Радклиф собрался уходить, но Кристос схватил его за руку.
— Какого черта вы разрешили ей лететь? — спросил он раздраженно.
— Что? — прошипел Радклиф. — И вы меня еще спрашиваете?
— Да, черт побери, я спрашиваю. Я звонил вам в офис, просил кого-то, чтобы ее остановили. Я сам собирался завтра прилететь… Нельзя было оставлять ее без охраны.
— Тогда какого черта, вы-то сами где были? Знали же, что она едет…
— Она говорила с моей ассистенткой. Я сразу же кинулся звонить, как только узнал, хотел, чтобы вы остановили ее.
Радклиф готов был взорваться, но между ними вырос Филипп.
— Что толку в вашей перепалке? Я бы хотел знать, каковы у нас шансы найти их. Будьте добры, переведите это французскому инспектору…
— Нет необходимости, — перебил Радклиф с явной враждебностью. — Я отвечу за него. Наши шансы в данный момент абсолютно ничтожны. Это большая страна. И Италия за углом. Они могут оказаться где угодно. Мы должны найти нить, определить, как они выехали из аэропорта. Без этого мы все здорово влипнем.
Веранда, расположенная на уровне второго этажа, выступала широкими полукружьями из задней части виллы, она густо заросла бугенвиллией, кактусами и геранью. Свисающие ветки лобеллии, поддерживаемые белыми подпорками, замечательно украшали стены дома. Вдоль забора поместья, как часовые, выстроились миниатюрные пальмы. Дальше виднелось сапфирово-синее море, яхты богачей сверкали на солнце — изумительное зрелище.
Кори сидела на белой деревянной скамейке, прямо перед вращающимися стеклянными дверями, отделявшими веранду от богато убранного холла. Рядом с ней стоял массивный железный витой стол, к которому Люк ее привязал за ноги. Но руки не связал, рот и глаза оставил без повязок. Аннализа лежала на раскладном стуле. Ее красивые светлые волосы свисали вниз, а ноги безжалостно жарились под жгучими лучами солнца. Она была за шею притянута к стулу веревкой.
Они почти не видели Люка с тех пор, как он привел их в дом. Толкая перед собой, он молча шел за ними, прикрикнул на споткнувшуюся в дверях Аннализу и не дал Кори поддержать ее. Жестами указал подняться наверх и запер в спальне на ключ.
Аннализа никак не могла оправиться от зрелища убийства таксиста и едва держалась на ногах. Кори повела ее в ванную, смыла с нее засохшую кровь и грязь, смешанную с кровью: сама она дрожала от ужаса. Ночью Люк не раз подходил к их двери. Кори слышала, как шевелился в замке ключ, но Люк не входил. Один или два раза он выкрикивал, что все это ее вина, она могла бы ему помочь, но сбежала.
— Но теперь ты уже никогда больше не вырвешься! — орал он. — Теперь ты меня спасешь, Кори. Теперь ты останешься со мной навсегда!
Незадолго до рассвета он снова что-то кричал. Ни она, ни Аннализа не разобрали, что именно, отчаяние в его голосе пугало, так же как и сильно издевательский ирландский акцент.
Час назад он вошел к ним, заставил раздеться до белья. Накинул петлю на шею Аннализе, взглянул на Кори, и в глубине его взгляда шевельнулось безумие.
— Люк. — Кори сделала шаг к нему, но тут же, закрывшись руками, отпрянула — он навел на нее револьвер.
— Отойди! — рявкнул он и, повернувшись к Аннализе, толкнул ее на пол, держа веревку, как поводок. — Ты теперь будешь одна! — прорычал он Кори.
В ужасе Кори смотрела, как он велел Аннализе на четвереньках выползти на веранду, ткнув ее лицом в миску, заставил лакать, как собаку.
— Вот это, — прошипел он Кори, — ублюдок заставлял делать Сиобан.
Легкий ветерок шевелил ветви пальм, Кори смотрела на Аннализу. Внезапно вращающиеся двери вытолкнули Люка на веранду.
Кори посмотрела на него. В глазах его дрожала мука, терзавшая изнутри, но когда их взгляды встретились, стало ясно — он непробиваем. Он больше не осознает — где он, кто он. Люк взглянул на револьвер, покрутил в руке.
— Где ты его взял? — тихо спросила Кори.
Он удивленно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Да у этих параноиков, богатых американцев, они все при пушках, — хмыкнул он.
Минуты тянулись, долгие, нескончаемые, стояла такая тишина, будто за пределами террасы мира не существовало.
— Ты хочешь опробовать его на нас? — спросила Кори.
Аннализа захныкала и уткнулась в спинку стула. Люк не отвечал.
Молчание затянулось, солнце палило все сильнее, напряжение росло. Кори рассыпалась, распадалась на части и, не в силах больше выносить, завопила:
— Чего ждешь? Почему не положишь конец нашим страданиям?
— Кори, не надо, — зарыдала Аннализа.
Люк только вздохнул и покачал головой.
— Я не хочу вас убивать, — пробормотал он. Вдруг он вскинул голову и похотливо улыбнулся. — Хотите есть?
Аннализа испуганно повернулась к Кори.
— В полиции знают, что ты убивал проституток, — Кори стремилась вывести его из оцепенения.
Люк поморгал и посмотрел за горизонт.
Кори закрыла глаза и с горькой иронией подумала — надо же, проститутки сами выбрали Ти-ви-дабл-ю, желая найти защиту. А Люк еще брал интервью у Радклифа в день ареста Бобби Мак-Ивера.
— Кто такой Бобби Мак-Ивер? — строго спросила она.
Люк потянулся к пальме, провел пальцем по острым листьям.
— Мой единственный друг.
Жара, напряжение, постоянные перемены в его голосе, от всего этого у Кори кружилась голова.
— Для меня он сделает все, — продолжал Люк, — другие дети мучили его, издевались, я был добр с ним, и он мне предан.
— Он согласился взять твою вину на себя?
— Он скорее умрет, чем кому-нибудь проговорится.
— Но как ты мог ему позволить…
— А разве это имеет значение? И вообще что сейчас имеет значение? — Он глубоко вздохнул. — Итак, я привожу дела в порядок. Я должен убедиться, что, когда я уйду, о Сиобан позаботятся.
— О Боже, помоги нам! — простонала Аннализа, закрывая лицо руками.
— Кто такая Сиобан? — не отступалась Кори.
Люк снова заморгал, потом, казалось, застыл, взглянув на Аннализу.
— Вон она, лежит здесь, — ответил он.
— Но это не Сиобан, а Аннализа…
— Больше вы меня не обманете! — зарычал он. — Сиобан!
— Нет! — закричала Кори. — Люк! Это Аннализа. Ответь мне, кто такая Сиобан?
— Это его сестра, — зарыдала Аннализа. — Сиобан — его сестра.
Люк откинул голову назад, как если бы кто-то ударил его. Потом вдруг двинулся к Аннализе.
— Не трогай меня! — завизжала она, съежившись на стуле. — Не трогай меня!
Лицо Люка исказила зловещая ярость, когда он схватил ее за горло.
— Люк! Остановись! — кричала Кори, пытаясь освободиться.
Он резко повернулся.
— А кто ты такая — мне указывать? — зарычал он, вдавливая Аннализу в стул и наклоняясь к Кори. — Кто ты такая? С какой стати ты вообразила, будто имеешь право говорить мне, что делать?
Он прижал Кори к скамейке, она отвернулась от него и затряслась от страха.
— Не обижай Аннализу! — взмолилась она.
— Почему? Она моя, и я могу делать все, что захочу. Она моя. Ты меня слышишь? Ты не имеешь никакого отношения…
— Люк, остановись, пожалуйста! — заплакала Кори.
— Остановись, остановись! — с визгом передразнил он. — Слишком поздно, Кори. Слишком поздно… — И тут он вдруг убрал руки, задумчиво склонил голову набок, умиротворенная улыбка заиграла на его губах, когда мужчина снова повернулся к Аннализе.
— Ты что, не сказала ей? Нет? — спросил он. — Она не знает, кто…
— Заткнись! — прошипела Аннализа. — Заткнись!
Люк хихикнул, сел на стул рядом с Аннализой. На секунду затих, потом посмотрел на ее ноги и опустил свою руку ей на бедро. Аннализа так сильно дернулась, что стул чуть не упал.
— Не трогай меня! — закричала она. — Никогда не прикасайся! Иначе, клянусь — убью! — Глаза ее дико сверкали, она смотрела как безумная, пальцы скрючились, словно когти, готовые вцепиться в жертву.
— Сегодня на вечер я приготовлю тушеных кроликов, — произнес Люк, поднимая миску с пола. — Сварю прямо в твоей миске. И ты съешь все, до последнего кусочка.
Взгляд Аннализы метнулся к сестре. Люк перехватил его и навалился на девушку. Под его тяжестью Аннализа застонала от боли. Он придавил ее руки к груди, сел верхом, Аннализа не могла пошевелиться. Потом он скользнул руками к ее шее и стал сдавливать, будто желая по капле выдавить из нее жизнь.
Кори кричала, чтобы он остановился, дергала узлы на ногах.
— Скажи, что ты хочешь трахаться, и я тебя отпущу, — шипел он в лицо Аннализе. — Скажи, что хочешь мой… Скажи, что ты всегда хочешь…
— Скажи ему, ради Бога, скажи! — кричала Кори, но Аннализа оставалась безвольной, обмякшей, как если бы малейшее желание сопротивляться покинуло ее. — Аннализа! — кричала Кори. — Аннализа, ради Бога! Он же убьет тебя!
Но Аннализа молчала. Она смотрела на Люка так спокойно, так пугающе спокойно, что можно было подумать — она уже мертва. Кори внутренне похолодела, прочитав в ее взгляде желание… умереть… Аннализа даже не желала, а скорее жаждала, чтобы жизнь наконец покинула ее. Но до последней минуты она собиралась смотреть в глаза мужчине, которого любила, пронзить его взглядом, донести до извращенного ума свою глубочайшую ненависть.
