Карл сидит за громадным письменным столом из красного дерева, на котором нет ничего, кроме глянцевого плоского монитора компьютера. Хотя роста он небольшого, сиденье его кресла поднято так высоко, что кажется, будто он парит на высоте нескольких метров над полом. А вот кресла для посетителей у него наоборот опущены почти максимально. Он разговаривает по телефону и коротким жестом предлагает мне войти.
Я усаживаюсь в крошечное кресло. Эти фокусы с высотой сиденья действительно эффективны. Я чувствую себя пятилетней девочкой, которую вызвали на ковер начальника. На стене рядами висят дипломы во внушительных рамках с бросающимися в глаза названиями. Принстон. Школа бизнеса Уортон. Гарвардская школа права. Как, интересно, ему удалось окончить все эти три заведения? Рядом с ними висит награда от фонда «Спасем детей»; похоже, Карл был Донором года в 1994, 1999 и 2005 годах. В ту же рамку вставлена и его фотография, где он обнимает тощего африканского мальчишку.
Карл пристально, оценивающе рассматривает меня, продолжая любезничать с клиентом по телефону. Я прижимаю блокнот к груди, чтобы он не мог заглянуть мне в декольте. Он относится к тому типу мужчин, которые могут накричать на подчиненного, а через минуту — если этот подчиненный носит юбку — положить руку на ее бедро. Говорят, доля его партнерского участия несколько раз урезалась из-за сексуальных домогательств, но его так и не уволили, потому что вместе с ним фирма потеряла бы многих крупных клиентов, например корпорацию «Синергон». У нас также ходят слухи, что однажды он швырнул кому-то в голову «Гражданский кодекс» и «Руководство по применению законодательства в штате Нью-Йорк с комментариями».
Наверное, бедняге было очень больно.
Ой, а я уже упоминала, что его жена беременна? Она ждет двойню.
Обычно, узнав, что предстоит встреча с Карлом, я надеваю самое убогое платье, оставляю косметику дома и стягиваю волосы в узел на затылке, как старушка. Хочется верить, что он ни разу не положил на меня глаз именно поэтому. Разумеется, я решительно возражаю против любых сексуальных домогательств, но должна признать — меня слегка беспокоит тот факт, что мой костюм работает столь безотказно; я единственная женщина во всем нашем офисе, к которой он до сих пор еще не приставал.
— Итак, я назначаю вас на новое дело «Синергона» по поводу сточных вод. Работать над ним предстоит вам, мне и Кариссе, хотя вам придется побегать больше всех, как самой младшей, — говорит Карл, повесив трубку. Ну вот. Внутри у меня все обрывается. И удар этот нисколько не смягчен тем, что я знала о его приближении.
— Я рассчитываю, что вы будете отдавать этому делу сто десять процентов вашего времени. Потребуются все человеческие ресурсы, которые у нас есть, так что вы имеете прекрасный шанс продемонстрировать свою преданность фирме. Я надеюсь, что таких инцидентов, как в этот уик-энд, больше не произойдет. — Я киваю, и Карл шумно втягивает воздух, словно почуяв какой-то неприятный запах.
— Конечно, Карл. Мне очень жаль, что так вышло. — Извинения срываются с моих губ, прежде чем я успеваю их остановить, и мне даже стыдно перед собой за то, что я произношу их так легко. С тем же успехом я могла бы сделать ему минет, на том и покончив с делом.
— Хорошо, а теперь некоторые детали. «Синергон» выступает ответчиком в суде штата Арканзас перед примерно пятьюдесятью разными семьями. В принципе, мы защищаемся здесь против нескольких исков, аналогичных делу Эрин Брокович, хотя на этот раз, к счастью, эта сучка здесь не фигурирует. Она, знаете ли, далеко не Джулия Робертс.
— А, — говорю я.
— Все эти несчастные люди в забытом Богом месте, где-то посреди Арканзаса, болеют раком, у них прорезается третий глаз и тому подобное, причем, по их утверждению, связано это с тем, что клиент сливает в воду химические отходы.
— А есть доказательства таких сбросов?
— Да, «Синергон» сливает нефтепродукты в речку Каддо уже более пятидесяти лет. Просто в компании не предполагали, что у кого-то из проживающей в округе БР хватит ума подать на них в суд.
— БР? — переспрашиваю я.
— «Белая рвань»[6]. Но ведь не факт, что сброс отходов обязательно вызывает рак. Да, химикалии сливаются, но не доказано, что люди болеют именно поэтому.
Я смотрю на Карла и вижу легкую улыбку в уголках его губ. Я понимаю, что ему это нравится — давить маленьких людей. Наверное, в школе с Карла ежедневно стаскивали брюки, били его в столовой, возможно, даже окунали головой в унитаз. Иначе ничем нельзя объяснить степень его озлобленности, его бессмысленную жажду мести.
— В действительности же дело представляет собой всего-навсего попытку истцов выжать немного денег из корпоративной Америки, — говорит он.
— Но если там на самом деле были сбросы…
— Я что, должен повторить это еще раз? Тогда записывайте, Эмили. Сбросы отходов не обязательно вызывают рак. Сбросы отходов — это всего лишь сбросы отходов. Никакой не рак. Это понятно?
— Мне кажется…
— Итак, хотя шлифовку деталей и черновую работу я оставляю вам, общий план нашей атаки таков: мы натравим на их задницы «Гражданский иск». Вы читали эту книгу?
— Да, она входила в список обязательных на первом курсе в школе права. — Я опускаю тот факт, что речь о ней шла на занятиях по этике, где нас учили, как не следует пользоваться законом.
— Ладно, ладно. В общих чертах все будет выглядеть так. Для начала мы получим несколько экспертных заключений от ряда ученых, доказывающих, что прямой причинно-следственной связи между химикатами и раком нет. Причем я и сам действительно не думаю, что она есть. — Карл заглянул в свои записи. — Вот список экспертов, чьими услугами всегда пользуется «Синергон». Мы также подбросим истцам тонны запросов на проведение исследований и зарегистрируем столько ходатайств, сколько сможем, чтобы максимально увеличить их судебные издержки. «Синергон» готов бросать деньги на это дело пачками, а у другой стороны таких возможностей явно нет.
— После того как мы выиграем и получим решение, вынесенное в порядке упрощенного судопроизводства, — а мы обязательно выиграем, потому что ничего они доказать не смогут, — наступит третий акт. Мы предъявим им иск на сумму стоимости услуг адвокатов. Скорее всего, мы никогда не получим этих денег, но, так или иначе, для нас это беспроигрышный вариант. «Синергон» доволен нашей агрессивной позицией, он готов оплатить большое количество рабочих часов наших сотрудников, и, что самое главное, это послужит уроком для других, чтобы не связывались с «Синергоном».
Он снова улыбается и, как мне кажется, самодовольно надувает грудь.
— Немедленно начинайте готовить черновики первой серии запросов на документы от второй стороны. Я жду их у себя на письменном столе завтра утром. А еще будьте готовы к целому ряду поездок в Арканзас в ближайшие несколько месяцев. Приобретите для этих целей приличные чемоданы. И еще одно. — Он выдерживает паузу и улыбается. — Прекрасный костюм, Эмили. — Он еще и подмигивает мне, давая понять, что я свободна. И у меня почему-то нет никаких сомнений в том, что он сейчас представил меня голой.
* * *
Получив работу в большой адвокатской конторе, вы вскоре понимаете, что продали свою душу. Тот, кто пытается вас в этом переубедить, либо лжет, либо занимается самообманом. Но до настоящего момента я все-таки считала, что продаю свою жизнь, а не и в самом деле душу. Я знала, что эта работа будет отнимать все мое время, не позволяя вести даже подобие светской жизни. Тот, кто попадает на эту территорию, должен быть готов постоянно отменять свои планы, визиты к врачу и отпуска. Большинство из нас по пятницам сидит в офисе со скрещенными пальцами, молясь, чтобы эта неделя стала исключением и партнер не подсунул нам на письменный стол какую-нибудь работу, которую «обязательно» нужно закончить к утру понедельника.
Но если не думать о душе, быть сотрудником фирмы — все-таки очень хорошо. Хотя большую часть времени я работаю с перегрузкой и по принуждению, мое жалованье позволяет мне выплачивать гигантский кредит, взятый на обучение в школе права, да еще арендовать отдельную квартиру в Виллидж. Пусть площадь ее составляет всего около тридцати квадратных метров, иметь свой собственный угол на Манхэттене — это, по-моему, шикарно, ведь многие готовы продать свои внутренние органы, чтобы купить тут жилье.
Я начинаю просматривать иски, поданные против «Синергона». Я читаю о доведенных до нищеты людях, живущих в никому не известном крошечном городке — Каддо-Велли, штат Арканзас. Население — пятьсот шестьдесят пять человек. Первый иск от семьи Джонсов, они подали в суд, потому что их мать, Джо-Энн, умерла от острого лимфобластного лейкоза. Теперь мистер Джонс в одиночку растит пятерых детей в возрасте от двух до девяти лет. Они живут в четверти мили от речки Каддо, и Джо-Энн была седьмым человеком в Каддо-Велли, которому поставили такой диагноз. В результате уровень заболеваемости раком в этом городе превышает средний по стране в пятьсот раз.
