Маленький кургузый мужичок не имел, казалось, ничего общего с витающим в эмпиреях высокой науки математики учителем. Разочарование было столь же сильным, как если бы Саша вошла в родительскую спальню в самый неподходящий момент. Она вполне допускала, что секс интересует озабоченных ровесников, нездоровых дяденек в подворотнях и развратных бабищ с сиськами наружу — но любимый учитель и огромная посторонняя тетка?..
Саша разглядывала семейную пару сквозь пелену злых слез. Нет, женщина была не такой уж толстой и смотрелась огромной только на фоне невысокого Сергея Петровича. У нее оказалось округлое миловидное лицо с аккуратным венцом замечательной пшеничной косы. Она близоруко сощурилась на мужа и бережным движением стряхнула с рукава его пальто след от немилосердно подтаявшего минтая. Супруги весело переглянулись и двинулись навстречу Саше. Та резко отвернулась и вжалась носом в толстое стекло неисправной рыбной витрины. В грязных прямоугольных пластмассовых поддонах осталась бурая вода дурного запаха, а в одном зияла несвежими внутренностями большая рыба неизвестного вида. Саша закрыла глаза и дала себе горячую клятву, что отныне никогда, никогда не возьмет в рот ни кусочка рыбы! А самое главное, никогда не забудет, что все, все мужчины устроены одинаково!
Людям свойственно желание испытывать сильные чувства. Очень часто несбывшиеся ожидания реальных переживаний находят приют в мире воздушных фантазий. Новое увлечение появилось в Сашиной жизни вместе с Алей Акимбетовой, застенчивой веснушчатой рыжеватой девчонкой. Нудная обязанность помогать однокласснице с учебой обратилась неожиданным праздником. Конечно, ничего такого уж особенного в Алькином увлечении индийским кино не было. По крайней мере, на первый взгляд.
Взволнованная, с блестящими глазами Аля и отстраненная Саша сидели в душном зале кинотеатра «Спутник» на выкрашенных грязно-желтой краской деревянных сиденьях, звонко хлопающих при каждом неосторожном движении. Погас свет, и в полной темноте с первого ряда, где устроилась шумная мальчишеская компания, раздались громкие крики и улюлюканье. Но вот из прямоугольных дыр в задней стене зала донесся стрекот и спустя мгновение вырвался поток света. Он позолотил пылинки, оказавшиеся на пути к невзрачному, смутно белеющему в темноте полотну, коснулся его волшебными пальцами. Вспыхнули первые надписи, зазвучала музыка, и весь остальной мир провалился в небытие.
Сашино сердце затрепетало, а глаза восхищенно следили за действием. Экранный мир сильно отличался от того, что она привыкла видеть. Прежде Саше казалось, что она живет в самом красивом месте на свете. Широкая степенная Волга, в ее темных водах отражались то белые легкомысленные облачка, то темные нахмуренные тучи. Белые нежные березки с черными отметинами, подчеркивавшими бархатистость стройных тел. Зеленые равнины, перелески. Скромная неброская красота средней полосы, казавшаяся единственно возможной.
С экрана на Сашу обрушилась неестественно яркая, броская южная красота. Безбрежное ультрамариновое небо, ликующее солнце. Гигантские деревья. Огромные цветы невероятной раскраски. Ослепительные брызги прозрачных бурных речек, шероховатые, теплые даже на вид камни.
Но больше всего Сашу поразили необычно яркие, причудливо одетые люди, да еще и утопающие в невиданных страстях. Смуглые белозубые красавцы улыбались и страдали, совершали ошибки и танцевали зажигательные танцы. Черноокие девушки в красочных сари мелодичными голосами пели невыносимо грустные песни, а с их прекрасных, щедро накрашенных глаз красиво стекали крупные слезы. Высокородные бабушки переживали унижения, от которых на глаза наворачивались слезы. В том мире всего было с избытком: красок, событий, чувств и эмоций. Живописный экзотический целлулоидный мир.
Девочки вышли на улицу. Холодный морозный воздух бесцеремонно залезал в рукава, щипал уши, но так и не смог остудить пылающие девчачьи щеки. Аля поведала Саше невероятную вещь — потрясающая воображение яркая картинка скрывала под собой целый мир! Словно раскладная матрешка, чьи округлые лакированные расписные бока наполнены ее маленькими двойниками, колоритный фасад хранил в глубине настоящую тайну. Каждый жест в танце, сопровождавшем действие, имел свое особое значение, плавные движения рук, глаз и тела передавали закодированное сообщение. Алька возбужденно мотнула головой и уставилась на подругу. Саша недоверчиво склонила голову к плечу, как делала всегда, когда подозревала кого-нибудь в лукавстве.
— Честно, честно! — выпалила Алька. — Зуб на мясо! — Ногтем большого пальца подцепила передний зуб, а затем еще и перекрестилась.
— Ну чего ты крестишься-то, тоже мне мусульманка! — засмеялась Саша.
— Да честно! — Алька смотрела на нее круглыми восторженными глазами.
— Верю!
Взявшись за руки, девочки ходили кругами вокруг кинотеатра, и Алька рассказывала все, что ей было известно. Они кадр за кадром восстанавливали в памяти увиденный фильм. В танце героиня мимолетным жестом касалась лба, проводила пальцами по носу, касалась щек — простые движения открывали посвященным завесу тайного послания. Волоокая девушка говорила любимому о том, как она тоскует по нему, что ее думы полны им одним, а слезы в ее глазах означают лишь радость встречи.
Теперь девочки проводили вместе целые вечера. Пока Саша расправлялась с уроками, Аля тихонечко сидела рядом и добросовестно все списывала, положив остренький подбородок на Сашин локоть. Отложив учебники, подруги погружались в волшебный мир. Аля доставала из маминого шкафа тонкие газовые шарфы, огромные платки с блестящими сказочными восточными узорами (какие-то дальние родственники Акимбетовых жили в Самарканде) и прочие необычные вещи. Подруги переодевались, и начиналась совсем другая жизнь.
Самым восхитительным нарядом в ворохе непривычной одежды были красные батистовые шаровары с низкой талией и шелковыми завязочками. Их полагалось носить с длинным разноцветным платьем. Аля шепотом рассказывала, что глубокий вырез был задуман таким образом, чтобы можно было кормить ребенка, не раздеваясь. Было достаточно расстегнуть искусно замаскированные крючки. Саша бережно разглаживала на себе яркую ткань с геометрическим рисунком и походкой восточной танцовщицы шла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела незнакомка. Подведенные тушью глаза, смоляные накрашенные брови, яркая помада. В образ восточной красавицы не вписывались только тонкие льняные волосы и сияющий предательской голубизной левый глаз.
Семиклассницы неутомимо разучивали сложные жесты, казавшиеся такими легкими в исполнении индийских актрис с гибкими руками. Несколько дней они потратили на то, чтобы научиться игриво двигать головой, не тревожа плечи и шею. Саша придерживала Альку за плечи, а та, жутко гримасничая, обнажая редкие зубы, старательно двигала подбородком из стороны в сторону. Смотреть на это без смеха не было сил, и девчонки дружно валились на диван, изнемогая от хохота. Они придумывали свои жесты, тайный язык, при помощи которого смогут разговаривать друг с другом, строили совместные планы на будущее…
Саша вздохнула. Все это было невероятно давно. Детство, индийские танцы, лыжные соревнования, не говоря уж о соседском мальчике, уязвившем ее в самое сердце. Уже два года она жила в ивановском общежитии ткацко-прядильной фабрики номер четыре и работала ткачихой.
Станки работали шумно, стремительно клацая металлическими челюстями. Саша ловко перебирала пальцами и наметанным глазом выправляла сбившуюся нить. Полотно текло рекой. Легче всего было управляться с простынной тканью. Прочные гладкие льняные нити редко рвались и укладывались ровными красивыми рядами. Саша быстро научилась ткать из них первосортную, без единого огреха ткань и с удовлетворением сдавала приемщице свою выработку. Собранная, с аккуратно забранными под платок волосами, Саша напоминала девушку-работницу со старого выцветшего плаката, украшавшего невзрачную фабричную стену. Жизнь текла так же ровно, как и ткань под умелыми руками. Без особых сбоев и неприятностей. У Саши наконец-то были свои собственные деньги. А это означало, что она ни от кого больше не зависит.
— Ага, — сказал Александр, ухарски скатился по коротким перилам и… чуть не рухнул в плотный сугроб, в который дворник собрал снег с мостовой. Молодой человек лишь чудом удержался на ногах, повернулся к Саше и церемонно кивнул: — Значит, это, договорились. Сегодня в шесть.
Саша согласно кивнула и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
Новоявленный ухажер Иванов удалялся от женского общежития походкой довольного собой охотника, нежданно-негаданно подстрелившего диковинную добычу. Внешность у «добытчика» была самой невзрачной. Рост чуть выше среднего, слегка сутулые плечи и плоский зад. Волосы — так и не определившиеся в выборе между рыжим и пегим. Веснушчатая кожа, слабые руки с сужающимися к ногтям немощными пальцами. Серые глаза и расхлябанный рот с оттопыренной нижней губой. Но даже такой непрезентабельный жених имел самые высокие шансы на обильном ивановском рынке. Иваново действительно было городом невест. Причем городом невест-ткачих. По общежитию носились многочисленные истории о замужестве очередной счастливицы, и в этих рассказах внешности жениха отводилось не самое большое место. Ивановским невестам грезились женихи непьющие, некурящие и работящие.
