— Да, поедем за Радклифом.
Аннализа уже пробиралась через лужайку, превозмогая боль. Она слышала, как остановилась машина, сердце ее замерло от проблеска надежды. Простыня, в которую завернулась Аннализа, зацепилась за ветку, она дернула… Она понятия не имела, кто в машине, но закричала. К ее ужасу, автомобиль тронулся.
— Нет! Подождите! — кричала она, падая на колени, спотыкаясь, вставая и снова падая. — Подождите! Пожалуйста, подождите! — рыдала она, схватившись за дерево и пытаясь стоять прямо.
Она добралась до ворот в тот самый момент, когда машина Кристоса скрылась за поворотом.
— Нет! Нет! Нет! — задыхаясь, плакала девушка, в отчаянии упав на ворота. — Пожалуйста, ради Бога!
Именно здесь и нашла ее, скрюченную и безвольную, Кори. День клонился к вечеру. Кори всю ломало от перенесенного кошмара, но она пыталась поднять Аннализу. Люк наблюдал за ними с револьвером в руке. Девушкам в глаза бросился передок такси в кустах, за домом, при виде тучи зеленых жирных мух, кружащих над машиной, их чуть не стошнило.
Люк отвел их в дом и поместил в отдельные комнаты. Кори никак не могла прийти в себя после случившегося, в соседней комнате что-то бессвязно бормотала Аннализа: он ее запер вместе с кроликами.
Кори приподнялась на постели, услышав звук удара, но теперь она ничем не могла помочь Аннализе. Вообще ничем.
— Нет, Люк, нет, пожалуйста, не убивай их. — Голос Аннализы сорвался от отчаяния.
Дверь хлопнула, Люк тяжелой походкой спускался по лестнице. Затем наступила тишина.
Спустились сумерки, когда Кори услышала шум машины. Блеснула слабая надежда, но ни голосов, ни звуков, только крадущиеся шаги по гравию. Через несколько минут она услышала, как Люк поднимается по лестнице.
— Вставай, — бросил он. — Ты мне поможешь.
— Что? — она застонала от сильной боли, пронзившей все ее тело, когда она шевельнулась.
— Поможешь избавиться от тела таксиста.
Кори замутило, стало ясно — что бы там ни было, она не в состоянии прикоснуться к трупу. Но она боялась спорить и, морщась от боли, заставила себя подняться.
— Что ты собираешься с ним делать? — тупо спросила она, ковыляя перед ним.
— Сброшу с веранды в море. — От его будничного тона у Кори закружилась голова.
Ночь была совершенно черная. Только плеск волн в отдалении и металлический скрежет цикад нарушали тишину. Кори остановилась на последней ступеньке, наблюдая за Люком, который в слабом свете, сочившемся из холла, обходил такси.
— Иди сюда, — велел он, открывая заднюю дверь. — Вытащим.
Кори переставляла ноги, но мозг ее был парализован, в голове стояла звенящая пустота. Она невидяще уставилась на аморфную массу в темноте.
— Бери за ноги, — скомандовал Люк.
Ее подташнивало, но, отвернувшись, она протянула руки вперед. Люк взялся за торс, Кори дотронулась до ног. И в тот же миг отдернула, непонимающе уставившись на руки. Ладони были в крови. Она застыла от ужаса и вскинула голову, издав дикий нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах. Она взялась не за тело таксиста, она взялась за тело Аннализы.
— Мне все понятно, — перебил Радклиф Кристоса, — но это не моя территория. Раз француз велит сперва связаться с владельцами, значит, так и надо.
— А если мы их не найдем? — прошипел Кристос. — Если из-за этой чепухи, бюрократии… — Он осекся: открылась дверь и вошел толстый, дымящий сигарой французский инспектор.
— Господа, — по-французски начал Тибо, — насчет вашего дела ответа пока нет…
Кристос единственный понимал по-французски и с нарастающей яростью ждал конца фразы.
— Он говорит, нет ответа от Даффела, его номер в Нью-Йорке не отвечает, — резко перевел он, — они пытаются связаться с кем-либо, кто мог бы отпереть местную мэрию и проверить в списках, являются ли до сих пор Даффелы владельцами.
— Если и являются, а мы так и не сможем с ними связаться? — раздраженно бросил Филипп.
Кристос спросил Тибо.
— Тогда надо попробовать выяснить, нет ли у кого из соседей ключей, — с горечью перевел Кристос.
— А мы в это время так и будем сидеть сложа руки…
— Постойте! — перебил Радклиф. — Пока ведь не известно, там ли они вообще. Вы сами сказали, место выглядит так, будто там вообще никто не живет.
— В любом случае флаг он наверняка не вывесит.
— Я вернусь, — с приятной улыбкой пообещал Тибо и вышел.
Минуты текли, а они все сидели и смотрели через стеклянную перегородку на суету полицейского участка.
— Так вы собираетесь присутствовать на церемонии награждения? — Радклиф решил сменить тему.
— С меня хватит! — взвился Кристос, вскочив на ноги. — Достаточно! Или они сегодня же откроют виллу, или я их же проклятыми револьверами взорву эти замки сам! — И он пулей вылетел из комнаты следом за Тибо.
На веранде горели лампочки, в черноте за верандой тонуло море, как бы спрыснутое огоньками яхт. Кори, обмякнув, привалилась к забору, дрожа от ужаса. Аннализа, связанная и избитая, залитая кровью, безжизненно лежала в шаге от нее. Люк, сидя у стены, молчал, не так давно поинтересовавшись у Кори, не хочет ли она есть. Кори онемела от этого кошмара, и он просто сидел и смотрел на нее.
Наконец Люк шевельнулся и револьвером показал — встать.
Кори сжалась, но когда он шагнул к ней, она, держась руками за стену и дрожа от страха, попыталась подняться на ноги.
— А теперь тебе придется забраться на стену, — приказал он.
Глаза Кори округлились от ужаса.
— Ну-ка живо залезай!
Она с трудом вскарабкалась, но на узкой полоске стены встала на колени, стоило ей выпрямиться, как она тотчас рухнет.
Люк отвернулся, закрыв лицо руками; он плакал. Наконец он поднял на нее пустые, бесцветные глаза. Протянул к ней руку, поддержав, когда она накренилась, потом очень тихо произнес:
— Теперь пришло наше время, Кори. Для нас обоих. Давай поднимайся.
— Нет! — зарыдала Кори, когда он попытался ей помочь. — Пожалуйста, Люк! Не заставляй меня это делать!
— Извини, — сказал он нежно. — Другого пути нет… Но скоро ты уже будешь там.
Прильнув к столбику за спиной, Кори поднялась на ноги.
— Люк, пожалуйста, — умоляла она.
— Ты можешь помочь… Ты поможешь мне, Кори, когда мы попадем туда…
— О Люк, ну пожалуйста, послушай меня…
— Что ты можешь теперь сказать мне, Кори. Я должен умереть. После того, что я сделал с собственной дочерью…
— Ну Люк…
— Я не знал, — тупо продолжал он, — сначала. А к тому времени, когда узнал, было слишком поздно. Я спал с собственной дочерью.
— Да, но это можно было прекратить!
Он покачал головой:
— Я пытался. Поверь мне, я пытался. Я был влюблен в нее. Всегда влюблен. Потому ты и должна пойти с нами туда. Там ты будешь удерживать меня от нее, Кори. Ты должна мне помочь.
Кори зарыдала, когда весь ужас, его мольба дошли до нее.
— Люк! Да что ж это такое? Почему? Сейчас ты совершенно спокоен. Что тебя заставляет…
— Я изгнал его, Кори. Теперь я избавился от него. Я сделал все, что он хотел от меня. Все, что он мог бы сделать сам…
— Кто, Люк? О ком ты?
— О своем отце, конечно. Я делал с собственной дочерью то же, что он со своей. Но она не будет жить такой жизнью, как Сиобан. Я освободил ее. — Его взгляд остановился на Кори. — Я знаю, тебе больно, Кори, но я не хотел. Я просто ничего не мог с собой поделать. Пожалуйста, постарайся понять. Может, это должна была быть Аннализа, не ты. Может, Сиобан. Я больше ничего не знаю. Все, что я знаю, — мне нужна твоя помощь.
— Но зачем для этого умирать? Я помогу тебе…
— Нет. — Он покачал головой. — Ты уйдешь к Кристосу и забудешь про меня.
— Неправда! Я помогу тебе, Люк.
— Тогда умрем вместе.
Она в отчаянии зарыдала.
— Я не хочу умирать, Люк, — умоляла она. — Пожалуйста, не надо.
— Извини, — он спокойно поднял пистолет и приставил к ее виску.
— Нет! Нет, ну пожалуйста, — из-под ее закрытых век катились слезы.
— Все хорошо, я буду с тобой, — бормотал он. И когда он нажал на курок, последнее, что осознала Кори, — ее тело дернулось, будто его скинули со стены. И под эхо выстрела она погрузилась в полную темноту.
Кристос поднял глаза и посмотрел через комнату на Полу. На хорошеньком, почти детском личике отразились все ее переживания, и ему хотелось протянуть ей руку. Она подняла на него глаза и улыбнулась, словно подбадривая, но печаль ее была слишком глубока.
Все они с трудом приходили в себя после всего этого кошмара, и мучительнее всех Пола. События последних нескольких дней почти не поддаются пониманию. Этот мир для Полы, не выезжавшей за пределы Эмберсайда, должно быть, показался ей безумным.
Он сам позвонил ей и попросил приехать. Мать сказала, что, возможно, Кори не захочет его видеть, очнувшись. Люк выбил ее из колеи, и вполне возможно, она вообще возненавидит мужчин. Он испугался до полусмерти, когда Горовиц подтвердил слова его матери. Вот тогда-то он и позвонил Поле, поскольку и Горовиц и больничный врач в один голос настаивали на присутствии кого-то близкого, кого Кори любит и кому доверяет.
