Как бы то ни было, Александр уже понял, почему всю жизнь проносил в себе ощущение, что его предали. Четырехлетний мальчуган, плененный в глубоком темном колодце, без конца взывал к человеку, который всегда его защищал: к своей матери. Страх, отчаяние и малолетний возраст не позволили ему понять, что мама всеми силами пытается его спасти, однако пробиться к нему не в состоянии. И вот ребенок решил, что мама его предала, бросила его именно тогда, когда он больше всего нуждался в её помощи и защите. Вот почему у Александра не складывались отношения с женщинами, пока он не встретил её, Мередит. Она мысленно представила себе женщин, фотографии которых с Александром то и дело мелькали на страницах желтой прессы. Да, все они были темноволосые и знойные. Как Элизабет. Должно быть, Александр подсознательно выбирал женщин, похожих на мать, чтобы затем отыграться на них. Отомстить за предательство.
Лос-Анджелес.
Приостановившись перед дверью особняка Райана, Мередит вопросительно посмотрела на Александра.
— Ты уверен, что тебе это и в самом деле необходимо? — спросила она для очистки совести.
Александр кивнул.
— В этом доме живет мое прошлое, — сказал он, рассматривая старинные, в тюдоровском стиле, очертания дома. — Даже если я вспомню хоть что-нибудь, это очень поможет мне в дальнейшем.
Мередит, чуть поколебавшись, вынула из кармана ключ и отомкнула дверь. Затем толкнула её и вошла в дом. Александр последовал за ней.
— Поразительно, — сказала Мередит, осматриваясь по сторонам. — Здесь все осталось точь-в-точь так, как было при Томе Райане. Они не стали ничего менять. Как будто он до сих пор живет здесь.
Александр кивнул, но ничего не сказал. Он начал медленно ходить по комнатам, внимательно приглядываясь к обстановке, надеясь, что мебель или утварь пробудят в его голове хоть какие-то детские воспоминания. Мередит проследовала за ним в гостиную, затем в столовую, а оттуда в кухню. Она все ждала, пока Александр хоть что-нибудь скажет, однако тот хранил упорное молчание. Они прошли в кабинет Тома Райана. Фотографии в рамочках, которые Том держал на книжных полках, по-прежнему были на месте — здесь были фотографии самого Тома, его жены и их сына. Взяв одну из них, Александр пристально в неё вгляделся.
— Это мы с мамой, — задумчиво произнес он, всматриваясь в пожелтевший от времени фотоснимок.
Мередит кивнула.
— Да, Том говорил мне, что этот снимок сделан перед самым вашим отъездом в Европу.
Александр улыбнулся, потом вздохнул.
— Да, наверное, мы были тогда счастливы.
— Очень, — прошептала Мередит, обнимая его за плечи.
Александр снял с камина сверкающую золотую статуэтку и рассеянно повертел в руках.
— Элизабет ведь даже не узнала, что получила «Оскара», да? — спросил он.
Мередит снова кивнула.
— Да, церемония вручения наград состоялась, когда она уже была в клинике, — сказала она.
Александр грустно улыбнулся.
— Надо же, всю жизнь она мечтала об «Оскаре», но ей так и не суждено было узнать, что её наградили. — Чуть помолчав, он добавил: — Дорого она заплатила за эту славу. Поневоле задумываешься, а стоит ли вообще добиваться успеха.
Мередит посмотрела на него.
— Мне кажется, будь у Элизабет выбор, она предпочла бы сохранить сына, — сказала она.
Александр обнял её за талию.
— До чего же жаль, что я не могу проникнуть в её сознание, — вздохнул он. — Как бы мне хотелось, чтобы она поняла, что я жив.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и начали осматривать комнату за комнатой. В спальне Элизабет все оставалось именно так, как запомнилось Мередит после прежних посещений, даже шелковый малиновый пеньюар Элизабет был все так же перекинут через спинку стула. Мередит всегда казалось, что во всем доме эта комната самая красивая. Пастельные тона, мягкие ковры, изысканная мебель, длинное, вдоль всей стены, трюмо, напоминающее трюмо в театральных уборных. На противоположной стене были развешаны фотографии — главным образом, Тома и Дэвида. Александр долго разглядывал фотографии. Особенное его внимание привлек фотоснимок, на котором маленький Дэвид Райан играл на лужайке перед домом с лопоухим щенком-дворняжкой.
— Пыжик, — внезапно сказал Александр.
Мередит недоуменно подняла голову.
— Что?
— Пыжик, — повторил Александр. — Так звали щенка. Я подобрал его на берегу. Это было страшно давно. Мы ездили на пикник. Мы с мамой шли по песку вдоль океана, и вдруг я заметил этого щенка. — Он мечтательно улыбнулся. — Он сразу ко мне привязался и брел за нами до самой машины. Мы собрались уезжать, а я расплакался и плакал до тех пор, пока папа не согласился взять щенка домой. — Александр ошеломленно посмотрел на Мередит. — Я вспомнил! — выдавил он. — Я все помню: и пикник, и щенка, и берег океана!
Мередит обрадованно закивала.
— Это ещё только начало, — подбодрила она мужа.
— Я хочу теперь посмотреть на комнату Дэвида, — сказал Александр. — Точнее — на мою…
— Хорошо, — чуть поколебавшись, согласилась Мередит. — Пойдем.
Александр уже шагнул было к двери, но Мередит задержалась.
— Странно, — сказала она, обводя на прощание глазами спальню
Элизабет. — Столько лет эта комната была закрыта, но все здесь до сих пор цело, как будто Элизабет, Том и их малолетний сын до сих пор живут здесь…
И в это самое мгновение послышался громкий хлопок, а за ним треск разбитого стекла — один из стоявших на трюмо флакончиков с духами, к которым вот уже много лет никто не притрагивался, разлетелся вдребезги.
Перед самой дверью в комнату Дэвида Мередит, держа в одной руке ключ, а в другой навесной замок, вновь вопросительно посмотрела на Александра.
— Может, подождем до завтра? — заботливо спросила она. — Мне кажется, для первого раза впечатлений уже и так слишком много…
Но Александр лишь покачал головой.
— Раз уж мы здесь, то отступать не станем, — с мрачной решимостью сказал он.
Мередит с очевидной неохотой вставила ключ в замочную скважину и повернула. Внутри что-то щелкнуло, и замок открылся. Вынув его из петель, Мередит распахнула дверь, затем, войдя, нащупала на стене выключатель и повернула. Вспыхнул свет.
Александр вошел в комнату и огляделся. В детской, куда никто не заходил без малого уже тридцать пять лет, стоял затхлый запах пыли и плесени, но вместе с тем что-то здесь показалось ему неуловимо родным и знакомым. Нет, дело было вовсе не в том, что Александр знал: да, именно здесь, в этой комнатке прошло его детство. Нет, он и в самом деле вспомнил и эту комнату и многие находящиеся в ней предметы. В голове его замелькали видения, скорее даже беспорядочные фрагменты воспоминаний, которые тут же исчезали. Да, эта комната хранила тайну первых четырех лет его жизни.
