Он сам позвонил ей и попросил приехать. Мать сказала, что, возможно, Кори не захочет его видеть, очнувшись. Люк выбил ее из колеи, и вполне возможно, она вообще возненавидит мужчин. Он испугался до полусмерти, когда Горовиц подтвердил слова его матери. Вот тогда-то он и позвонил Поле, поскольку и Горовиц и больничный врач в один голос настаивали на присутствии кого-то близкого, кого Кори любит и кому доверяет.
То, что им удалось спасти ее жизнь, — это просто чудо. Револьвер был уже приставлен к виску Кори, Люк спускал курок, когда инспектор Тибо выстрелил. В тот же миг один из его людей, прокравшихся через веранду, сдернул Кори со стены.
Услышав выстрел, Кристос и Филипп, которых заставили ждать снаружи, бросились в дом, прежде чем их успели остановить. Полицейский уже вносил Кори на веранду. Кристос на мгновение испытал такой глубокий шок, что абсолютно инстинктивно попытался вырвать Кори из рук полицейского.
— Все в порядке, — сказал мужчина, отдавая ее Кристосу. — Она жива. Подоспели вовремя… — Он испуганно осекся — нечеловеческий крик невероятной, дикой боли разнесся над морем.
— Аннализа! Аннализа! — завывал Филипп, прижимая ее к себе. — Боже! Моя любимая Аннализа!
Кристос прильнул к Кори, инспектор Тибо осторожно поднял Филиппа на ноги, кто-то из полицейских принял Аннализу из рук отца и поспешил к подъехавшей «скорой помощи». Всю дорогу Кристос, сидя подле Кори, благодарил Бога, что ему хватило настойчивости убедить Тибо; он пообещал лично возместить ущерб, если только это препятствует взлому виллы. Тибо нехотя согласился, но у ворот исчезли последние сомнения. Такси, залитое кровью, они увидели сразу.
Сейчас Кристос с Полой сидели у больничной койки, склонясь над бледной избитой Кори. Им почти сразу же сообщили, что она останется жива. Но никто пока не мог сказать, как отразится на ней пережитое. И конечно же, больше всего это касалось Кристоса.
Кори спала, впрочем, час назад она уже открывала глаза. Правда, она никого из них не узнала, но доктор не удивился: Кори попозже снова придет в себя.
И Кристос, и Пола встрепенулись одновременно — Кори шевельнулась, открыла глаза, на лице ее отразилось смятение. Она пыталась сфокусировать взгляд.
— Кори! — хрипло позвал Кристос.
Она повернула к нему голову, сосредоточилась.
Он неловко улыбнулся, поднес ее руку к губам и весь сжался от страха, что она вот-вот отпрянет. Слезы навернулись у него на глаза, когда он почувствовал ее слабые пальцы.
— Я люблю тебя, Кори Браун, — еле выдохнул он.
Она улыбнулась. И все-таки ей удалось разжать пересохшие губы и каким-то не своим голосом произнести:
— Я тоже тебя люблю.
Кори повернулась и на миг смешалась, увидев Полу. Потом вдруг закрыла глаза, и лицо ее исказила жуткая гримаса.
— Аннализа, — прошептала она. — Где Аннализа?
— Я позову доктора, — сказала Пола.
— Где Аннализа? — зарыдала Кори. — Где она?
— Ш-ш-ш. Все хорошо, — успокоил ее Кристос. — Она здесь же, в больнице.
— А она?… Кристос, скажи мне… она…
— С ней тоже будет все в порядке. Правда, она очень сильно порезана и еще не пришла в себя от шока, но…
— Но кровь. Так много крови…
— Я все тебе объясню, — ласково пообещал он. — Это в основном не ее кровь. А сейчас не беспокойся.
Вошел врач, и Кристос с Полой удалились в коридор. В палату тотчас юркнули медсестры. Кристос нервно зашагал по коридору.
Доктор высунулся из палаты и обратился к Кристосу, узнав, что Пола не говорит по-французски.
— Медсестры сейчас готовят ей ванну.
Они ждали, кажется, целую вечность, но наконец медсестры разрешили им войти.
— Врач предупредил — на несколько минут, — бросила одна из них.
Кристос посмотрел на Полу.
— Идите, я подожду.
К удивлению Кристоса, Кори сидела на кровати, надевая халат.
— Что ты делаешь?! — встревоженно воскликнул он.
— Я хочу увидеть Аннализу. Можешь отвести меня к ней? Пожалуйста, — добавила она, когда он стал возражать.
— Кори, доктор не разрешил тебе вставать.
— Я должна ее видеть, — Кори заволновалась.
— Хорошо, хорошо, — Кристос приобнял ее, успокаивая, потом сам принялся застегивать ей халат.
— Все нормально, я сама, — Кори легонько оттолкнула его.
Эти невинные слова ударили Кристоса, но он опустил руку и двинулся из палаты вслед за ней.
Аннализа лежала в соседней комнате. Перед тем как войти, Кори мгновение поколебалась, словно собиралась что-то спросить. Но передумала и, решительно толкнув дверь, заставила себя войти. Остановилась в оцепенении, и Кристос, взглянув поверх ее головы, увидел на подушках смертельно бледное перевязанное лицо Аннализы и неподвижно сидящую подле нее Октавию.
Кори открыла было рот, но слова словно застряли в горле. Она повернулась к Кристосу. Тот покачал головой, потом отошел в сторону и хотел уже закрыть дверь, когда Кори вдруг резко повернулась и снова толкнула ее.
— Вон отсюда! — закричала она. — Уберите эту женщину от Аннализы!
— Ш-ш-ш, — Кристос попытался обнять ее, но Кори высвободилась.
— Вон! — кричала она. — Уберите отсюда эту шлюху! — Потом пересекла комнату и с дикой яростью ударила Октавию прямо в лицо.
Октавия не пыталась защищаться, Кристос оттащил Кори.
— Пусти меня! — рыдала Кори. — Ты не знаешь, что она сотворила!
— Эй, эй, — Кристос держал ее, — давай выйдем отсюда. Пошли. — Обняв за плечи, он повел ее обратно в палату.
Кори села на кровать, обхватила колени руками и поникла головой. Кристос отошел к окну.
— Ты знаешь, — наконец решилась Кори, — о Люке и Аннализе?
Он поднял на нее глаза, и сердце его сжалось — она избегает его взгляда.
— Да, — сказал он.
— А об Октавии?
— Да.
— Тогда почему ты остановил меня?
— Потому что сейчас это ничего не изменит, дорогая.
— Пожалуйста, не называй меня так, — сказала Кори и снова опустила голову.
Они умолкли, в дверь постучал Филипп.
— Кори? — осторожно спросил он.
Она подняла голову.
— Я был там… Тело Люка… Просто никого больше не было, чтобы опознать.
— О Филипп! — простонала Кори и потянулась к нему.
— Мне очень жаль, — он приблизился к ней. — Я должен был знать… Должен был понять…
— Нет, не говори так. Ты не виноват.
В темных глазах Кристоса светилась бесконечная боль. Кори с отцом продолжали успокаивать друг друга, Кристос тихо вышел из палаты.
— Вам надо с ней поговорить. — Пола нашла Кристоса в отеле «Мажестик». — Может, мне поговорить вместо вас?
Кристос покачал головой:
— Мне кажется, еще слишком рано…
— Но она любит вас, Кристос, я знаю. Ей и правда, чертовски много пришлось пережить, но она хочет, чтобы вы были рядом. Поверьте мне.
— Что, она так сказала?
— Нет, не словами. Но я знаю Кори, я чувствую это.
— Конечно, я тоже знал, до всего этого, но то, что он натворил, слишком глубоко ранило ее…
— Кристос, не сдавайтесь. Конечно, будет трудно, но вы нужны ей. В самом деле! Пожалуйста, не бросайте ее.
Гнев вспыхнул в глазах Кристоса.
— Ты всерьез думаешь, что я способен ее бросить? Что она так мало значит для меня? Просто пока она меня не подпускает.
Они сидели в баре отеля, не притронувшись к напиткам. Под взглядами зевак Пола испытывала неловкость, некоторые даже указывали на них пальцем. В другое время она бы не преминула возгордиться — ее видят с самим Беннати! — но в данных обстоятельствах лучше бы они, черт побери, занимались своими делами. Кристос ни на кого не обращал внимания — он привык и думал только о Кори и о том, как ему со всем этим сладить.
В бар вошла Женни и подсела к ним.
— Как дела?
— Замечательно, — ответил Кристос бесцветным голосом.
Женни взглянула на Полу, потом, глубоко вздохнув, спросила:
— Отменить твой завтрашний вылет?
Кристос обиженно посмотрел на нее.
— Думаю, не помешает, — ответила за него Пола. — Кори не выпишут до понедельника.
— Ладно, — кивнула Женни. — А как она сейчас? Меня к ней пустят?
— Сомневаюсь, — Пола взглянула на Кристоса. — Но вы можете попытаться. — Беннати вдруг встал и вышел из бара.
— А что я такого сказала? — изумилась Женни, глядя ему вслед.
— Кори отказывается его видеть.
— О Боже, мой язык!
Появился официант, Женни заказала себе скотч.
— Да, неделька для него была еще та, — печально протянула она. — Не такая, конечно, как для Кори и Аннализы, что уж тут говорить, но вы, кстати, не слышали, он ведь не получил Золотую пальмовую ветвь. Впрочем, думаю, сейчас ему на это наплевать.
— Но его же наградили как режиссера? — спросила Пола.
— Конечно. Но ему все равно.
Пола задумчиво насупилась:
