его за руку, – Сеул сделал для нас все, что мог. Я приняла решение пойти учиться на бизнес-анализ. Ты решил проблему с ховером. Теперь нам пора домой.
– Сегодня сочельник. Разве ты не хотела отметить его как семья?
– Мы и отметим, но в самолете.
Кэтрин поднимает руку и, ласково улыбаясь, убирает ему волосы со лба.
– Нам больше не нужно быть здесь, любимый. Нам пора в гараж, и я буду рядом с тобой.
– Спасибо, – перехватывает он ее руку и прижимается к ладони губами. – Я люблю тебя, Кейт.
– Я люблю тебя, Том.
Нью-Йорк, январь 2019
Том опаздывает: с самого утра он возится с панелью, которая слишком нестабильно передает сигнал на джойстик. Почему он потратил столько лет своей жизни не на те знания? Время поджимает, а вместо действий он снова копается в учебниках, отчаянно пытаясь понять, в чем дело. Скорее всего, его проблему может решить какой-нибудь десятиклассник, но у Тома нет под рукой десятиклассника.
Парковка у клиники как назло забита: приходится сделать лишний круг, чтобы найти место для «Индиго». Том забирается в лифт ровно в час: теперь он официально опоздал на прием. Господи, Жасмин будет недовольно морщиться или даже отчитает его, как школьника. Нужно было прийти с учебником под мышкой для полноты образа.
К черту, все равно он почти может предсказать этот разговор: пора возвращаться к терапии. Слава богу, у него было три месяца нормальной жизни, как раз успел закончить большую часть работы. Теперь можно и поблевать.
– Доктор Райт? – заглядывает Том в кабинет, сделав виноватое лицо. – Позвольте?
– Добрый день, мистер Гибсон, – неожиданно спокойно произносит та. – Садитесь, пожалуйста. Кэтрин говорила, у вас прогресс в новом изобретении?
– Если вы о причине моего опоздания, то да, – уклончиво отвечает он.
– Поздравляю. При этом, мистер Гибсон, вы пропустили сеанс томографии, о котором мы договаривались.
– Разве? – пытается вспомнить Том. – В декабре вы отправляли меня погулять на пару недель.
– Сейчас январь, прошло больше месяца, – кивает Жасмин. – За время, что мы с вами не наблюдали за опухолью, она, к сожалению, начала прогрессировать.
– Что это значит для меня? – напрягается Том. – Что-то критичное?
– На снимке видны отдаленные метастазы. Опухоль начала проникать в другие органы, раньше она была локализована только в легких. Нам нужно немедленно возобновить терапию, и сразу с увеличенной дозы.
Сердце падает куда-то вниз, а голова начинает кружиться. Как бы бледного не словить. Том впивается ногтями в ладони, пока паника в ушах орет на все лады слово «метастазы». Он читал форумы и знает, какое это на самом деле дерьмо.
Таргет и иммунотерапия плохо помогали ему даже на предыдущей стадии. Скорее всего, прогноз выживаемости с появлением метастаз у него упадет до отметки «божье чудо».
Что ж. Придется молиться именно о нем.
– Давайте рецепт, – произносит Том. – Завтра начну пить таблетки.
– Мистер Гибсон… – Голос Жасмин смягчается. – Нам нужно очень внимательно отслеживать происходящее, чтобы была возможность при необходимости быстро скорректировать лечение.
– Вы командуете, я слушаюсь, – салютует он. – У вас есть для меня какой-либо прогноз?
– Мы все еще боремся за ремиссию, – отвечает она. – Метастазирование только началось, и важно быстро остановить этот процесс.
– Понял, не дурак. Значит, будем бороться.
Господи, это опять все заново, только, возможно, еще хуже, чем в предыдущие полгода. Усталость подкатывает к горлу тошнотой, но Том проглатывает ее и берет себя в руки. Будет стремно разреветься здесь, в кабинете заведующей отделением, которая еще и начальница его жены.
– Давайте пройдемся по анкете вашего самочувствия.
Когда Жасмин наконец отпускает его с пачкой свежих назначений и запланированной на утро пятницы капельницей, Том успевает взять себя в руки. Ладно, это пока просто несколько маленьких метастаз, которые едва заметны на снимке. Он сам не знает, потому что не решился посмотреть, но эта мысль становится настоящим спасением.
Они все еще борются за ремиссию. У него остается шанс, что это дерьмо окажется в прошлом, что сейчас они вернутся к терапии, таргет вспомнит, что он вообще-то эффективный парниша, убьет к чертям опухоль, а иммунотерапия догонит метастазы. По крайней мере, Том это так понял из объяснений Жасмин.
Пройдя дальше по коридору, он задерживается у двери в кабинет Кэтрин. Может, вернуться на работу, сказать ей, что торопился? Выбрать время получше, найти нужные слова, такие, чтобы она не паниковала раньше времени. Том не сможет ей соврать: они с Гэри – единственные близкие люди, которым нельзя.
– Мистер Гибсон, не стойте на пороге, – открывается дверь, и сияющий взгляд Кэтрин освещает весь коридор. – Как врач я бы рекомендовала вам поесть.
– Нельзя спорить с докторами, – спешно натягивает улыбку он, – меня так мама учила.
Они вместе добираются до столовой, и по дороге Том искоса смотрит на Кэтрин: она выглядит настолько спокойной и счастливой, что он будет полной свиньей, если испортит ей настроение. После всех проведенных вместе дней и ночей, после тревог и споров вокруг его лечения у них наконец все получилось. Им настолько хорошо вдвоем, что это не может испортить даже чертов рак.
Но если Том соврет, это уничтожит все, что они так долго строили.
– Как прошла встреча? – спрашивает Кэтрин, с предвкушением усаживаясь напротив своего подноса.
Ужасно. Отвратительно. С жутким повышением его шансов на смерть.
– Так себе, – признается Том. – Доктор Райт отчитала за опоздание. Завтра снова начинаю лечение. У меня появились…
Слово «метастазы» застревает в горле: он не готов видеть, как свет в ее глазах тухнет. Губы предательски дрожат, но прежде, чем Кэтрин успевает нахмуриться, с языка срывается позорная полуправда.
– Новые процедуры. Кажется, в этот раз мы серьезно возьмемся за мой рак.
– Прошло три месяца, – вздыхает Кэтрин и кладет ладонь на его руку. – Это значит, что уже пора. Ты переживаешь из-за побочек?
– Я вообще переживаю, – признается Том. – Было здорово в последние три месяца.
– Понимаю, – серьезнеет она. – Но это необходимо.
– Сейчас закончу прототип ховера и буду меньше работать. Больше времени потрачу на само лечение, а то у меня, кажется, хватит сил только на что-нибудь одно.
– Мне нравится твой настрой, – улыбается Кэтрин и сжимает его пальцы. – Теперь мы точно победим.
Стыд пожирает изнутри: хоть Том и не соврал, правды он тоже не сказал. Но она ведь с ума сойдет от переживаний: ей сказку о том, что метастаз три и маленькие, которую он скормил самому себе, не впаришь!
Он выиграет эту битву сам. Справится, и не с таким справлялся. Сдаст своей команде на доработку ховер, а пока
