— Максим, — всхлипнула она, — давай начнем все сначала. — Помнишь, как мы познакомились? Еще дождь шел. — И, словно иллюстрацией ее словам, на ветровое стекло посыпались частые капли. — Откуда? — улыбнулась сквозь слезы она.
— Мокрота, видно, твоя заразительна, — улыбнулся Максим, взял из ее рук платок и уголком провел по щекам. — Кончай слякоть разводить. Вот дождь опять наревела.
— Это не я… — растерялась Таня.
— Конечно, нет, — улыбнулся Максим и слегка тронул губами ее опухшие от слез веки. — Поедем ко мне?
Таня нерешительно кивнула и вдруг предложила:
— А давай купим вина.
— Вина?.. — Его брови взметнулись вверх.
— Помнишь, как тогда, у костра?..
Максим взял ее за ладонь, поднес к губам, поцеловал. Таня другой рукой погладила его по голове.
— Я тебя обещала постричь.
— А надо? — хмыкнул он, отпуская ее руку.
— Надо. Мы тебе такую стильную стрижку сделаем, все волосатики обзавидуются.
— Обещаешь? — усмехнулся он.
— Честное пионерское.
Максим протянул к ней руку, потрогал оборки на ее блузке.
— Пионерского галстука нету, но вот это мне нравится. — Он потянул за тесемку. — Так хочется развязать.
— И что? — улыбнулась Таня и смело заглянула в его глаза.
— А теперь хочется тебя съесть.
Таня замахала перед собой руками:
— Не ешь меня, я тебе еще пригожусь.
— Съем, съем, съем… — Максим обнял ее и стал целовать щеки, лицо, шею. — Какая ты вкусная… теплая… — Он дотронулся губами до ее груди. Таня отпрянула. Максим вопросительно посмотрел на нее.
— Мы так и будем, как школьники… — насмешливо сказала Таня.
Максим огляделся и улыбнулся.
— Точно, как подростки. Значит, говоришь, вина купить, — сказал он и завел машину.
Когда они вышли у супермаркета, дождь прекратился. На асфальте остались лишь еле заметные редкие отметины.
— Вот видишь, колдунья. Не ревешь — и с неба не каплет, — пошутил Максим и взял ее за руку. Так рука об руку, как школьники, они вошли в торговый зал.
Максим взял коляску и покатил перед собой. Таня шла рядом и глупо улыбалась. Ей нравилось останавливаться около огромных стеллажей, разглядывать яркие пакеты, коробки, баночки.
— Чай какой взять? — спросил Максим, вертя в руках желтую пачку.
— Марина сказала, «Ристон» ей понравился.
— «Ристон»? — Он поставил желтую пачку на место и поискал глазами новое название. — А цвет знаешь?
— Нет. А вот он. — Таня положила в коляску коробочку синего цвета с изображением Биг-Бена. — Кофе надо?
— Нет, я зерна в кофейне беру.
…Так они переходили от стеллажа к стеллажу, разглядывая товары на полках, изредка кое-что кидая в коляску. Таня представила, как они вместе с Максимом регулярно будут приезжать сюда, в супермаркет, и набирать продукты для всей семьи на целую неделю. Потом она будет готовить ужин, а Максим пойдет укладывать Мишку спать… Если у них родится сын, она хотела бы, чтоб он был похож на Марининого сына…
— О чем задумалась? — наклонился над ней Максим.
— Представила себя твоей женой.
— И?..
От его напряженного взгляда у Тани перехватило дыхание. Она заставила себя улыбнуться.
— Как в американской мылодраме.
— Я — не Гичард Гир и на Круза не тяну.
— Ты лучше, — сказала Таня и чмокнула его в нос. Женщина, что стояла поодаль, недовольно нахмурилась. Таня еще раз, пристав на цыпочки, поцеловала Максима в щеку. — Ой, ты колешься.
— С утра брился, — виновато проведя ладонью по щеке, сказал Максим. — Теперь придется утром и вечером.
— Или бороду отпустишь, — сказала Таня. — Будешь как Дед Мороз — борода из ваты…
— Дурочка, — ласково сказал Максим и потрепал ее по волосам.
— Обижать маленьких нельзя.
— Не такая уж ты и маленькая, — хмыкнула женщина, проходя. — Шли бы домой, там и тискались.
Таня с Максимом переглянулись и прыснули.
— Действительно, давай-ка к выходу. Вино выберем, и домой.
— Домой, — согласилась Таня и пошла вслед за Максимом.
Они не стали накрывать на стол в гостиной, а расположились на кухне. Очутившись наедине, они вдруг почувствовали, что между ними возникло напряжение. Воздух вокруг словно наэлектризовался.
Максим с особой тщательностью разлил вино. Таня, подняв бокал, принялась пристально разглядывать рубиновые переливы. Молчание становилась все более невыносимым.
— Максим, — наконец произнесла Таня, отрывая взгляд от бокала, — мне кажется, я люблю тебя. — Она поднесла бокал к губам и медленно сделала глоток. Максим не мог оторвать от нее взгляда. Он смотрел на нее, как будто хотел запомнить на всю жизнь эти полуприкрытые веки, еле заметное дрожание ресниц, приоткрытые губы. Таня поставила пустой бокал на стол и посмотрела на Максима. — Я люблю тебя, — повторила она, не отводя взгляда. И я хочу… — Она судорожно вздохнула. — Я хочу быть с тобой.
Максим опустил глаза. Взял бокал в руки.
— Ты мне ничего не хочешь сказать? — растерянно спросила Таня.
Максим поставил бокал на скатерть. Медленно встал, отошел к окну. Таня еще немного посидела, а потом подошла к нему. Максим стоял, опершись ладонями на подоконник, и смотрел в темноту ночи. Он перевел взгляд на Таню, и ее ужаснула пустота его взгляда. Ее охватил страх, парализуя, лишая способности мыслить. Он повернулся к ней. Таня прислонилась лицом к его груди. Она закрыла глаза, слушая, как ровно бьется его сердце. И вдруг ее пальцы сами собой стали расстегивать пуговицы его рубашки. Она прильнула к нему, вдыхая запах его кожи. Потом отстранилась и, запрокинув голову, взглянула на него. Он смотрел на нее спокойно и даже как-то расслабленно, и Таня не могла угадать, о чем он думает. Он погладил ее по спине, но в этом жесте было скорее примирение, чем нежность.
Ее губы заскользили по его груди, ощущая жесткость волос. Сердце забилось чаще, Максим крепко обнял ее.
— Ты не будешь жалеть? — спросил он.
Она ничего не ответила, продолжая сжимать его в объятиях. Он осторожно отстранил ее и, взяв за руку, повел за собой. В спальне он помог ей раздеться, уложил в постель и, раздевшись сам, лег с ней рядом. Его пальцы заскользили по ее телу, и она вдруг задрожала. Приподнявшись, обхватила его шею руками и тесно прижалась к нему. Их губы встретились, языки сплелись. Таня раздвинула ноги, словно приглашая, и он вошел в нее. Медленно он начал свое движение в ней, и она застонала, задвигала бедрами. Максим не хотел спешить, но она была слишком горячей и влажной, и он, не в силах больше сдерживать себя, кончил.
— Прости меня, — сказал он, ложась рядом с ней.
Таня лежала бездвижно, не открывая глаз. Максим наклонился над ней. По ее щеке медленно катилась слеза. Внезапно она открыла глаза.
— Я не знала, что так бывает, — прошептала она. — Догадывалась, но не знала.
Она опять прикрыла глаза. На ее губах играла улыбка. Максим положил ее голову себе на плечо.
— Я тоже не знал… — задумчиво сказал он, играя ее волосами. Некоторое время они лежали молча, прислушиваясь к дыханию друг друга. Потом Максим опять заговорил: — Я когда впервые увидел тебя — подумал… нет, просто почувствовал, что ты сможешь дать мне что-то новое… что с тобой можно жизнь заново начать. Мне кажется, что до тебя я еще никого не любил.
— Разве? — Она приподнялась на локте. — Ты же был женат.
— Был… Был брак. Лиля хорошая жена… Но знаешь… — Он немного помолчал, глядя куда-то вверх. Его взгляд затуманился, словно он мысленно нырнул в глубину своего прошлого. Таня не тревожила его, инстинктивно догадываясь, что сейчас она услышит нечто, что перевернет всю ее жизнь. Наконец Максим глубоко вздохнул и продолжил: — Я не знал, что бывает так. Я, наверное, перед Лилей очень виноват. Я не умел тогда любить. Главное, считал, верить друг другу, помогать, строить семью… Теперь я понимаю, почему она от меня ушла. — Максим повернулся к Тане, обнял ее. — Любовь — странная штука. И не всегда удобная… Как ты могла с этим выродком?.. Ты мне сделала больно, очень больно…
— Прости, — прошептала Таня и спрятала лицо на его груди. Даже запах его пота был ей приятен.
— Зачем ты мне солгала? — спросил Максим, чуть отодвигаясь.
— Я не врала… Я действительно никого, никогда… Все вышло случайно… Мне показалось, что Колька хороший, при живых родителях сиротой живет… А он мне наркотики подсунул. Я ведь не знала… А потом как курица… Выпотрошенная курица… — Она отвернулась. Слезы душили ее. — Почему люди бывают такими жестокими?! — Выдохнула она и опять крепко прижалась к Максиму.
— Если б знать все ответы, — вздохнул Максим и погладил ее по голове. — Если б знать, отчего люди бывают злыми.
— Я знаю… — вдруг сказала Таня.
