Однако Мими пригласила целый полк фотокорреспондентов к тому времени, как стала разносить коктейли, и Корнелия улыбнулась, когда ее кто-то заснял.
— Сколько нам еще тут торчать? — спросила она Фернанду, когда корреспондент отошел.
— Час? Или два? — Фернанда, судя по ее виду, никуда не торопилась. Девочка у нее на руках, пухленькая кроха, была просто прелесть и улыбалась, а младенец Корнелии куксился и кривился — наверное, таким был в детстве вечно всех поносящий Саймон Кауэлл.
— Час?! Ну уж нет, я ужинаю со своим имиджмейкером в “Ля Гренуй”. Что нам делать с этими малявками еще целый час?
— Не знаю… По-моему, мы должны им читать.
— Читать? Им? Они что, по-английски понимают?
— Считается, что это способствует языковому развитию малышей, — сказала Фернанда. Она внимательно слушала Мими, когда та объясняла им цель их прихода сюда, а Корнелия в это время говорила по своему “Блэкберри”. Положение катастрофическое: Дафна все еще не добилась приглашения для нее на завтрашнее торжество по случаю шестидесятилетия Говарда Голта, а такое событие пропустить нельзя!
— Малявка меня ненавидит, — сказала она, когда ребенок снова захныкал. — Воет, как пожарная сирена.
— Он просто испугался, здесь так шумно. И он, наверное, не привык быть на руках. Не волнуйся, он успокоится.
— До того, как я пущу себе пулю в лоб, или после?
Корнелия посадила малыша на левую руку, порылась в своей роскошной сумке “Боттега Венета”, вытащила аккуратно сложенный журнальчик о тенденциях моды и начала читать, словно это “Сказки матушки Гусыни”.
— “Нынешней весной возвращается мода семидесятых, производители шьют осветленные джинсы, в стиле ретро”.
Ребенок перестал плакать. Корнелия подняла брови и продолжала:
— “Для Хостона наступает новая эра…”
— Он тебе улыбнулся! Дай мне раздел про очки.
— Мы еще не дочитали, — Корнелия крепко сжала газету. Потом спросила, понизив голос: — Ты уже поговорила с Люси?
Она посмотрела в сторону, где сидели Люси и Элоиза. Увидев, что на Люси обтягивающие джинсы и блуза “Хлоэ”, а на запястье кожаные браслеты, Корнелия почувствовала себя в своем твидовом костюме безнадежным анахронизмом. Она была вынуждена скрепя сердце признать, что у новой пассии Уайета довольно приличный вкус. Интересно, кто ее стилист и нельзя ли его переманить. Может быть, это Элоиза, у нее великолепное чувство стиля. Посадив на колени по два ребенка, они по очереди читали им толстую книгу сказок. Показушницы.
Со дня свадьбы Тамсин и Генри Корнелия чувствовала себя униженной. Не могла пережить, что Уайет бросил ее посреди танца в толпе гостей и побежал спасать эту свою Люси от Макса. В эту минуту она вдруг поняла, что игра, которую он затеял, чтобы она побегала за ним, на самом деле и не игра вовсе. Корнелия видела, как он вывел Люси на воздух. Отсутствовали они довольно долго — за это время можно было выкурить не одну сигарету и даже не три, как прикинула Корнелия, — и она даже стала думать, не уехали ли они раньше времени домой, но они все-таки вернулись, раскрасневшиеся, не пытающиеся ничего скрыть, демонстрируя Корнелии свою близость и издеваясь над ней у всех на глазах.
— Пока не поговорила, но обязательно поговорю.
Фернанда взяла из корзинки на столе “Доброй ночи, Луна!” и раскрыла книгу.
— Так какого черта ты тянешь? Анна не рассылает приглашения! Нужно включить Люси немедленно!
— Как-то неудобно в присутствии Элоизы…
— Да что с тобой? — рявкнула Корнелия. С тех пор как Фернанда встречается с этим своим толстым уродом Паркером и его уродом-хорьком, она разнюнилась, и толку от нее никакого. — Забудь о моей просьбе. Я сама все сделаю.
Корнелия плюхнула своего малыша в кроватку и направилась в другой конец комнаты. Увидев ее, Элоиза и Люси покрепче обняли своих детишек, словно хотели защитить, и Корнелия почувствовала себя Злой Колдуньей Ист-Сайда. “Что это они испугались, съем я их, что ли?” — подумала Корнелия.
— Вижу, вы просто в своей стихии, — сказала она.
— Такие славные крохи, — отозвалась Элоиза. — Так бы и играла с ними.
— Ну, конечно, и я тоже, — Корнелия готова была закатить глаза, но удержалась. — Послушайте, Люси, мне нужна ваша помощь. В этом году меня попросили привлечь новых участников для гала-приема в Музее Вандербильта. Я должна организовать друзей и собрать там самую яркую и интересную публику. Хотите стать членом комитета по награждению спонсоров?
Люси растерялась.
— Я? Серьезно?
— Там всегда одни и те же старики, мне безумно не хватает людей молодых и полных энергии. Прошу вас. И не волнуйтесь, ничего особенного делать не надо. Вы просто приглашаете несколько друзей, надеваете платье от модельера, который спонсирует мероприятие — в этом году это Роланд Филипп, так что наряд будет изумительный, это гарантировано, — и позируете перед фотографами. Пожалуйста, соглашайтесь.
Люси задумалась. Потом улыбнулась, словно решила, что никакого подвоха тут нет. Вот идиотка.
— Хорошо, спасибо.
— Замечательно! Вы прелесть. Элоиза, вы ведь тоже примете участие?
— Обязательно, — сухо подтвердила Элоиза.
— Может быть, и Эл тоже можно включить в комитет? — спросила Люси.
— М-м… да, конечно! — Господи, до чего добренькая! В детстве она наверняка пропускала всех на площадке, кто хотел скатиться с горки. — Ну я побегу к своей крохе. Еще раз спасибо.
Корнелия чуть не вприпрыжку проскакала через комнату. Все оказалось слишком легко. Люси даже не догадывается, с кем имеет дело. Но скоро она это поймет — очень скоро.
Мередит Голт приглашает вас
на ужин и танцы по случаю
шестидесятилетия Говарда
31 января, в субботу, в 7 часов вечера,
“Уиндсонг” Ойстер-Бей, Лонг-Айленд.
Дресс-код: “чем скромнее, тем лучше”.
— И это все ради дня рождения? — шепотом спросила Люси Уайета, который шел с ней по коридору, вымощенному золотой плиткой. Скрипачи из симфонического оркестра, по шесть с каждой стороны, встречали их звуками серенады. Она поплотнее закуталась в соболий палантин, хотя не было холодно. — Этот шатер больше Дейвилла. Видно, немало бабла нахапал этот самый Говард.
— Леди никогда не скажет “бабло”, — заметил Уайет, и уголки его губ слегка приподнялись. — И уж тем более “нахапал”.
Люси не могла не признаться себе, что все-таки это очень приятно — появиться на таком вот празднестве под руку с таким спутником, как Уайет. Даже сейчас, когда она уже привыкла бывать на трех вечеринках за вечер и болтать со светскими снобами, она бы страшно волновалась без Уайета. Она видела его в смокинге десятки раз — вернее, в разных смокингах, все они хоть едва заметно, но отличались друг от друга, — однако всякий раз смотрела на него с восхищением. Оказывается, ты можешь считать человека высокомерным нахалом, и все равно у тебя ёкает сердце, когда он вдруг приглашает тебя провести с ним вечер, или идет к тебе через комнату с коктейлем, или просто возвращается из туалетной комнаты. Она не испытывала к Уайету никаких романтических чувств, но это не значит, что она была не способна оценить его удивительно привлекательную внешность и обаяние.
— Новоиспеченный аристократ — лет пять, как получил этот герб, не больше, — Уайет кивнул на герб семьи Голтов, украшающий тент. Герб был освещен софитом так ярко, что с судов в Ойстер-Бей-Харбор можно было разглядеть не только тигра в прыжке, но также стрелы со щитом. Тигр готовился растерзать раненую лисицу — кстати, по чистой случайности имя главного конкурента Говарда было Фокс — “Фонд частных инвестиций Фокса”.
— Ты просто не можешь не язвить, — Люси невольно рассмеялась.
Торжество по случаю шестидесятилетия было устроено в Уиндсонге — великолепном поместье Говарда с видом на залив, хотя сам особняк, в котором имелось семнадцать гостевых спален, сочли неподходящим помещением, потому что в его столовой могло разместиться всего двести человек, а гостей было приглашено восемьсот.
Внутри шатра — если такое гигантское и могучее сооружение можно было назвать шатром — имелось пять огромных помещений, и все они в точности воспроизводили “любимые места” Говарда: Метрополитен-опера (вкупе с Рене Флеминг, исполняющей арии под аккомпанемент камерного оркестра); его дом в Санкт-Морице; терраса с баром на крыше отеля “Рюсси” в Риме, вокруг фрески с изображением семи холмов Вечного города; раздевалка принадлежащего Говарду клуба Национальной футбольной лиги; просторный нос его стодвадцатифутовой яхты, которая большую часть года стояла на якоре на юге Франции.
— Горячий пунш? — предложила официантка с внешностью топ-модели, когда Уайет и Люси вошли в помещение, изображающее Санкт-Мориц. Люси чуть не разинула рот — на полу лежал слой искусственного снега. Получив задание в точности имитировать гигантских размеров шале Говарда в Швейцарии, дизайнеры соорудили внутри лыжный спуск, по которому сейчас скользили члены олимпийской лыжной команды. Декор привел бы в содрогание защитников животных: кресла и полы были застелены шкурами, у одного из склонов мини-горы поблескивал подъемник, который возносил слегка обалдевших гостей на самую вершину. А с вершины их манила бадья с иранской белужьей икрой.
