, - говорил Билл каждый вечер, когда они заканчивали домашнее задание.
- Еще бы, - отвечала Джилл.
По вечерам в пятницу они ходили на танцы или в кино, а потом на машине, принадлежавшей отцу Билла, они ехали в лес ровно на час. Это было ритуалом. Билл и Джилл целовались взасос, и Билл играл с грудями Джилл. Затем он раскрывал лширинку, и Джилл играла с его пенсом, а он руками манипулировал между ее ногами, пока они оба не кончали. Затем приводили себя в порядок и ехали домой.
