голову, и через мгновение в меня прилетает тяжелая ткань пиджака.
– Завернись и вставай, Нина.
Обращение по имени привлекает мое внимание, и я оборачиваюсь, одной рукой подтягиваю к себе пиджак. Распутин остался в одной белой рубашке, что совсем не скрывала его мощного тела, широких плеч и бычьей шеи.
– Я жду.
Помогать, брать на ручки меня он точно не собирается. Хотя и прекрасно понимает, что произошло. Ну что ж. Ладно. Я выдержу это. Выдержу унизительное мелькание голых участков тела, пока заворачиваюсь в пиджак, и даже косые взгляды омоновцев.
А самое главное тот путь, как по шаткому мосту, что мне надо проделать до стоящего прямо Распутина.
Он разворачивается, как только я приближаюсь на расстояние вытянутой руки. Останавливаюсь на пару мгновений и сразу же устремляюсь за ним.
Шагаю по круглой лестнице, за окном все еще глухая ночь и, судя по тучам, надвигается гроза. И меня ждет настоящий гром. Что он скажет мне? Обвинит? Решит, что после такого я ему не нужна?
Почему сейчас эта мысль не приносит нужного удовлетворения?
В машину меня никто не садит. Распутин идет по улице, вышагивая ровно, как солдат, а за нами его люди. Сейчас чувствую себя грешницей, что ведут на костер.
Голая под огромным пиджаком, который даже умудрился прикрыть мне колени. Это я ощутила, когда холодный воздух опалил щиколотки. При всем при том, что шла я босиком.
Только хочу напомнить об этом факте, как вдруг мы заворачиваем и оказываемся перед многоэтажным зданием. Отелем.
Хочу подойти ко стойке регистратора, но Распутин даже не смотрит в ту сторону, и я ясно понимаю, что он уже здесь живет. И именно здесь хотел провести ночь с той блондинкой.
А где она, кстати? Ждет его в кроватке, или, может быть, решила подкараулить и устроить скандал?
Как Распутин собирается объяснить мое появление?
– Может… я лучше в общежитие? – предлагаю, но вижу качание головой и смотрю, что он достал свой смартфон и смотрит в какие-то цифры. И меня прошибает ток.
– Сумка! – кричу и я хочу нажать на кнопку стоп. Но жесткие пальцы сжимают мои почти до хруста, а в грудь врезается что-то твердое. Опускаю взгляд и с удивлением замечаю сумку. Сразу ее хватаю, и еще надо умудриться не раскрыть широкий пиджак.
– Спасибо, – шепчу тихонько, поднимая взгляд и тут же его опуская магнату в ноги.
Он ничего не отвечает, только подталкивает меня за поясницу, чтобы вышла из лифта, когда тот остановился. Место, в котором он прикоснулся, начало нещадно жечь, и я невольно вспомнила, что от приставаний Виталика даже близко не было такого эффекта. Лишь неприятная тошнота.
Снова касание и мы останавливаемся у двери в номер, после короткого вжика заходим внутрь.
Номер, он… Если сказать мягко – шикарный. Огромный кожаный диван светлого цвета в одной комнате напротив плазмы. Письменный стол, ненамного меньше того, что стоит в кабинете Распутина. В открытой двери виднеется пустая, застеленная кровать такого размера, что, кажется, там может поместиться группа «Тодес» и станцевать еще на ней.
При этом бордовые и золотые оттенки обивки и стен создают очень богатый вид. Впрочем, под стать тому, как живет Распутин. И ему самому.
Пока осматриваю комнату, наконец, собравшись поднять челюсть, он проходит к своему ноутбуку и что-то печатает, коротко просматривает бумаги.
– Иди в душ, – кидает он фразу и продолжает работать. И я спешу поскорее выполнить его требование, только чтобы перестать находиться к нему так близко. Смотреть на жесткое, словно высеченное из камня лицо и просто подумать.
Обо всем.
В первую очередь, о своем поступке. Глупом. Недальновидном. Если честно, просто мерзком.
В ванной аккуратно вешаю пиджак на крючок и стараюсь не обращать внимания, что она по размеру примерно с нашу квартиру в Усть – Горске.
Иду в душ и прикрываю глаза, пока по телу бьют холодные струи воды. Освежают, дают жару тела и тошноты от чужих прикосновений сойти на нет. Остается только легкое головокружение, но в сознании легче, словно прошел дождь в душный, знойный день.
Начинаю замерзать и тянусь сделать воду потеплее, как она вдруг становится почти горячей, и я, мало соображая, открываю глаза и вскрикиваю.
Прямо передо мной оказывается огромная покатая мужская грудь, усыпанная темными волосами, стрелой уходящими вниз… Матерь Божья.
Глава 23.
Меня парализует. Происходящее выбивает из колеи настолько, что хочется помотать головой. Проснуться. Понять, что это просто кошмар. Кошмар то, как он нависает надо мной, как ставит свои ручищи, увитые венами и каплями воды по обе стороны от моей головы.
В глаза непрерывно смотрит. И молчит. Лучше бы ругал, а не стоял так близко, щекотал вкусовые рецепторы своим обжигающим запахом. Мужчины. Животного. Распутства.
– Меня чуть не изнасиловали… – напоминаю я, хочу хоть немного унять бешенное сердце, освободить себе пространство. Но, кажется, этот мужчина проник в мою душу и сковал ее цепями. За три поразительные встречи.
– А кто в этом виноват? – опускает он взгляд ниже, на грудь и долго жарит на костре мои чувства. Вынуждает стоять, дрожать и задыхаться.
И я хочу опустить взгляд, но дико боюсь того, что там увижу. Поэтому смотрю на кадык, что опускается и поднимается столь же размеренно, как его широкая грудь, покрытая волосами, стрелой уходящими…
Очевидно, здесь взбудоражена только я.
– Нина, – зовет он меня, и я как перед священником начинаю оправдываться.
– Вы, вы были в том кафе… с женщиной. А вы… вы сказали, что я стану вашей женой.
– Именно поэтому ты пудрила мозги этому дебилу, зная, что не ляжешь с ним?
Такая точная формулировка унижала и заставляла стыдиться. Мне хотелось оттолкнуть его, убежать или хотя бы прикрыть глаза. Но разве он дал мне это сделать.
Берет за подбородок, снова заставляет смотреть в глаза.
– Нина… Моя жизнь подчиняется определенному графику и распорядку, а ты его сегодня нарушила.
– Помешала вам заняться любовью? – говорю гордо, пытаясь сдержать слезы обиды и дрожь возбуждения от одного его касания.
На мои слова Распутин кривится. Наверное, не понимает, что такое любовь.
Правила, распорядки. Я тут при чем.
– Меня это не касается.
– Касается. Касается настолько, что ты сделаешь то, что необходимо.
О чем он? О чем он говорит? Я должна заменить шлюху? Заняться с ним сексом, потому что это написано в расписании?
– Я не буду, – кричу я ему в лицо, но он легко толкает меня к стене и приближает лицо к моему.
– Сделаешь, хотя бы потому что сама этого хочешь.
Нет, нет, не хочу. Не хочу ведь?
Он свободной рукой касается моего лица, проводит большим пальцем по губам и тут же ведет линию вниз, к груди, которую чуть сжимает.
Касается дрожащей руки и тянет ее. Заставляет коснуться чего-то твердого и мокрого. Трубы?
Смотрю вниз и пораженно замираю.
– Не хочу.
– Двумя руками, Нина. Вперед-назад, пока не скажу, что кончил.
– Но я
