Ирина Шуппе - Приговор — месть

Антония сидела, подперев голову рукой. Ей стало жутко скушно. Если они собираются и дальше вот так вот ее игнорировать, она сейчас же позвонит своему адвокату и уже через полчаса ее здесь не будет.

В тот момент, когда она уже в серьез задумалась над этим, дверь открылась.

— Мисс Морти, я детектив Тирстон.

Она решила даже не отвечать. Просто устроилась поудобнее, уперев подбородок уже в две руки.

— Мисс Морти, вы должны знать, что ведется запись и все, что вы скажете, будет испльзовано против Вас.

Тони улыбнулась. Доминик по ту сторону зеркала последовал ее примеру. Она прекрасна. Вот только его немного смущало ее спокойствие.

— Вы знаете, в чем обвиняетесь?

— Догадываюсь.

Тирстон сел и открыл папку с надписью «Морти». Тони взглянула поверх его плеча в зеркало и подмигнула. Доминик нахмурился. Неужели она знает, что он за ней наблюдает?

— Мисс Морти….

— Детектив, кому как не Вам должно быть известно, что я уже не мисс Морти. Попрошу обращаться ко мне соответственно моему положению.

— Поскольку мне известны все обстоятельства этого брака, мисс Морти, думаю, я как раз и называю Вас соответственно.

— Все обстоятельства? — Казалось, она сегодня не перестанет улыбаться. — Детектив, я крайне опечалена этим известием. Так хотелось оставить некоторую интригу.

— Мисс Морти, избавьте меня от не нужных комментариев.

— Как скажете, детектив.

Он бросил на нее злобный взгляд, но сдержался от комментариев.

— Мисс Морти, Вы обвиняетесь в терроризме, торговле наркотиками, отмывании денег…. — Он стал перечеслять все возможные грехи, которые, как считал, она совершила. Когда он сказал о создании биологического оружия, она только покачла головой. Вскоре, его голос стал для Тони чем-то вроде фоновой музыки. — И, наконец, в убийстве Густаво Сареса. Что вы можете сказать в виду всего вышесказанного?

— Ничего. Вы ведь просили меня избавить Вас от не нужных комментариев.

Теперь Доминик улыбался во весь рот. Она восхитительна. В этот момент позади него открылась дверь.

— Дэрек. — Он оглянулся. — Ты не поверишь….

— Значит, Вы признаете свою вину?

— Я похожа на умалишенную, детектив? Зачем мне признаваться в том, чего я не совершала? — Она пожала плечами. — Да и вообще, я бы посоветовала Вам быть поосторожнее с обвинениями, когда у Вас нет доказательств.

— Вы убили Сареса на глазах нашего детектива.

— Да? И как же я это сделала. Я думаю, Ваш детектив подтвердит, что с момента начала собрания, я не покидала кресла у окна.

— Это сделал Ваш наемник.

— Еще чего, мой наемник. Я находилась там даже без охраны, что уж говорить о наемнике?

— Но Вы приказали его убить!

Тирстон уже почти кричал.

— Да, Вы еще скажите, что я взяла и сказала: «Эй, кто-нибудь, убейте Густаво Сареса». Не смешите меня, детектив.

— Мисс Морти, для того чтобы отдать приказ, не обязательно говорить.

— Возможно, но для того, чтобы повесить на меня убийство, нужно иметь хоть какой-то намек на то, что я его совершила. Или хотя бы иметь труп.

— Что Вы хотите этим сказать, черт возьми?

— Только то, что сказала.

Дверь позади нее открылась, и Тони в зеркало увидела спокойное лицо Доминика.

— Сэр, Вы должны это знать.

Тирстон встал со стула, причем тот издал довольно таки громкий стон, когда его отодвинули. Подойдя к своему агенту, он начал слушать его доклад.

Через секунду комнату сотряс его рев.

— Что?!

Антония улыбнулась отражению Доминика в зеркале.

— Что значит, он жив?

Вошел еще один детектив.

— Пришел адвокат мисс Морти.

Тирстон довольно таки грубо выругался. Черт, неужели они опять ее упустили?

Вслед за адвокатом в кабинет вошел и помощник окружного прокурора, который выглядел отнюдь не довольным всем происходящим.

— Тирстон, у Вас есть доказательства против Антонии Морти, то есть Сантеры?

Тирстон клацнул зубами.

— Нет.

Прокурор повернулся к Антонии.

— Миссис Сантера, Вы свободны.

— Спасибо, сэр.

Но она не двинулась с места.

— Если вы не против, господа, я хотела бы поговорить со своим мужем. — Она оглянулась. — Наедине.

Мужчины начали покидать комнату. Последним вышел Малкольм Тирстон, который на прощание громко хлопнул дверью.

Доминик прошел и сел напротив.

— Ты хотела поговорить. Я слушаю.

В Италии, мафия — это своего рода закономерность, нежели исключение из правил. В каждом городе, в каждом поселке, есть ее представители, и слово «вендетта» впитывается в сознание каждого ребенка с молоком матери.

Семья Сантера вот уже несколько десятков лет является одной из самых влиятельнейших на южном побережье. Полиция давно оставила мысль о том, чтобы вести с ней войну, проще было просто оставить все, как есть. В ней давно поняли, что эта война может слишком плохо кончиться.

Тридцать пять лет назад, эта семья была втянута в довольно неприятную разборку, в результате которой погиб ее тогдашний отец.

Но у него было два сына — сорокапятилетний Луи и сорокалетний Франко.

Луи был истинным представителем своей семьи. Он любил власть, и не смотря на то, что его отец еще был жив, уже более десяти лет принимал активное участие в жизни семьи. У него не было ни жены, ни детей. Он плохо находил общий язык с людьми. Был всегда слишком резок и неумолим. Он был крестным отцом половины округи, и его это устраивало, но не настолько, чтобы он не задумывался о расширении своих владений.

Франко был человеком более мягкого нрава. Он больше воспитывался матерью, так как всегда был лишь запасным вариантом. Отец всегда возлагал свои надежды на старшего сына. Франко был больше предоставлен самому себе, поэтому, когда он познакомился с американкой Кристиной Сандерс, не долго думал и сделал ей предложение. Он не скрывал от нее истинное лицо своей семьи, и она, нельзя сказать, чтобы была очень рада такому родству. Поэтому, когда она забеременнела, то настояла на их переезде в Америку. И он согласился. У них родились близнецы. Два мальчика, единственным отличием которых были глаза. У одного они со временем стали карими, у другого — зелеными.

Муж и жена долго спорили на счет имен. Кристина хотела назвать их в честь своего отца и брата — Дэреком и Эриком. Франко в свою очередь настаивал на именах Доминик и Рикардо. И в конце концов, он настоял на своем.