Ей стало легче на сердце, и улыбка осветила лицо.
— Мне нравится! — объявила она пустой комнате и, окунув кисть в черную краску, пририсовала демону пару зловещих крыльев.
Волосы стояли дыбом на затылке Габриеллы, пока она наблюдала, как детектив Шенегэн устанавливал передатчик в разобранную телефонную трубку. Наконец он взял отвертку и собрал трубку.
— Это все, — прошептала она.
Джо бросил отвертку в открытый ящик с инструментами и поинтересовался:
— Почему ты говоришь шепотом?
Габриелла откашлялась и сказала официальным тоном:
— Вы закончили, детектив?
Джо через плечо бросил на нее взгляд и положил трубку на рычаг.
— Обращайся ко мне по имени. Ведь я твой любовник, помнишь?
Всю предыдущую ночь Габриелла пыталась забыть об этом.
— Приятель.
— Нет разницы.
— Тогда скажи мне, Джо… — Она помолчала и выпалила: — Ты женат?
Он повернулся к ней лицом.
— Нет.
— Тогда, наверное, бурный роман с какой-нибудь девицей?
— В настоящий момент — нет.
— Недавно расстались?
— Да.
— Сколько вы были вместе?
Его взгляд переместился на полупрозрачную блузку Габриеллы бирюзового цвета с большими зелено-желтыми бабочками на каждой груди.
— Тебя это очень волнует?
— Просто пытаюсь завязать приятную беседу.
Джо снова посмотрел ей в лицо.
— Два месяца.
— Правда? Почему ей потребовалось столько времени, чтобы прийти в себя?
Он прищурился.
— Ты полоумная? Твое какое дело? Ты по уши в дерьме, а я единственный, кто может тебя вытащить оттуда. Вместо того чтобы раздражать меня, лучше бы постаралась воздействовать на мои положительные качества.
Шел всего лишь десятый час утра, а Габриелла уже по горло была сыта детективом Шенегэном. Ей надоело, что он называет ее полоумной и издевается над ее взглядами и воззрениями. Она устала от его помыканий, вынудивших ее стать осведомителем, да еще дать разрешение на установку «жучка». Габриелла смотрела на него и размышляла, стоит ли его провоцировать дальше. Обычно она старалась быть любезной, но быть любезной сегодня утром ей не хотелось. Габриелла положила руки на бедра и решила рискнуть вновь вызвать гнев Джо Шенегэна.
— У тебя нет положительных качеств.
Темные глаза Джо зло впились в Габриеллу, но голос был тихим и чарующим:
— Прошлой ночью твои чувства были иными.
Прошлой ночью?
— Ты это о чем?
— Ты нагишом в моей постели барахталась в простынях, выкрикивала мое имя и одновременно благодарила Господа.
У Габриеллы опустились руки.
— Что?
Прежде чем она успела сообразить, что он делает, Джо прижал свои ладони к ее лицу и привлек ее к себе.
— Поцелуй меня, крошка.
Запах одеколона ударил Габриелле в нос, когда Джо наклонился и прильнул губами к ее губам. Он нежно целовал ее в уголки губ, держа ее лицо своими теплыми руками, а пальцы его ласково теребили волосы над ее ушами. Его карие глаза находились прямо перед глазами Габриеллы, и в них пылала ярость, представляя собой разительный контраст с его нежными поцелуями.
Кончиком языка Джо обвел контур ее губ, и у Габриеллы перехватило дыхание. Подошвами ног она явственно ощутила нечто вроде электрического разряда, который начал теплой волной растекаться вверх по ногам и замер где-то в области ее живота. Поцелуй был нежным, почти сладостным, и она яростно боролась с собой, чтобы не закрыть глаза, и напоминала себе, что ласкающие ее губы принадлежат твердолобому легавому с черной аурой. Правда, в данный момент аура эта была скорее красной, пылающей зноем страсти, его страсти, обволакивающей их обоих и вынуждающей Габриеллу сдаться ласковым прикосновениям Джо.
Она проиграла битву. Глаза ее закрылись, и она раздвинула губы. Язык Джо, коснувшийся ее языка, был горячим и влажным, требующим от нее ответного поцелуя. И Габриелла сдалась на милость бурлящих в ней эмоций. От Джо хорошо пахло. Приятен был вкус его губ. Она прижалась к нему, но Джо отнял руки от ее лица и прекратил поцелуй.
— Он ушел, — шепотом сообщил Джо.
— Гм… — Прохладный воздух остудил губы, и Габриелла открыла глаза. — Что?
— Кевин.
Она несколько раз моргнула, прежде чем ей удалось вернуть себе способность соображать. Габриелла обернулась, но в комнате, кроме них двоих, никого не было. Из передней части магазина до нее долетел звук открываемой кассы. Кевин стоял в дверях.
— О. — Габриелла снова повернулась к Джо, но в глаза ему посмотреть не решилась. — Ага, я так и поняла, — пробормотала она.
И снова удивилась, как легко ей стало лгать. Но ответ Габриелла знала — знала уже в ту минуту, когда детектив Шенегэн сбил ее с ног в парке.
Габриелла подошла к своему письменному столу и села, потому что колени у нее подгибались. У нее кружилась голова, и она слабо ориентировалась в окружающей обстановке. Похожее ощущение Габриелла испытала однажды, когда попыталась медитировать, вися вниз головой, а кончилось все тем, что она выскользнула из своих ботинок.
— У меня сегодня деловая встреча, меня не будет с полудня до… приблизительно до двух. Придется тебе побыть одному.
Джо пожал плечами.
— Я справлюсь.
— Великолепно!
Габриелла схватила первый попавшийся под руку каталог и раскрыла его на середине. Она понятия не имела, на что смотрит, ее мозг был занят тем, что восстанавливал унизительную сцену: Джо поцеловал ее, чтобы заткнуть рот в присутствии Кевина, а она — дура, дура, трижды дура! — растаяла в его объятиях. Руки у Габриеллы тряслись, и она положила их на колени.
— Габриелла.
— Да?
— Посмотри на меня.
Она заставила себя поднять глаза и не удивилась, обнаружив ехидную усмешку на смуглом лице Джо.
— Тебя не выбил из колеи этот поцелуй, ведь так? — спросил он довольно тихо, чтобы его не услышал Кевин.
Габриелла отрицательно покачала головой и заложила волосы за уши.
— Я знаю, зачем ты это делал.
— Откуда? Ты стояла к нему спиной. — Джо наклонился и поднял ящик с инструментами. — Ах да, я забыл… Ты же экстрасенс.
— Нет.
— Боже, какое облегчение!
— Но моя мать экстрасенс.
Ухмылка Джо стала еще шире, затем он повернулся к двери и пробормотал себе под нос нечто вроде:
— Боже правый, помоги мне.
Взгляд Габриеллы скользнул по завиткам волос на его затылке, к широким плечам, а затем вниз по спине, обтянутой мягкой коричневой майкой, заправленной в джинсы. Бумажник оттопыривал правый задний карман джинсов Джо, а каблуки рабочих ботинок гулко стучали по линолеуму.
