— Мои хозяева принимали гостей. Среди них был тот иностранец, из Франции. Он убедил меня, что желал бы устроить мою жизнь получше и…
— И что дальше?
— Селина и появилась на свет в результате той лучшей жизни, что он устроил для меня. Я не отдавала себя отчета в его намерениях, пока не оказалось слишком поздно. Он говорил сладкие речи, то и дело заключал меня в объятия, а потом… бесследно исчез навсегда.
Очень медленно Джеймс начал поворачиваться к Летти.
— Что? Селина…
— Да, — проговорила Летти. — Селина моя дочь! Годвины не могли иметь собственных детей. Они меня уговорили разрешить им объявить ее своей дочерью, пообещав, что будут заботиться о ней. Даже согласились позволить, чтобы я постоянно оставалась рядом с Селиной.
Кровь снова заструилась в жилах Джеймса.
— Вы позволили этим людям использовать Селину? Вы разрешили им издеваться над ней, запирать ее в комнате и готовить замужество с этим грязным извращенцем Летчуизом?
Подбородок Летти гордо взлетел вверх.
— Я всегда проявляла о ней заботу. Я бы никогда не допустила, чтобы с ней случилось что-нибудь ужасное. Я сумела бы устроить все так, чтобы увезти ее подальше, лишь бы она не была отдана в жены тому человеку. Но в те времена, когда я сама была почти ребенком, у меня не оставалось иного выбора. Я не смогла бы дать новорожденной ничего!
— Вы могли дать ей свою любовь.
— Я и отдала ей свою любовь, — произнесла Летти медленно. — Но мне казалось, что одной любви мало, что в положении дочери сквайра Селина скорее может рассчитывать на счастье, на успех в жизни…
— А вам известно о грязном обмане, который они устроили с моим отцом?
Летти опустила голову и ответила шепотом:
— Да, помоги мне Бог! Да. Именно об этом подлом обмане я и пыталась предупредить вас вчера утром. Несколько раз миссис Годвин, когда она была сильно пьяна, хвасталась, как она обманула старого маркиза, сказав ему, будто ваш отец подарил ей этот перстень в качестве откупного за свою вину…
Джеймс сцепил пальцы и усилием воли заставлял себя оставаться на месте и слушать…
— Она предложила, чтобы маркиз вернул перстень Френсису, — продолжала Летти. — Если сын примет перстень, это будет выглядеть доказательством правдивости обвинений. Френсис действительно взял кольцо назад. Миссис Годвин упоминала, что он принял перстень, полагая, будто его возвратила маркизу одна… женщина дурной репутации. В ее комнате он очнулся, усыпленный где-то в другом месте с помощью снотворного. Он ничего не помнил. Но маркиз поверил, что сын пользовался услугами той женщины. А он терпеть не мог распутников.
— Годвины рассказывали вам подобные вещи? И не опасались, что вы можете разоблачить их секреты?
— Они выбалтывали все это после хорошей выпивки, а это случалось часто. К тому же мадам была уверена, что я буду молчать, чтобы не поставить под угрозу будущее Селины. — Летти потянулась было к дочери, чтобы тронуть ее за руку, но не решилась… — когда мне впервые стала известна правда о вашем отце, он уже покинул Англию.
Наконец-то Джеймсу стала ясна вся картина. Вернее, почти вся.
— А миссис Годвин не говорила, что они разыскивают что-то в усадьбе Найтхед?
— Нет, достоверно мне ничего не известно. Но я убеждена, они верили тому, что нечто ценное спрятано в доме.
— Мне известно, что именно там спрятано, — проговорил Джеймс самому себе и мысленно выругался. Он соскочил с коня и вовремя — все это время хранившая молчание Селина соскользнула с седла. Он подхватил ее, когда она почти коснулась земли, и теперь держал на руках, как ребенка.
— Она в обмороке. Нужно ее согреть. Быстро! Ведите коней!
— Я пыталась предупредить. — В голосе Летти звучала глубокая боль. — Но вы не захотели меня выслушать.
— И теперь об этом сожалею!
Оставив Летти, он помчался вверх по склону холма к небольшому домику, ударом ноги он распахнул дверь. Какая удача! В доме было чисто прибрано, а помещение хорошо проветрено. Да, его дядя позаботился об удобствах. Все еще прижимая Селину к себе, Джеймс исхитрился зажечь фонарь, а потом присел на корточки перед большим очагом из дикого камня и разжег огонь — дрова были уже приготовлены.
— Ее нужно сразу же переодеть в сухое. — Вошедшая в дом Летти опустилась на колени рядом с ним, полная тревоги. Она жестом указала на дверь в другое помещение. — Может, там что-нибудь найдется?
Похоже, это спальня.
— Да. И насколько я припоминаю, там всегда припасено необходимое для неожиданных гостей.
Пламя в очаге начало разгораться, распространяя желанное тепло. Мебель в комнате была простая, но удобная.
— Поддерживайте Селину здесь около огня, сказал Джеймс, — а я погляжу, что там найдется.
Через несколько минут он возвратился с охапкой женской одежды.
— Помогите мне снять с нее плащ, — попросил он Летти. Под промокшим от дождя плащом на Селине по-прежнему был свадебный наряд. У Джеймса перехватило горло… — Что мы все с ней натворили? Боже, сделай так, чтобы с ней все было в порядке!.. А теперь надо перенести ее в постель.
Тоненькая ручка Селины спустилась вниз, коснулась его кисти и резко оттолкнула ее. Джеймс вздрогнул, взглянул на Селину и увидел ее широко открытые глаза.
— Джеймс, — спросила она, — скажи, когда в первый вечер ты меня разыскал в театре, ты сделал это, намереваясь использовать меня? Разве не верно? У Джеймса открылся рот, но ответа не последовало. Тогда Селина сказала Летти: — Значит, ты моя мама?
— Да. — На темных глазах Летти выступили слезы. — Если бы я оставалась и дальше одна, возможно, я никогда не сумела бы родить здорового ребенка. Еще до твоего рождения я смирилась с мыслью, что отдать тебя Годвинам — наилучший выход из положения. Я не могла и подумать, что у них есть какие-то особые причины постараться заполучить тебя в свои руки, что ты им понадобишься для тайных целей.
— Селина, — сказал Джеймс с нежностью, — тебе надо согреться и отдохнуть!
— Летти обо мне позаботится, — произнесла она ясно и четко. — Она моя мать, которая всю свою жизнь посвятила тому, чтобы я получила самое лучшее из возможного.
— Конечно, — сказал глубоко растроганный Джеймс, — но мы оба будем проявлять о тебе заботу, начиная с настоящего момента.
Отстранившись от него, с помощью одной Летти, которая ее поддерживала, Селина встала на ноги, лицом к лицу с Джеймсом:
— Ты стремишься завладеть тем, что спрятано в Найтхеде, так же, как мои… те люди, Годвины. И ты притворялся, будто я тебе так нравлюсь, чтобы быть поближе к добыче. Затем решил, что благодаря женитьбе тебе удастся поставить окончательную точку в осуществлении своих замыслов. Заключив брак, ты прибег к власти дяди, чтобы выставить тех людей и самому устроиться в Найтхеде. Ты использовал меня, чтобы отомстить и захватить какое-то сокровище. Разве тебе было мало тех денег, что уже у тебя имеются, Джеймс?
— Ты не понимаешь! Годвины подло обманули моего отца, и когда он был при смерти, он призвал меня и просил вернуть то, что должно быть моим по праву. Он свято верил, что я выполню его завет.
— Разумеется. Ну, теперь ты получишь то, что хотел. Я больше не буду создавать тебе беспокойств?
— Нет. — Джеймс попытался обнять Селину, но она его отстранила. — Мне нужна ты, Селина. Нужна больше жизни!
Ничего не ответив ему, она повернулась к Летти и улыбнулась ей:
— Я рада, что моя мать ты, ведь именно ты всегда была в моей жизни самым главным, самым родным человеком.
— Ты меня прощаешь? — спросила Летти.
— Прощаю — не то слово. Я тебя люблю и вполне понимаю. Ты сохранила мне жизнь, постаралась дать мне достаток и счастье…
— Позволь мне уложить тебя в постель, — сказал Джеймс, совершенно обескураженный отчужденностью Селины.
— Нет, благодарю. Мне хотелось бы побыть одной с… моей мамой, которая пережила такие же страдания, что и я сама. Она обо мне позаботится.
— Но, Селина…
— Нет, Джеймс. Была бы признательна, если бы ты нас оставил. — Она отвернулась. — Завтра мы с Летти подумаем, что нам предпринять. Твоему домику мы ущерба не нанесем.
— Я твой муж.
— Ты стал моим мужем лишь для того, чтобы наказать тех, кого считал моими родителями. Ты никогда не любил меня. А теперь мне придется сделать все, чтобы ты мне тоже не был нужен.
Селина очень тихо и осторожно выбралась из мягкой постели, в которую ее уложила Летти. В домике царила тишина, но она знала, Джеймс настоял на том, что будет ждать ее пробуждения у огня очага. Некоторое время назад прибыл Вон Тель, который тут же увез Летти в Блэкберн — за теплой одеждой для Селины. Но она не хотела оставаться в этом доме. Потихоньку приоткрыв низкую оконную раму, Селина поблагодарила небеса, что широкий подоконник был всего на несколько дюймов выше уровня земли. Хорошо бы надеть плащ, но тот, наверняка все еще сырой, лежал в комнате, где ее ожидал Джеймс.
