— А если это все-таки произойдет, что мне делать?
От его беспокойства таяло сердце. И от жесткой линии, в которую сложились его губы. Я все никак не могла на них насмотреться, так что в итоге бросила тщетные попытки отвести взгляд и стала говорить не с самим Себастианом, а с его ртом, надеясь, что снова увижу, как приподнимется уголок этих губ.
— Если я не открою глаза сразу, попроси подключить меня к аппарату искусственного жизнеобеспечения. Рано или поздно я найдусь. С божьей помощью.
Надежды не оправдались — жесткая линия даже не дрогнула. Видимо, мое остроумие приказало долго жить. Что ж, бывает.
Не успев толком подумать, я подняла руку и провела кончиками пальцев по губам Себастиана. Он замер, а я заглянула ему в глаза. В них сияли отблески огня из амбара. Полюбовавшись пару секунд, я опустила голову и «нырнула».
И первым дело заморозила время, чтобы еще раз посмотреть, как он отреагировал, когда мои пальцы коснулись его губ. Все это совсем на меня не похоже. Я скорее из тех девушек, которые предпочитают дать деру и спрятаться в самом темном углу. Само собой, я целовалась с мальчиками и даже однажды занималась сексом. Однако в свои весьма зрелые двадцать четыре года так и не испытала сногсшибательного влечения, которое чувствуют другие девушки, как только видят некий умопомрачительный, по их мнению, экземпляр. Собственный застой я списывала на счет проблем с доверием. А еще я никогда не визжала и не хлопала в ладоши, когда получала подарки. Ну разве что разок-другой. Даже не знаю, хорошо это или нет.
За Себастианом я наблюдала долго. Так долго, что меня вполне могли бы обвинить в преследовании. В конце концов стала отматывать время назад, пока не увидела, как в амбар заходят трое мужчин, смахивающих на байкеров. Все трое приехали по тропинке на «харлеях», которые остались стоять у стены амбара. Я вошла следом и стала смотреть, как они разводят костер. Говорили обо всем на свете, включая и человека, которого считали стукачом. Похоже, звали его Слайдер, и тут до меня дошло, что я понятия не имею, под каким именем к байкерам внедрили Себастиана. Оставалось надеяться, что Слайдером называли не его, потому что планы на этого беднягу у собравшихся были внушительными.
Через несколько минут появился Юсефи, и мне понадобилась вся сила воли, чтобы не поддаться панике. От одного только взгляда на него сердце бросилось вскачь. С ним был какой-то парень. Маленький, бледный и очень похожий на типичного «ботаника». Я удивилась, что Юсефи предпочел такую компанию, но, послушав разговор, поняла: парень был чем-то вроде специалиста по технической части. Именно он создавал для Юсефи оружие.
Винс — здоровяк с широченными плечами, огромным животом и густой седеющей растительностью на лице (а значит, он был далеко не молод, потому что рассмотреть его получше оказалось невозможно) — пожал Юсефи руку и предложил гостям присоединиться к костру. Все расселись вокруг огня на складных стульях. Велев одному из своих людей караулить у входа, Винс перешел к делу. Какое-то время они с Юсефи вспоминали старые добрые деньки в тюрьме. Оказалось, они вместе работали на кухне, и в конце концов между ними завязалась неожиданная дружба. Дружба, основанная на том, что Винс спас Юсефи жизнь. Видимо, этим и объяснялось зародившееся доверие. Винс в шутку спросил, кто так достал Юсефи и кому предназначен «подарочек». Я не сразу сообразила, что подарком они называют бомбу. Рассмеявшись, Юсефи ответил, что получатель подарка живет в очень большом белом доме.
В белом доме? Их целью был Белый дом!
Торопясь вернуться в собственное тело, я чуть не споткнулась, а потом вспомнила, что все еще не знаю, где произойдет обмен. Отругала себя на чем свет стоит, вернулась в амбар и еще раз отмотала назад время, чтобы ничего не пропустить. Больше всего на свете хотелось вернуться к Себастиану и рассказать, где была назначена очередная встреча, но эти люди определенно не дружили с головой. Они вполне могли что-то решить, а через несколько минут передумать. И что нам тогда делать?
Поэтому следующие полчаса я сидела в стогу сена и слушала всякую ерунду. Наконец разговоры сосредоточились на технических аспектах доставки и размещения устройства вблизи Белого дома, чтобы наверняка поразить цель. А целью был, ни много ни мало, президент Соединенных Штатов. От непонятных подробностей голова шла кругом. Пришлось трижды раздраженно перематывать время, чтобы во всем разобраться.
Наконец все встали. Болтая о чем попало, Винс проводил Юсефи до выхода из амбара и крепко пожал ему руку. Они были слегка прозрачными, поэтому я отчетливо увидела клочок бумаги, перешедший из одной руки в другую. Сжав бумажку в кулаке, Юсефи с заговорщицким видом кивнул Винсу и вышел на улицу.
В панике я вскочила на ноги. Что там было написано? Номер на случай непредвиденной ситуации? Карта? Какие-то уточнения или даже изменения в планах? У меня на глазах Юсефи со своим мастером на все руки шагали по тропинке все дальше и дальше от тех кустов, за которыми сидели мы с Себастианом. Я обернулась, взвесила все за и против и поняла, что обязана увидеть эту бумажку, пока окончательно не потеряю Юсефи из виду. В этих лесах мне его в жизни заново не отыскать. А значит, придется уйти так далеко, как только смогу.
Пошел дождь, точнее даже ливень. Стало ясно, почему по пути сюда все вокруг было мокрым. Техник то и дело поскальзывался и оступался, но Юсефи его словно не замечал. С каждым шагом они становились прозрачнее. С каждой секундой лес все больше тускнел и расплывался. Каждый шаг отдалял меня от якоря, то бишь от меня самой.
Внезапно перед нами появилась машина — старый «бьюик», совсем не похожий на грузовик, в котором я чуть раньше видела Юсефи. Он сел на пассажирское сиденье, мастер влез за руль, и, как только за ним закрылась дверь, Юсефи развернул бумажку. Это была фотография мраморной статуи, изображавшей принцессу викингов. Если, конечно, у викингов были принцессы. Боевой нагрудник, длинные волосы, в которых затерялось множество тонких косичек, за спиной — два скрещенных меча, а за ними — крылья. Она была прекрасна.
Под фотографией кто-то написал «Полуденная Евхаристия».
К чему это, ума не приложу. Однако, как только бумажка прямо на глазах исчезла, а потом появилась вновь, я поняла, что зашла слишком далеко. Глубоко вздохнув (во время «нырков» я вообще-то не дышу в прямом смысле слова), я отпустила время, молясь, чтобы время отпустило меня.
А через полсекунды вернулась к Себастиану. Мои пальцы все еще касались его губ. В его улыбке все еще читалось удивление.
Я одернула руку и вскочила на ноги:
