Разрушенная клятва - Софи Ларк

– Ты отличный повар, – вынуждена признать я.

– А ты любишь готовить? – спрашивает Рейлан.

– Нет. Вообще-то, ненавижу.

– Почему?

– Столько возни ради чего-то, что сметут пять минут спустя.

Я не называю другую причину – я ненавижу заниматься тем, чего от меня ждут на основании того, что я женщина. Готовка, уборка, дети… Мне претит сама мысль обо всем этом и о том, чтобы позволить быту поглотить меня, пока мужчины проводят время, занимаясь более «важными» делами.

Моя мать никогда не была домохозяйкой, однако она во всем полагается на моего отца. Он глава семьи, а она – его правая рука. Я не хочу быть ничьей рукой.

Вот почему супружество не для меня. Когда Несса выходила замуж за Миколая, я отдала ей бабушкино кольцо, которое должно было перейти ко мне как к старшей из дочерей. Но я не собиралась надевать его.

Я знаю, что сегодня люди рассматривают брак как союз равных. Но, когда доходит до дела, чья-то карьера и амбиции выходят на первый план. Если одного из супругов пригласят на работу в Нью-Йорк, а другого – в Лос-Анджелес, то как они выберут, куда поехать?

Эгоизм – путь к разводу. Я лишь предпочитаю пропустить все промежуточные стадии и оставаться одна. Меня устраивает собственная компания и моя жизнь.

Во всяком случае, так оно и было, пока не появился этот дайвер и не разрушил все к чертям.

– Что? – спрашивает Рейлан.

– Что «что»?

– Ты нахмурилась, – говорит он.

– Мне просто… Мне жаль, что я разбудила тебя, – отвечаю я, избегая его взгляда.

– Эй, – Рейлан кладет вилку и накрывает мою ладонь своей. Она теплая и тяжелая и напоминает мне о том, какими теплыми были его руки прошлой ночью. От прикосновения его ладони по моему телу разливается то же мирное спокойствие. – Тебе ведь не нужно все время быть сильной. Это нормально, если подобное выбивает тебя из колеи.

Я вытягиваю руку, отодвигаю стул и встаю из-за стола.

– Я в порядке, – сухо говорю я. – В полном порядке.

Рейлан продолжает трапезу, очевидно, намереваясь прикончить всю тарелку.

Честно говоря, мне кажется, что он доедает все до последней крошки, просто чтобы позлить меня. Я стою и притоптываю от нетерпения, желая скорее выйти из квартиры.

– Что за спешка? – спрашивает Рейлан.

– У меня много работы.

– Сегодня суббота.

– У меня самый разгар важного проекта.

– Думаешь, это упрочит твои шансы на должность партнера? – спрашивает Рейлан, доедая последний кусок картошки.

Я вспыхиваю.

– Честно говоря, да, – признаюсь я.

– А разве это не предрешено? – говорит парень. – Ведь твоя фамилия уже и так на вывеске.

– Нет, не предрешено, – резко отвечаю я. – Но именно так все и думают. Вот почему мне приходится трудиться усерднее и оставаться допоздна. Иначе, какой бы я ни была умной и сколько бы ни привлекла клиентов, все будут считать, что я занимаю свое место лишь потому, что рождена Гриффин.

– Ладно, ладно, – говорит Рейлан, поднимая руки, словно он сдается. – Дай-ка я помою посуду и затем закину тебя к родителям.

Он убирает все со стола, ставит посуду в раковину и наполняет ту горячей мыльной водой. Быстро и эффективно парень устраняет беспорядок, казавшийся непосильным. Менее чем за десять минут все тарелки вымыты, высушены и расставлены точно по местам, а столешницы и плита приведены в прежний блестящий вид. Даже кухонное полотенце сложено и повешено на свое место.

– Это удовлетворяет вашим требованиям, сержант? – спрашивает Рейлан, и его голубые глаза светятся лукавством.

Иногда я с тревогой замечаю, что Рейлан словно читает мои мысли.

– Да, – чинно отвечаю я. – Все снова на своих местах.

Я хватаю свой портфель, тяжелый от бумаг, которые я захватила из офиса на выходные.

Я стащила ту стопку договоров купли-продажи со стола Джоша. Как я и подозревала, он к ним еще даже не притронулся, ленивый говнюк. Если бы Джош тратил меньше времени на слежку и болтовню, а больше – на работу, у него действительно был бы шанс стать партнером.

Я помню, что дядя Оран велел мне оставить Джошу эту сделку, но я уже начала работу над договорами, и мы должны закончить с ними прежде, чем перейдем ко второй стадии застройки Саут-Шора. Прямо сейчас это первостепенная задача моей семьи и Галло. Мы вложили в этот проект все, и я не могу позволить, чтобы какой-то идиот вроде Джоша все запорол.

Я отвожу Риону в особняк Гриффинов в Голд-Косте. Этот замок из стекла и металла – словно памятник тому, как их семья росла и процветала в Чикаго.

Когда мы входим в огромную светлую кухню, я вспоминаю, что здесь мы с девушкой и познакомились. Я бросаю на Риону взгляд, чтобы понять, думает ли она о том же, и перехватываю ответный взгляд, отчего на ее бледных щеках выступает легкий румянец.

Даже не знаю, почему мне так нравится дразнить девушку. Видимо, из-за ее настроя в любой ситуации сохранять невозмутимость и выдержку. Риона словно бросает мне вызов, а я никогда не отказываюсь на него ответить.

Имоджен Гриффин только что закончила завтракать. Она уже облачилась в стильное платье-футляр, а ее гладкий светлый боб сияет, как стекло.

Риона с матерью во многом похожи, но девушка чуть выше, и у нее рыжая шевелюра. Но смотреть на Имоджен – это все равно что смотреть на Риону двадцать или тридцать лет спустя. Живое доказательство того, что возраст будет ей к лицу, как какой-нибудь культовой актрисе, которая с возрастом становится лишь более царственной.

Впрочем, об этом можно догадаться и не глядя на Имоджен – Риона слишком упряма, чтобы позволить себе выглядеть менее чем на все сто.

Имоджен стремительно подходит к дочери и целует ее в щеку.

– Как ты, милая? – спрашивает она и ласково проводит рукой по волосам девушки.

Я удивлен, что Риона не сопротивляется этому, более того – ненадолго прижимается щекой к материнской ладони. Она явно уважает Имоджен.

Однако ни на секунду не подаст вида, что покушение на ее жизнь хоть как-то ее задело.

– Я в порядке, мам, – говорит Риона.

– Имоджен Гриффин, – произносит женщина, протягивая мне тонкую ладонь.

– Рейлан Бун.

– Спасибо, что прилетели помочь нам, – говорит она. – Данте очень высоко о вас отзывался.

– Я удивлен, – отвечаю я. – Обычно он довольно честный парень.

Имоджен расплывается в улыбке, не сводя с меня своих голубых глаз.