семьями и познакомиться не успели. А когда похоронил тещу, в моей жизни появилось сообщение о Кристине. Я хорошо все взвесил и решил, что ради памяти дорогих мне женщин, должен принять деятельное участие в судьбе девочки.
При этом Макс снова слегка скривился, так как говорил правду, скажем так, частично. И для верности протер стекла очков низом шерстяного свитера. Но герр Клаус об этой его особенности не знал и не придал значения. Он одобрительно кивал на слова собеседника, выслушав, продолжил:
— Но я должен предупредить, что просто не будет!
— Она неадекватный ребенок? — насторожился Боярский.
— Нет, что вы! Крис изумительный разумный ребенок. Она самостоятельная молодая девушка, которая умеет решать почти все свои проблемы.
— Девушка? — этот поворот событий был неожиданным. — А сколько ей лет?
— Через месяц исполнится восемнадцать.
Макс мысленно вычел возраст Кристины из возраста Ирины, какой бы исполнился его бывшей жене на сегодня и изумленно присвистнул:
— Не думал, что моя … жена была такой шустрой в столь раннем возрасте! — перед словом «жена» он несколько замешкался. Давно бывшую мадам Боярскую так не называл.
— Вот из-за этой самой «шустрости» герр Владимир и стал одиноким отцом. Фрау Иванова просто принесла ему внучку и велела забирать, чтобы ребенок не портил будущее её дочери, — объяснил ситуацию поверенный.
— На Брониславу Львовну очень даже похоже! — согласился Макс. — В юриспруденции она была крайне щепетильна и разумна, но в жизни совершила много спонтанных и необъяснимых поступков. Один из них, что я сижу здесь и собираюсь взять на попечительство ее внучку.
— Она вас принуждала? — округлил глаза немец.
— О, нет, она меня простимулировала. Поэтому встречаю вас я без малейшего принуждения.
— Отлично, тогда слушайте дальше, — вздохнул он и продолжил. — Вся проблема в наследстве. Кристина очень богатая наследница. А Абертон полунищее террористическое государство. И им нужны деньги, очень большие деньги. Они есть у юной фройляйн. Но чтобы они служили на благо эмирата, она должна выйти замуж за его подданного. А пока они лежат на счету и не работают.
— Она может от него отказаться? Я имею в виду наследство.
— Девушка уже задавала такой вопрос. Увы, нет. Пока она не станет совершеннолетней по Абертонским законам. Это случится в двадцать один год. Я боюсь, что ей просто не дадут дожить до этого возраста незамужней фройляйн. Террористы чертовы.
Вольф ругнулся второй раз за последние дни. Ситуация действительно складывалась непростой.
— Как не дадут? Разве такое возможно в нашем современном мире? — удивился Боярский.
— В эмирате иное летоисчисление. Там на сегодня 1452 год. И мне иногда кажется, что они и живут именно в той эпохе, — покачал головой немец. — И у террористов есть свои люди, свои террористические щупальца практически во всех точках земного шара. Но я думаю, что Россия всегда боролась с подобными выродками. Поэтому и обрадовался, что у Крис здесь есть родня. Ваша страна гарантирует хоть какую-то защиту. Но в июне ее необходимо будет привезти в Германию. Девочка должна сдать выпускные экзамены. Не зря же она ходила в гимназию столько лет. Вы меня понимаете, герр Боярский?
— Конечно, герр Клаус. Я обязательно это сделаю. И в институт ее устрою, пусть продолжает учебу дальше.
— Было бы здорово, но наши абитуриенты не сдают вступительных экзаменов. Они зачисляются по итогам выпускных. И вряд ли немецкий аттестат зрелости окажется действительным на территории Росси, — Вольф задумчиво поправил очки.
— У нас много платных вузов! — горячо заверил его Макс. Ситуация раззадорила его не хуже пресловутого миллиона. — Куда-нибудь мы ее пристроим!
— Послушайте моего совета, молодой человек! — усмехнулся поверенный. — Пристройте ее лучше замуж! А еще лучше, женитесь на ней сами. Я правильно понял, что вы вдовец?
О, это был очень крутой поворот. Но ответить на него Боярский никак не мог. Хотя душу затопило необъяснимое облегчение, что не нужно жениться на Иде. Он это понял очень отчетливо именно сейчас.
— Я не готов отвечать, — покачал он головой. — Но где же Кристина?
Когда он заходил в vip- зал, то внимательно огляделся по сторонам. В центе у стола сидел лишь герр Клаус. А в дальнем углу сидело нечто, закутанное во что-то бежевое. Причем сидело так, что ни рук, ни ног видно не было. Он даже усомнился, человек ли это?
— Крис, девочка моя, — позвал Вольф. — Подойди к нам, пожалуйста!
Макс с любопытством наблюдал, как это нечто трансформируется в человека. Вот из бежевой кучки появились две ноги в белых кроссовках, затем две руки, которые откинули капюшон и явили свету белокурую головку. Девушка встала и медленно направилась в их сторону.
В этот миг у Боярского перехватило дыхание. Он словно вернулся в прошлое. Длинные волосы были серебристого цвета, какие были когда-то у Ирины. Но та всегда носила модное каре. А у девочки они спускались водопадом почти до пояса. Бледное лицо украшали огромные глаза-вишенки. Они так напоминали глаза Брониславы Львовны, что у мужчины даже сердце сжалось. Фигуру полностью скрывал бежевый спортивный костюм, который в современном мире молодежь называла «оверсайз», что фактически обозначало «с чужого плеча». Она медленно подошла к столу, сняла круглые белые наушники, хлопнула длинными ресницами и спросила неожиданно низки грудным голосом на чисто русском языке, внимательно посмотрев в глаза Боярскому:
— А бабуля где?
По растерянному взгляду адвоката Макс понял, что тот русского языка не понимает, поэтому перевел ему вопрос девушки. А затем представился будущей подопечной:
— Меня зовут Максим Боярский, я буду представлять твои интересы в России.
Она критически оглядела мужчину. Видно, что высокий, несмотря на то, что сидел на стуле. Длинные ноги в дорогих ботинках вальяжно растянулись под столом, загоняя ноги Клауса в уголок.
— Хм, хозяин положения! — подметила девушка.
Темные волосы бесформенной массой достигали плеч. Видимо, давно не стригся. Неожиданно яркие синие глаза прятались за красивой оправой очков. Возраст мужчины определить было сложно. Точно не двадцать, но и не пятьдесят. Где-то между тридцатью и сорока.
— Кристина Рух, — представилась в ответ. — И все же, где бабуля?
— Видишь ли, девочка, фрау Иванова, оказывается, тоже умерла неделю назад, — трагическим тоном сообщил герр Клаус. — Прими мои соболезнования!
— Что-то слишком часто я их слышу в последнее время, — фыркнула она. — Что здесь делает этот мужчина? Почему он меня встречает?
Это все было сказано на немецком языке. Макс уловил лишь суть, и то не факт, что правильно. Поверенный сделал девушке замечание, что говорить нужно на том языке, который понимают все собеседники. Она развернулась в сторону Боярского, как-то зло прищурилась и с вызовом ответила на английском:
— Я спросила, что
