- Игорь, - нерешительно позвал я. - Можно тебя на минуточку?
- Подожди, старик! Нам совсем немного осталось. Вот только добью этого гада...
Хренов поднял измученное чучело и опять отправил его в нокаут.
- Понятно? - обратился он к гимназистам. - Выполняйте...
Мой зеленый ватный собрат скрылся в толпе белых кимоно и беспомощно замахал беспалыми руками.
- Ну ты даешь, - сказал я, когда мы вошли в тренерскую. - Словно по-настоящему... Прямо война!
- А как иначе? Теперь, Сеня, жизнь такая: или ты, или тебя. Впрочем, она всегда такая. - Игорь вытер лицо полотенцем. - Так о чем ты поговорить хотел?
Я достал сигареты и закурил, обдумывая свою речь. Хренов поморщился:
- Бросал бы ты эту дрянь.
- А ты разве... трубку... - не успел удивиться я.
- Давно бросил. В Америке, между прочим, теперь не курят. Только мы, дураки.
Я поискал, обо что бы затушить бычок. Но Игорь хлопнул меня по плечу кури, мол, не стесняйся - и пододвинул ко мне пустую банку от теннисных мячиков. Сбросив столбик пепла в ее девственную чистоту, я промямлил:
- Мне бы еще какой предмет взять... В смысле, дополнительно...
- Тебе что ж, префа не хватает? - удивился Хренов.
Я пожал плечами.
- Как сказать...
- Понятно. Значит, денег. Или ты такой патриот нашего дела?
- Ну да, - начал извиваться я. - Мне вообще кажется, что курс далеко не полон.
Хренов иронически взглянул на меня. Его белое кимоно резко контрастировало с загорелой волосатой грудью.
- Не дури мне мозги, Сеня.
- Нет, я серьезно, - продолжал я. - Почему бы нам не ввести одну маленькую, но очень нужную, как ты говоришь, для будущего, дисциплинку?
- Какую, например? - Хренов сжал пальцы на босых мускулистых ногах, будто от холода.
Я тоже поежился.
- Ты сам говоришь, что жизнь это "или - или". Но это ведь касается не только каратэ и грамотного составления разных деловых бумажек.
- Юриста я уже пригласил, - заметил Хренов. - Со следующей недели будет вести курс.
- А как же житейские дела? Вот ты, к примеру, хорошо умеешь врать?
Игорь опешил. Его пальцы заскребли по полу каморки, из которой еще не успел выветриться стойкий мухрыгинский дух.
- Да зачем мне врать-то?
- Ты хочешь сказать, что никогда не врал? - наступал я.
- Ну почему же... - замялся он. - Иногда приходилось.
- Так вот и нашим питомцам придется делать это чуть ли не ежедневно. Врать партнерам, клиентам, женщинам, наконец.
- Ты предлагаешь мне ввести штатную должность учителя вранья? догадался Хренов.
- В общем, да. Если называть вещи своими именами.
- Старик, но это уж полный цинизм!
- А проходить Пушкина за четверть часа не цинизм?
Игорь тяжело вздохнул.
- Ты опять за свое. Ну как мы объясним родителям, что в гимназии их детей учат еще и врать?
Я подумал и сказал:
- А мы назовем этот предмет как-нибудь иначе... Мм... Да вот хоть политес. Или дипломатия.
- Мысль ценная! - одобрил Игорь. - А на роль учителя этого самого политеса ты, разумеется, прочишь себя?
Я скромно потупился.
- А ты знаешь, я тебе верю! - выпалил Хренов. - В смысле, что врать ты умеешь очень хорошо. - Он прищурился и неожиданно спросил: - Ну, давай, выкладывай начистоту, зачем тебе сверхурочные?
Я попытался вывернуться, но Игорь вцепился в меня железной хваткой.
- Что-то не нравишься ты мне, Сеня. Чудной ты какой-то стал после женитьбы.
Дверь распахнулась, и в тренерскую заглянула коротко стриженная голова.
- Сансэй, моваши мы уже отработали.
Хренов ответил, что сейчас вернется. К чучелу и апгрэйдерам.
- Знаешь что, - заявил он мне, когда ученическая голова скрылась, нам надо поговорить. Здесь, сам понимаешь, не место. Тут недалеко ресторанчик есть. Китайский, кажется. Называется "Лунный ковш". Давай там, через два часа.
Траты? В то время, когда я в такой критической ситуации? Да и денег у меня с собой нет. Я запротестовал.
- Угощаю, - успокоил меня мудрый Хренов и с пронзительным кошачьим воплем вылетел в зал.
Часок я послонялся по гимназии. Неожиданно мне взгрустнулось, и я заглянул в кабинет к Автоклаву. Тот корпел над доской для игры в го. Я попытался вызвать его на разговор о вреде, который мы наносим нашим, с позволения сказать, образованием и воспитанием. Но Автоклав Борисыч раскинул какие-то дощечки и отозвался туманным вопросом:
- Представьте себе, Арсений, что вы висите над пропастью, держась зубами за ветвь сакуры. - Я попытался представить себя в этом неудобном и опасном положении. - А теперь я спрашиваю вас, - продолжал он, - что такое дзэн?
- Да как же я отвечу? - возмутился я. - Ведь тогда я упаду в пропасть.
Автоклав засмеялся и, довольный, потер синий подбородок.
- И тем не менее, - сказал он, - вы должны ответить, что дзэн - это лунный ковш, которым вы собираете лунные блики в снежную ночь. Над этим вопросом лучшие умы мучились не один год, а вы хотите, чтобы я дал вам ответ сразу же.
- Но я вовсе не спрашивал вас, что такое дзэн!
- То, о чем вы спрашивали, Арсений, тоже дзэн, - ответил Автоклав и погрузился в свои фишки.
Лунный ковш, которым собирают всякие блики... Что ж, пойдем в "Лунный ковш". Может, хоть там что-нибудь прояснится...
Через час у китайского ресторана появился Игорь Хренов. Он был в легком бежевом плаще. Я же топтался у дверей в своей старой румынской кожаной телогрейке.
- Неужели тебе не хватает денег на что-нибудь поприличней? - спросил Хренов, скептически оглядев меня. - Нельзя же так... Прости, конечно.
- Да ничего... - И все-таки мне было обидно. Какое он имеет право!
Хренов нажал кнопку. Раздались позывные китайского радио:
Братья, солнце восходит над свободным Китаем...
Нас впустили внутрь. Под "Лунный ковш" был приспособлен подвал обычного пятиэтажного дома. Потолочные перекрытия выкрасили в красный цвет и украсили бумажными фонариками. Посетителей в ресторане не было. Игорь схватил меню и тут же, не успел я и слова вымолвить, назаказывал разных экзотических блюд. Даже водку какую-то особенную принесли. В огромной бутылке лежала заспиртованная змея. Она живо напомнила мне Сонечкины экспонаты, нашедшие покой в формалине.
- Начнем с обычной, - успокоил меня Игорь и отвинтил крышечку у плоской бутылочки "Смирновки".
Через полчаса, когда плоская бутылочка была выпита и мы продегустировали по рюмке "змеиной", язык у меня развязался. Хренов таки выжал из меня причины моего циничного предложения, которое он, впрочем, одобрил.
- Да, старик, попал ты в переплет, - протянул он после того, как я сбивчиво поведал ему о Маше, Еписееве и их совместных бесчинствах. - А любишь ли ты ее?
Люблю ли я мадам Еписееву, то бишь свою жену? Странный вопрос, но закономерный. Удивительно, но чересчур пылких чувств я к ней в эту минуту не испытывал. Может, всему виной алкоголь? Но ведь и на трезвую голову я относился к жене, как к назойливой мухе, которая мало того что постоянно жужжит под ухом, так еще и следит за мной и - плюс ко всему - требует все больше и больше денег. Зачем же тогда я женился на этом ненасытном насекомом? Этот вопрос я задал и Хренову.
- Может, это я такой дурак? Не могу поладить даже с обычной женщиной?
- Ты имеешь неприятную склонность к рефлексии, - поучающе заметил он и ухватил палочками что-то похожее на вареный крапивный лист. - Прекрати копаться в себе, лучше доверься специалисту. А поскольку специалистов поблизости нет, расскажи все мне. Что? Ну вот хотя бы... гм... После чего вы сошлись? Что явилось причиной вашей духовной близости?
- Да нет у нас никакой близости! - крикнул я.
- Никакой? - уточнил Игорь.
- Ну, практически... - потерянно пробормотал я.
И поведал историю о том, как Маша вытащила меня из колхоза.
Хренов подлил мне водки.
- Понятно. Значит, ты женился из чувства благодарности. Это мы проходили. С первой женой...
Я икнул и хлебнул минералки.
- А всего у тебя их сколько?
- На фюзеляже моего самолета красуются три звездочки. Как на коньяке, которого сегодня нет с нами, - усмехнулся сердцевед-любитель. - Но в данный момент я пребываю в свободном полете.
- Ищешь подходящую кандидатуру, - сообразил я.
- Никого я не ищу, они сами... Ну да ладно, мы ведь о тебе говорим. Пальцы Игоря нервно потянулись к пачке сигарет. - Эх, черт, закурю, пожалуй!
Мы сделали по несколько затяжек. Потом он спросил:
- Вот ты говорил, что жил у деда своей подруги. - Я кивнул. - Значит, была еще подруга? Что же она тебя не надоумила?
В моем затуманенном мозгу мелькнул светлый образ мадам Колосовой.
- Намекала она, намекала! - пискнул я. - Да только мы как-то... не то чтобы поссорились. Разошлись, в общем.
Из моего левого глаза скатилась пьяная слеза. Она не укрылась от бдительного хреновского ока.
- Э, брат, что-то ты рассопливился. Вы с ней так и не общаетесь?
- Не-а.
- Что, хорошая баба?
Я принялся на все лады расхваливать Кэт. В стальных глазах моего душещипательного собеседника неожиданно загорелись искорки.
