Все собравшиеся устремили свой взгляд на Антонию. Безусловно, они ожидали, что она, наконец, расскажет о своих планах, и хоть как-то объяснит то, что до сих пор бездействовала. Неужели ей и вправду нет никакого дела до семьи, и поэтому до сих пор она была столь спокойна. Или же все дело в том, что она не смогла выяснить, кто же виновен во всем случившемся с ее семьей, и теперь возложит эту обязанность на своего мужа?
Антония, не спеша, оглядела устремленные на нее лица.
Она знала, чего они ждут.
Пройдя в другой конец комнаты, Тони расположилась в кресле у окна. Теперь она видела не только всех собравшихся, но и дверь. Справа от нее из открытой двери балкона в комнату входил свежий воздух. А под балконом ждал подъемник. Уже через несколько минут он подымится на крышу отеля, где своих пассажиров ожидает вертолет.
— Сегодня нам предстоит решение нескольких вопросов. Одни из них важны, другие — не очень. Но прежде чем мы перейдем к ним, я думаю, нужно определиться с позицией моей семьи.
Некоторые из собравшихся согласно закивали головами.
Доминик незаметно переместился ближе к дивану в другом конце комнаты.
Антония подняла руку и махнула охраннику у двери. Он кивнул и вышел. Все недоуменно смотрели на эту сцену. Прошла минута — все молчали. Но вот дверь снова открылась, и в комнату вошли охранник и Густаво Сарес. На лице последнего играла довольная и, можно сказать, победная улыбка.
Он прошел в комнату и, кивнув Антонии, сел в незанятое кресло.
— Не многие из вас знают об истинном положении дел в моей семье. — Все взгляды снова были устремлены на Антонию. — Жаль вас разочаровывать, но и сейчас вы этого не узнаете.
Она заметила, как усмехнулся Филипп Мореско.
— Мой отец был очень влиятельным и уважаемым человеком. Его смерть…. Нет, она не стала для меня неожиданностью. Скорее, удивил меня заказчик этого убийства. Я прекрасно понимаю мотивы, подвигнувшие его на это убийство. Понимаю даже то, что случилось с моим братом. Единственное, чего я не понимаю, так это зачем нужно было вмешивать в это мою сестру, Александру. И сейчас я спрашиваю: зачем? — Все удивленно начали осматриваться по сторонам. Кто же это сделал? — Зачем, Густаво?
Густаво Сарес побледнел как полотно. Остальные члены собрания в неверии переводили взгляд то на него, то на Антонию. Сейчас удивленным выглядел даже Мореско, который обычно был в курсе всего. Он не ожидал такого поворота событий.
На ее лице не отразилась ни одна эмоция. Она все так же спокойно сидела в своем кресле и смотрела на помощника своего отца.
Охранник у двери переместился так, чтобы пресечь пути отступления.
— О чем ты говоришь, Антония? — Тем не менее выдавил он из себя.
— Давай обойдемся без этого, ладно, Густаво? Не хотелось бы задерживать собрание.
— Антония, ты не можешь думать, что….
— Хватит.
Ее голос прозвучал на удивление громко. Второй охранник подошел и что-то вколол Саресу в шею. Тот, казалось, был немного удивлен, но уже через мгновение рухнул на кресло. Тот же охранник оттащил его в другой угол комнаты.
Доминик наблюдал за этой сценой, до боли сжав челюсти. Боже, дай ему сил.
— Густаво совершил ошибку, и поплатился за это. Надеюсь, теперь у вас на один вопрос меньше.
Некоторые вновь кивнули. Другие просто смотрели на нее. Никто не ожидал он наследницы Морти таких действий.
— Теперь, что же касается других вопросов. Я приняла решение.
Это был сигнал к действию. В первое мгновение никто не мог понять, что же вообще происходит. В коридоре раздались выстрелы — это телохранители начали отстреливаться от подходящих спецназовцев и ФБРовцев. Все очень быстро поднялись со своих мест и начали продвигаться к двери. Лишь бы добраться до лифта, а там уже и до свободы недалеко.
Дэрек Сандерс наблюдал за создавшимся переполохом и проклинал все на свете. Он ведь не давал сигнала. Почему же начали наступление. В этот момент он заметил Антонию Морти и Филиппа Мореско, выходящих на балкон. Они что же, надумали прыгать?…
— Давай, Филипп, быстрее. На верху ждет вертолет, он доставит тебя в надежное место.
— А как же ты?
— Сейчас не время, Филипп. Я знаю что делаю. Иди.
Филипп запрыгнул на подъемник.
— Будь осторожна, девочка моя.
— Филипп….
Она не успела договорить.
— Ни с места, ФБР.
— Иди. — Прошептала она еще раз и, прежде чем повернуться, нажала на кнопку «вверх».
Антония повернулась и встретилась взглядом с Домиником.
— Вот так и выстрелишь, Доминик? — Она улыбнулась. — Или мне обращаться к тебе как к агенту Дэреку Сандерсу?
От удивления он опустил пистолет. За ее спиной вверх на подъемнике поднялся Филипп Мореско. Один из первых в списке тех, кого они планировали задержать. Где-то над головой заработали лопасти вертолета.
Антония двинулась ему навстречу.
— Не думала я, что за такое короткое замужество, вызвала в тебе желание меня застрелить.
— Не двигайся.
Из комнаты доносились голоса других агентов. Они арестовывали остальных боссов мафии.
— Доминик, любовь моя, неужели ты станешь свидетельствовать против меня?
— Это моя работа, Антония.
— Ну, муж имеет право этого не делать.
— Я не твой муж.
Она улыбнулась.
— Ты в этом уверен?
Антония сидела, закрыв глаза. Ее поместили в отдельную камеру, которую она назвала милой. Ей нравилось злить копов, особенно потому, что она знала — уже через несколько часов ее здесь не будет.
Дверь камеры открылась.
— Мисс Морти, следуйте за мной.
Она неспеша встала.
— Не мисс Морти, а миссис Сантера, офицер.
Он бросил на нее злобный взгляд и отвернулся. Антония улыбнулась — теперь уже не долго.
Ее провели в кабинет для допросов и оставили одну. Тони прошла к столу и села. Перед ее лицом было большое зеркало, занимающее больше половины стены. Некоторое время Антония просто смотрела на стекло, потом помахала.
Малкольм Тирстон злобно уставился на арестованную. Ну, теперь уж она не уйдет. Убийство Густаво Сареса сыграло с ней злую шутку.
Он уже собирался пройти к ней в комнату и начать допрос, когда она ему помахала. Дрянь. Он покрепче стиснул зубы. Нет, теперь ей не удастся вывести его из себя. Не сейчас, когда все козыри у него на руках.
Наконец, он пошел на встречу своему триумфу.
Доминик видел, как его шеф Малкольм Тирстон вошел в кабинет к Антонии. О, начальник сейчас пребывал на вершине блаженства. В некотором смысле, Доминику даже хотелось, чтобы Тони сбила с его лица эту наглую ухмылку. Но, увы, это невозможно. Против нее слишком серьезные обвинения.
