— Мне пора, мать ждет коров!
— Уже?! — огорчился Олави.
Они поднялись.
— До чего же ты хорошая! — вырвалось у юноши, переполненного радостью и благодарностью.
— И ты тоже… До свиданья, Олави!
— До свиданья, Лесная дева!
Олави стоял посреди полянки и смотрел вслед девушке, пока она не скрылась из виду. Удаляясь, она еще раз оглянулась. Цветущая ветка, точно вечерняя заря, алела на белом облаке ее кофточки.
— Сегодня я не стану больше работать, — сказал Олави, садясь на ствол и опуская голову на руки.
Милая моя как земляника, земляника!
Ты пойди со мною попляши-ка, попляши-ка!
Песня летела навстречу Олави, поднимавшемуся на холм, где деревенская молодежь устроила площадку для танцев. Олави зашагал в такт песне.
Все плясало на этом холме: развевались летние платья девушек, мелькали их светлые косы, даже деревья, окружавшие площадку, тоже, казалось, ритмично покачивались.
— Сюда, Олави, сюда!
Какая-то девушка разомкнула круг и протянула ему руку.
Милая моя, ты как черника, как черника!
О других и думать погоди-ка, погоди-ка!
Милая моя, ты как пушинка, как пушинка! —
лукаво добавил парень, плясавший с девушкой посереди круга, и неожиданно поднял ее высоко над собой. Девушка взвизгнула, остальные звонко расхохотались.
Весна точно опоила всех. Казалось, радость воскресного дня разлилась в самом воздухе. Речная гладь рядом с площадкой, где шло веселье, поблескивала, солнце излучало весеннее тепло.
Темп пляски нарастал и становился все бешенее. Парни сдвинули на затылок шапки, по их лицам струился пот. Девушки задыхались, глаза у них блестели, на щеках дрожали ямочки.
Милая моя, ты как брусника, как брусника!
Нас с тобой попробуй — разлучи-ка, разлучи-ка!
Милая моя, ты как пушинка, как пушинка! —
пропели парни, повторяя понравившийся им новый припев. Но девушка в центре круга была уже настороже. Когда парень хотел ее поднять, девушка присела, и это получилось так потешно, что вызвало хохот, дружнее прежнего.
Не далась тебе пушиночка, пушинка! —
задорно спели девушки, давясь от смеха.
— Сил больше нет плясать, очень уж жарко, — крикнул кто-то. — Давайте лучше в горелки играть, пока одни бегают, другие отдохнут.
— В горелки! В горелки! — раздалось со всех сторон. — Вот моя пара.
Круг рассыпался, молодежь выстроилась парами.
— Я вожу?! Сейчас я от этой канители избавлюсь! Последняя пара — бегом!
Парень и девушка побежали, каждый по своей стороне, водящий — между ними.
Место было очень удобно для игры в горелки: холм полого спускался во все стороны.
Водящему пришлось нелегко: пара хотела соединиться и действовала сообща.
— Эй ты, водящий! Наддай-ка пару! — смеялись зрители.
И водящий наддал. Он помчался изо всех сил к уже почти соединяющейся паре и подоспел вовремя. Девушка повернула назад, подалась влево и хотела убежать от преследователя, но была поймана.
— Вот и встретились!
Игра продолжалась, воодушевление нарастало. Любое неожиданное движение, любой поворот — все вызывало сегодня неудержимый смех.
Теперь водил Олави. Он стоял перед парами, готовый в любое мгновенье броситься за своей добычей, и глядел в оба.
— Последняя пара!
Пара была неравная. Парень — толстый, неуклюжий, неповоротливый, девушка — маленькая, стройная, ей едва исполнилось семнадцать лет.
Парень, точно землепашец, делал основательный круг, девушка, как горностай, мчалась почти по прямой. Коса ее взвилась и летела за ней, словно стрела. Олави устремился за девушкой.
— Давай, давай! — кричали с горки.
Сначала девушка бежала прямо, и Олави не удалось приблизиться к ней ни на шаг. Но когда она стала огибать холм, Олави напряг все силы, помчался еще быстрей и, казалось, настиг беглянку.
— Догонит, догонит! — донеслось с холма.
Девушка мельком оглянулась, увидела преследователя, уже протянувшего к ней руки, и сделала неожиданный поворот. Бум! — Олави растянулся на земле.
Глаза девушки лукаво сверкнули, с пригорка донесся взрыв смеха.
Этот смех раздосадовал бы Олави, если бы его не поразили глаза девушки, когда она оглянулась.
«Господи, какие глаза! Как я раньше не замечал?»
Он не вскочил, а взвился, как взвивается ракета, и снова помчался за девушкой.
Неуклюжий парень, ее партнер, делал какие-то несуразные круги.
— Брось, зря стараешься, он ее все равно догонит! — кричали ему сверху.
Парень остановился, спокойно ожидая.
А под холмом продолжалось состязание. Олави был уже близко от девушки, в мозгу его стучало: «Теперь ты от меня не уйдешь, куда бы ты ни подалась — вверх или вниз».
Девушка заметила опасность и свернула вниз. При повороте с ноги ее слетел ботинок и описал в воздухе большую дугу.
С холма донесся восторженный рев.
Девушка в растерянности остановилась. Олави забыл о преследовании и глядел на ботинок. Потом пробежал несколько шагов и поймал его, точно мяч.
Новый, еще более восторженный рев:
— Вот это да! Это — да!
— Не давайся, не давайся! — кричали девушки. Девушка снова помчалась. Олави, с ботинком в руках, — за ней.
Теперь игра превратилась в состязание не на жизнь, а на смерть, она заразила зрителей и разделила их на две партии.
Девушка летела, как ткацкий челнок. Стройное ее тело слегка изогнулось, голова гордо откинулась. Коса совсем расплелась, и распустившиеся волосы развевались, как светлая грива. Из-под подола мелькали красные чулки.
Для Олави речь шла уже не о том, чтобы добыть себе пару, ему казалось, что он гонится за дикой лошадкой с огненными глазами и светлой гривой.
Они добежали до левой оконечности холма. Между ними оставалось не больше сажени.
«Наконец!» — подумал Олави, зорко следя, когда девушка повернет вверх по склону.
Но девушка и на этот раз свернула вниз. И Олави увидел то, чего никогда раньше не замечал, — мягкую линию ее бедер, тоненькую, как стебель, талию и прекрасный изгиб шеи. Он был так близко от девушки, что ее волосы почти коснулись его лица, пролетев мимо него, он даже не понял — они ли задели его лицо или это было лишь дуновение воздуха. А из глаз девушки, торжествующих и манящих, казалось, сыплются искры.
«Газель! — промелькнуло в голове у Олави. Он видел такую в книжке, на картинке. — Глаза газели, бег газели!»
— Газель! — крикнул он вслух и как бешеный помчался за ней.
У подножия холма был пригорок, девушка взбежала на него.
— Гляди, гляди! — донеслось сверху. — Точно охота на зайца!
На пригорке мелькнул красный чулок, и Газель исчезла. Тотчас же за ней исчез и охотник.
Девушка устала, она нарочно скрылась за пригорком, чтобы ее поражения никто не увидел. Олави летел вниз следом за ней. Девушка оглянулась, инстинктивно отклонилась, но тут же почувствовала, как сомкнулись вокруг нее руки Олави.
— Газель! — торжествующе закричал юноша. Но, не в силах остановиться, оба тотчас же потеряли равновесие, упали и покатились вниз.
Олави казалось, что все это сон. Девушка лежала почти поперек него, ее волосы покрывали ему глаза. Они словно ласкали его за победу, и он задыхался под ними. Продолжая крепко держать свою добычу, Олави взглянул сквозь пелену волос в пылающее лицо девушки, в ее удивительные газельи глаза. Ему хотелось, чтобы этот сон не прерывался.
— Господи! Да ведь нас ждут!
Они испуганно поглядели друг на друга, разжали объятия и с трудом встали. Олави поднял ботинок, который он выронил, падая, и протянул его девушке:
— Обувайся, пора идти.
Она обулась, но продолжала стоять, смущенная. Олави покраснел от досады. Он досадовал и на собственное смущение и на беспомощность девушки.
— Бежим! — сказал он властно и протянул ей руку.
Едва они показались из-за пригорка, как раздались крики «ура!».
— Ай да бегуны! Ну и бегуны! — доносилось со всех сторон.
— Молодец, Олави! И ботинок поймал, и хозяйку! А не легко они тебе достались — вон как весь раскраснелся!
— Не беда! — выдавил из себя Олави.
— Последняя пара — бегом! — послышалась новая команда, но ее тут же отменили:
— На сегодня хватит! Такого все равно больше не увидишь.
Олави тайком взглянул на свою Газель.
— Давайте еще потанцуем! — предложили девушки. И снова пошла пляска.
Что значат две яркие звездочки. Которые в небе горят? То значит, что парень и девушка О жаркой любви говорят.
«Красивая песня», — подумал Олави и бессознательно сжал руку Газели — она стояла рядом с ним. Кто-то увел его в середину круга.
