— Какие новости? — Кристос кинулся навстречу Филиппу.
Филипп покачал головой. За последние два дня он ссутулился, его красивое лицо постарело лет на десять.
— Я обзвонил всех, кто мог бы знать Жеральдину. Оставил сообщение на автоответчике по этому поводу… В общем, сейчас, оказывается, никто не поддерживает с ней отношений. — Он поднял глаза. — Сегодня прилетает Октавия.
Кристос помрачнел, сжал кулаки. Мать дотронулась до его руки.
Филипп вздохнул:
— Октавия сказала, что Ласситер умерла для всех, Кристос, и это вполне вероятно.
Женни и Мариетта обменялись взглядами, Ричард протянул Филиппу кофе.
— Кристос, — осторожно начала Женни, — общественность ждет.
— Об этом не может быть и речи, — бросил Кристос. — А теперь отстань от меня.
— О чем речь? — поинтересовался Филипп, только чтобы что-то сказать.
— Сегодня церемония вручения наград, — ответила Мариетта. — А днем от него ждут пресс-конференции.
— Понятно. — Филипп взглянул на Беннати. — Кристос, жизнь продолжается, этот фильм…
— Кристос! — Женни вдруг встрепенулась. — Ты выступишь перед камерой на весь белый свет, ты скажешь, что ищешь Жеральдину Ласситер, может, она откликнется. Или кто-то из ее знакомых.
Кристос метнул гневный взгляд в ее сторону, но тут зазвонил телефон, и он схватил трубку.
— Мсье Беннати, просят мсье Дэнби.
Кристос передал Филиппу трубку.
— Да, да. Это Филипп Дэнби. О Долли. Привет. Да, я оставил сообщение… Но новостей пока никаких… — Долгая пауза, он слушал Долли. Потом сказал: — Понятно. Ну что ж, большое спасибо, ты мне очень помогла.
Повесив трубку, он повернулся к Кристосу.
— Долли Паттерсон. Она знала Жеральдину… Жеральдина уже несколько лет назад вышла замуж за некоего Даффела и уехала в Штаты. Похоже, что в Нью-Йорк. Они с Жеральдиной перестали общаться примерно с середины 70-х.
В комнате снова воцарилось уныние, Кристос нахмурился.
— Ну так что насчет пресс-конференции? — Женни вновь обратилась к нему с тайной надеждой. — Это же точно будет транслироваться на Штаты. И если…
— Чтобы найти ее, не нужна пресс-конференция, — вдруг воскликнул он, сверкнув глазами. — Мне вообще не надо ее искать! — и, схватив ключи от машины, он выбежал из комнаты.
Люк размахивал над ними ножом, которым обычно разрезал их веревки. Внезапно он схватил Аннализу за руку и с диким смехом вытащил ее из постели.
— Кори! Кори! — стонала Аннализа, Кори уже тянулась к ней на помощь, но когда руки их уже почти сцепились, Люк полоснул по локтю Аннализы ножом. Он стащил ее на пол и под отчаянные крики Аннализы стал беспорядочно тыкать ножом в беззащитное тело.
— Нет! — Кори попыталась выбраться из постели, но страшный удар в лицо отбросил ее обратно.
Какие-то жуткие звуки рвались из Люка — клокотание, рычание: изо рта текла слюна, он отбросил нож и схватил Аннализу за волосы.
— Нет! Нет! Нет! — Она рыдала, когда он пытался поставить ее на ноги. Потом ударом в лицо впечатал ее прямо в стену. Она рухнула на пол как подкошенная, Кори же, обезумев от страха, попыталась снова прийти ей на помощь.
— Люк, нет! — хрипло прокаркала она, но Люк сорвал с Аннализы белье.
У Кори закружилась голова, она видела, как Люк терзает бездыханную сестру, и, собрав остатки сил, бросилась на него, но он, пошатнувшись, ударился о стену. Кори схватила его за волосы и сильно оттянула голову назад, он закричал от боли, а она так дернула, что Люк выгнулся. Из него потоком хлынули жуткие ругательства, он железной хваткой вцепился в ее запястье. Он кричал, рычал и визжал в нечеловеческой ярости.
Кое-как вывернувшись, Люк ударил ее головой в грудь с такой силой, что она отлетела к туалетному столику, потом пнул по ногам и она без чувств повалилась на пол. Он пинал ее по голове, по ребрам, по спине, невероятная боль обжигала ее измученное тело.
Люк, задыхаясь и рыча, повернулся к Аннализе, пот струился по его лицу, слюна смешивалась с кровью, его распирало от желания. Аннализа мутным взором скользнула по нему, когда он схватил ее за руки, прижал к себе и засунул свой язык ей в рот.
Кори в агонии и ярости пыталась сфокусироваться на ноже в нескольких шагах от нее. Она задыхалась от жгучей боли, но когда Люк бросил Аннализу на постель, попыталась дотянуться.
Поток отвратительной брани сорвался с его окровавленных губ. Он держал Аннализу за волосы, пытаясь силой вынудить на минет. Аннализа задыхалась и плевалась и, собрав остатки сил, пыталась отвернуться.
И вдруг просунула руку ему между ног…
С ножом в руках Кори с трудом поднялась с пола, схватилась за туалетный столик, но тотчас на миг потеряла сознание. Все вокруг плыло как в тумане, ослепляющая боль пронзала голову, она шагнула вперед, споткнулась, упала на колени, когда Люк неожиданно взвыл, голова его резко дернулась назад: он оскалился, как в агонии, и словно клещами схватил Аннализу за запястье, пытаясь оторвать от самого болезненного места.
— Сука! — заорал он и ударил кулаком в живот.
Когда он снова занес руку, Кори сделала бросок. Нож вонзился в плечо, но соскользнул, наткнувшись на кость. Он повернулся в дикой злобе, его впалые глаза сверкали, ноздри раздувались от ярости.
Кори сделала еще попытку. Он схватил ее за руку, вывернул и впился зубами. Кори завыла от боли, и нож упал на пол.
— Сука! — орал он, отплевываясь и брызгая кровавой слюной. Поливая ее площадной бранью, он сдавил ее горло, потащил через комнату и принялся бить головой о стену, пока она не потеряла сознание. Затем схватил за руку и поволок к постели.
Кори неуклюже упала на кровать рядом с Аннализой, затем сестру Люк столкнул на пол, перевернул ее на живот и, вдавив в матрас, стал срывать с нее белье.
Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Люк схватил ее за бедра, пытаясь приподнять и поставить на колени. В руке его сверкнул нож, он играл ножом прямо у нее перед глазами. Она слышала его хихиканье, мычание, ощущала вонючее дыхание, а потом боль пронзила ее, расколола надвое…
Ее будто разрубили топором — с такой жестокостью он вошел в нее, раздирая на части. Она рухнула под ним, и он всем телом навалился на нее. Кори плыла как в тумане, она уже ничего не соображала, мозг полностью отключился. Люк завернул ей руки за спину и с сумасшедшей яростью насиловал ее.
Рядом с пола пыталась встать Аннализа. Кори чувствовала, как кровь стекает по ее бедрам, он с силой упирался ей в шею. Свободной рукой он приподнимал ее, когда хотел сделать побольнее.
— О нет, — пробормотала она, заметив, как взгляд Аннализы упал на нож в его руке. — Помоги! — вырвалось у нее. — Помоги, — снова выдохнула она, пока Аннализа колебалась.
Через секунду дверь скрипнула и закрылась: Люк привстал, перевернул ее на спину и раздвинул ей ноги.
Казалось, этому не будет конца. Никогда еще не знала Кори такой боли и унижения.
Кристос, вцепившись в руль, выводил машину на главную дорогу, он был таким же бледным и напряженным, как и костяшки на руках. Рядом сидел Филипп, тоже взведенный до предела. Он догнал Кристоса у лифта.
— Надеюсь, о Боже, что вы правы, — Филипп резко задержал дыхание, когда Кристос с ревом пересек три полосы, чтобы повернуть к восточной части Ниццы.
Теперь стало ясно, почему имя Жеральдины Ласситер беспокоило Кристоса. Знай он ее под этим именем раньше, он сразу бы вспомнил. Но Жеральдину Даффел и ее мужа Патрика он никогда не забудет. На одной из вечеринок, именно здесь, на юге Франции, они и встретились.
То, что Фитцпатрик у них, конечно, маловероятно, но если Люк все эти годы поддерживал отношения с Жеральдиной, тогда вполне возможно, что она позволяла ему свободно распоряжаться их виллой на мысе Ферра.
— А вы помните, где это? — Филипп очнулся минут через пятнадцать после того, как Кристос повернул к мысу.
— Более-менее, — ответил Кристос. — Узнаю, когда увижу.
Справа плескалось море, слева раскинулись сады. Большинство вилл не просматривалось с шоссе. Кристос замедлял ход у каждой, но он почти не сомневался — та, что он ищет, ближе к вершине.
Наконец они доехали. И Кристос благодарил Бога, что на почтовом ящике стоит имя владельца, ибо, когда они с Филиппом вышли из машины и встали перед большими железными воротами, он не узнал этот дом. Сквозь густые деревья просматривались лишь верхние окна, закрытые ставнями, казалось, их не открывали несколько месяцев.
Уныние и разочарование охватили его. А в это самое время Аннализа, которую не видели ни он, ни Филипп, дергала дверь, пытаясь ее открыть.
— Ничего, стоило все-таки попытаться, — Филипп положил Кристосу руку на плечо.
— Конечно, — Кристос отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. — Но надо войти внутрь, убедиться.
