— А вот мы и до своего шалаша добрались, — сообщила Мария.
И только тогда Зоя будто очнулась.
Между тем, ни в самом шалаше, ни рядом с ним не было ни души. Мария внимательно оглядела всё вокруг. Слева от шалаша вовсю кипела в казане шурпа. На ветку тутовника была подвешена авоська с двумя бутылками. Однако самого хозяина нигде не было видно. Впрочем, он оказался здесь. Суетился у большой кучи капусты, сложенной вдалеке от шалаша. Чуть ближе, в такие же аккуратные кучи были сложены свёкла и тыква. Похоже, что весь урожай был собран вовремя. Мария, оставив Зою Кузьминичну у шалаша, направилась к видневшемуся вдалеке человеку.
Зоя присела на копну сена. Нащупала в ворохе засохшую, но размоченную дождём травинку, прикусила её, пахучую, зубами и снова задумалась.
В этих местах она была только один раз с Ганиевым. Тогда Зоя обошла все поля. Ганиев, вырвав две морковки и ополаскивая их в арыке, сказал: «Морковки у нас немного — всего тридцать соток, зато картошки один гектар, и три гектара риса». Сейчас Зоя думала об этом: «Земли всё-таки немало было, а урожай с неё где? Только и получили, что две арбы шалы — неочищенного риса!»
Мысли эти прервали голоса. Разговаривая, к шалашу подходили Мария и здешний бригадир Бакиров. Приблизившись к Зое, Бакиров начал учтиво расспрашивать о здоровье, житье-бытье, а потом предложил:
— Добро пожаловать в наши хоромы, дорогая гостьи! Как говорится, прошу к нашему шалашу. Не побрезгуйте нашим хлебом-солью, разделите с нами нашу скудную трапезу!..
— И что же мы будем делить?
— Да так себе, скромненькая шурпа, — сказал он и повернулся к Марии: — Видели, что там в казане булькает?
— И в казане видела, что булькает, и на ветке тутовника тоже!
Бакиров с деланным смущением улыбнулся:
— Да будет вам! Сыро, холодно, вот и запасся, чтобы от простуды спасаться… Ну что же мы стоим на вотру? Прошу вас, прошу, проходите в шалаш…
— Спасибо. Мы здесь с вами немного поговорим. Где ваши люди? — уже раздражаясь, спросила Зоя Кузьминична.
— Погода начала портиться, я и отпустил их с утра. У каждого ведь дома дела есть, зима, как говорится, на носу.
— Урожай уже весь убрали?
— Да, управились. Только сложить в одно место осталось.
— Рис тоже полностью обмолотили?
— Да.
— Почему же тогда не отправляете?
— Рис мы до последнего зёрнышка давно уже отправили. Только под картошку и капусту никак машин не найду.
— Вы хотите сказать, что отправили весь собранный рис?
— До единого зёрнышка!
— Неужели с трёх гектаров вы и двух тонн не собрали?
— Земледелие, Зоя Кузьминична, всё равно что азартная игра. Выпадет выигрышная карта, повезёт вам — будете сыты и довольны. А не повезёт, ваша карта будет всё время, как ни старайтесь, бита. А потом… Возьмём хотя бы этот колхоз. Ведь он ни за что на свете не даст вам хорошей, плодородной земли. Что я имел? Землю, на которой ничего никогда, ещё со времён праотца нашего Адама, не сеялось. Да и воды всё время не хватало. К тому же земля каменистая. Колхоз, скажу я вам прямо, давно не знал, как от неё избавиться. Потому ведь, что от общего количества земли план по хлопку и не знаю по чему ещё там зависит. А мы так возликовали! Землю, видите ли, нам дали… Как же! Отрежут они от своего ломтя лакомый кусок!.. Держи карман шире…
Зоя Кузьминична чувствовала, даже понимала, что Бакиров юлит, изворачивается, надеясь, что горожанке не вникнуть во все эти чисто сельские, земледельческие дела. Но в то же время она уже три-четыре раза слышала о действительно острой нехватке воды. Директор предприятия слепых Ганиев специально ездил по этому поводу в колхоз и разговаривал с председателем Ахмаджаном-ака. Вода на участке после этого разговора появилась. Мало её, правда, было, но была постоянно.
«Кто его знает, может, так оно и есть, — размышляла Зоя Кузьминична. — Говорят, рис без воды совсем расти не может. Наверное, старались получше картошку, капусту, другие овощи поливать, вот для риса и но хватило воды…»
— Ещё раз постарайтесь раздобыть машину, — давая понять, что разговор окончен, довольно сухо и решительно сказала Зоя Кузьминична. — А то и собранное у вас помёрзнет. Зима уже, как вы сами только что сказали, на носу. Весь труд прахом может пойти, и люди — вы знаете, какие люди! — останутся без овощей. Скажите, вас тогда совесть не будет мучить… если она есть у вас?
— Совесть, совесть! Да что я, изверг какой-нибудь?!. Только не найти её никак, машины этой проклятой, Зоя Кузьминична! Нет их, машин. А то разве я стал бы медлить? Давно бы уже весь урожай отправил. Самому колхозу транспорта не хватает. А с тех пор, как хлопок возить начали, даже заикаться о машинах нет смысла.
— Значит, по-вашему, нет никакого выхода?
— Был бы… Ну так заходите же, Зоя Кузьминична! Как говорят у нас в народе, сначала угощение, а разговор потом. Да и нельзя всё так близко к сердцу принимать, из-за всего расстраиваться. Нет на свете невыполнимых дел.
— Нет уж, спасибо, товарищ Бакиров! Вы тут сами угощайтесь. А мы пойдём.
— Что же это вы говорите?! Куда же это вы пойдёте от готового обеда? Не принято у нас так, не принято.
— А у нас не принято о людях забывать, которым вот эти овощи намного нужнее, чем нам сейчас ваша шурпа, — резко отрезала Зоя Кузьминична. — Пойдём, Мария. Дорога дальняя, как бы не припоздниться. Нам ещё в правлении колхоза надо побывать, с председателем встретиться.
Бакиров, от Марии это не ускользнуло, сразу забеспокоился, настроение у него заметно испортилось. Только что бодро сыпавший шутками-прибаутками, он как-то подавленно замолк. Чтобы скрыть своё состояние, он сделал вид, что окончательно замёрз, и начал растирать ладонями лицо. Потом снова предложил, и в голосе его прозвучали заискивающие нотки:
— Ну, скажите, разве в такой холод плохо поесть на дорогу горяченького?..
— Спасибо, ешьте на здоровье сами.
Мария и Зоя Кузьминична направились вдоль межи к дороге. Пронизывающий ветер поутих, немного потеплело. Однако тучи снова густели, окрашиваясь в пепельный цвет и наливаясь новой непогодой.
Зоя Кузьминична расстегнула пальто, сняла платок и понесла его в руках. Мария последовала её примеру. Потом заговорила о том, что давно уже её тревожило:
— Зоя Кузьминична, здесь что-то нечисто…
— Например? — насторожённо отозвалась Зоя Кузьминична.
— Кто его знает?.. И вообще, может быть, я заблуждаюсь. Когда вы сказали, что должны встретиться с председателем колхоза, Бакиров как-то сразу весь сменился с лица.
— Вот оно что! Интересно… Он же не имеет к председателю никакого отношения.
— Нет, здесь что-то не так, — упрямо продолжала Мария. — Да и устроился он в своём шалаше далеко не скромно.
— Кстати, а что это ты увидела на дереве? И мне ничего не сказала.
— Да бутылки, чтоб ему пропасть, с закусками в сетке там висели!
Зоя Кузьминична рассерженно поджала губы, скомкала в руке снятый с головы платок.
— Хм…
Вскоре, пройдя мимо разваливающихся, осыпающихся дувалов, приземистых домиков с размытыми дождями карнизами, они подошли к сельской школе. Чуть поодаль от неё был клуб, а дальше — правление колхоза.
Когда Зоя Кузьминична с Марией вошли в правление, здесь сидели Ахмаджан-ака, Халмурадов, Мухаббат и ещё несколько колхозников. Как раз шло обсуждение порядка организации и проведения вечера отдыха, посвящённого выполнению колхозом плана сдачи государству собранного урожая. Все вопросы были уже в основном решены, и потому председатель, едва вошли гостьи, сразу отпустил совещавшихся. В комнате остались Ахмаджан-ака, Халмурадов, Зоя Кузьминична и Мария.
Мухаббат тоже было вышла на улицу, но тут ей почему-то захотелось снова вернуться в правление. Рустам рассказывал, что в собесе встретил одну русскую женщину из города. «Не она ли это пришла? Зачем интересно?» — заинтересовалась Мухаббат.
— Слушаю вас, товарищ Долгова, — сказал Ахмаджан-ака. — У вас ко мне какое-нибудь дело?
— Да, и очень важное. Мы побывали в нашем подсобном хозяйстве. А директор наш — вы же знаете Ганиева? — когда мы сюда отправлялись, попросил повидать и вас.
— Ну что ж, спасибо, спасибо! Как там сам Газим-бек поживает, всё у него в порядке?
— Как вам сказать… На предприятии у нас дела не особенно важно идут.
— В чём дело?
— То одного, то другого не хватает. Одно достанешь, другого, хоть расшибись, не найдёшь.
— И чего же вам, например, сейчас не хватает? — поинтересовался молчавший до этого Халмурадов.
— Чего, спрашиваете? С такими муками вырастили мы урожай, собрали его, а он так на поле и лежит. Хотели побыстрее на предприятие перевезти, так машин вот… Да что там машины, простой арбы с ишаком не можем найти.
Ахмаджан-ака мельком глянул на Халмурадова. Взгляды их встретились. Потом Ахмаджан-ака снова повернулся к Зое Кузьминичне и спросил:
